Никому не доверяйте. Особенно женщинам

Все вместе подъехали к небольшому трактиру на соседней улице и проследовали на второй этаж. Когда их, наконец, обслужили и оставили в покое, Д'Артаньян с угрюмым видом обратился к девушке, стараясь почему-то не смотреть на неё: – Мисс Алексия, я благодарен вам за то, что вы сделали для меня, но сейчас не слишком подходящее время для того, чтобы нас задерживать. Мы ужасно спешим, а поэтому... – Простите меня за настойчивость, – отвечала она, – но дело в том, что... – И вы великодушно простите меня, мадемуазель, за то, что я внедряюсь в вашу беседу без разрешения, – вмешался Атос, – но я хотел бы понять, что происходит и что всё это значит? Вы что, знакомы с нашим другом?! Каким образом?! – Да, в некотором роде, – угрюмо проворчал гасконец, словно был недоволен этим. – О, надо же! – с живым интересом отметил Портос, выдавая блеском глаз своё желание сделать пару намёков в адрес новоявленной знакомой и своего юного приятеля, чтобы немного встряхнуть его и вывести из уныния, в котором тот пребывал уже довольно давно. – А можно нам узнать, мадемуазель, как же это произошло? Или это ваша с Д'Артаньяном тайна? – подхватил Арамис с лёгкой иронией в голосе. – В самом деле, Д'Артаньян, – как можно деликатнее произнёс Атос, – нам следовало бы знать, что происходит, из-за обстоятельств, в которых мы находимся. Они обязуют нас... – Ну хорошо, хорошо, – нехотя согласился Д'Артаньян, – я понимаю. Да никакой особенной тайны нет. Вам ведь известно, что произошло со мной в Менге и у Бэкингема в плену. Оба раза я чудом избежал смерти, подробности вы знаете. Вы не знаете только одного: кто же меня тогда спас? Так вот, господа, моя спасительница перед вами. Несколько последующих мгновений мушкетёры многозначительно переглядывались, не столько удивляясь тому, что сейчас рассказал им гасконец, сколько тому, почему же он так неприветлив с юной дамой, благодаря которой избежал смерти, да к тому же дважды? – Я вижу, друзья, вы думаете о том, что я должен бы быть полюбезнее с этой юной леди. И по-своему вы правы. Я прошу прощения, мадемуазель, за этот тон, однако вы наверняка и сами догадываетесь, что меня настораживает. – Да, вы правы, сударь, многое во мне могло показаться вам странным, и даже... – Да, мадемуазель, даже подозрительным! – выпалил парень, едва сдерживая своё возмущение. – Подозрительным?! – вытаращил глаза Арамис. – Что ты имеешь в виду, Д'Артаньян? – Атос был явно недоволен тем, какой оборот начинает принимать этот разговор. – Я думаю, мадемуазель не станет отрицать, – язвительно произнёс гасконец, обращаясь прежде всего к девушке, – что весьма необычно так тщательно скрывать своё имя даже от того, кого она спасла, будто он станет причинять ей вред! – Сударь... – попыталась было робко возразить девушка, но парень не дал ей возможности вставить больше ни слова. – И весьма странно находиться в кабинете у герцога Бэкингема, когда тот допрашивает по секретному делу пленника, которого так усердно ловил! – Прошу вас... – И ваше появление на нашем пути – не часть ли какого-то плана?! – не унимался парень. – Д'Артаньян! Прошу тебя, будь же благоразумен! Ты сам не позволяешь мадемуазель всё объяснить, – остановил его Атос. Гасконец замолчал и отошёл в сторону, хмурый, как грозовая туча. Атос обратился к юной леди: – Не сердитесь на него, мадемуазель, он потрясён недавними неприятными событиями... Надеюсь, вам есть, что сказать и чем успокоить нашего друга. – Нет-нет, сударь, ваш друг, несомненно, имеет основания... пока он не узнал истинной причины всех этих странностей, касающихся меня. Хотя, боюсь, что причина, которую я сейчас вам назову, не развеет ваши сомнения, а скорее усугубит их. К моему глубокому сожалению. – И что же это за причина? – недовольным тоном спросил Д'Артаньян, явно приготовившись обвинить её, что бы она ни поведала сейчас. – Я скажу вам, но прежде вы должны знать, что я остановила вас не для объяснений, а скорее для того, чтобы предостеречь – ваш риск выше, чем вы думаете, потому что... – Я ещё раз прошу простить мою неучтивость, – ледяным голосом оборвал её Д'Артаньян, – но до тех пор, пока вы не объясните, в чём причина всех неясностей, связанных с вами, я не намерен слушать ничего из того, что ещё вы собираетесь сказать. Алексия не выдержала его колючего взгляда и, опустив глаза, негромко, но отчётливо произнесла: – Да, я понимаю... вы правы... вы должны узнать, и тогда всё поймёте... дело в том, что... что я – дочь Бэкингема. Его незаконнорожденная дочь. Повисла напряжённая пауза. Новость настолько ошарашила всех, что даже Д'Артаньян, приготовившийся обернуть против девушки любые сведения, какие бы она ни назвала, был просто обескуражен – то, что сказала Алексия, превзошло его самые смелые предположения. Тишину нарушила сама Алексия. Она негромко добавила к уже сказанному пару уточняющих деталей: – Разумеется, господа, как незаконнорожденная, я не ношу его фамилию, об этом факте никому, кроме него, меня и моей матери не известно... Но даже ту фамилию, которую я ношу, во время поездки во Францию я вынуждена была скрывать, буквально от всех и на каждом шагу, поскольку... – Ну надо же, мадемуазель, кто бы мог подумать! Я и предположить не мог! – Д'Артаньян уже опомнился от шокирующей новости и его слова были просто пропитаны жёсткостью и язвительной насмешкой, которые он с трудом сдерживал, невежливо обрывая рассказ девушки. – Вот и ответ на все вопросы, господа! А также основание для того, чтобы немедленно посадить леди куда-нибудь под замок до конца нашей... нашего путешествия. – Д'Артаньян! – сурово одёрнул его Атос. – Не спеши с выводами! Мы ещё далеко не всё прояснили в этой запутанной истории, и я вижу, что леди ещё есть, что добавить. Девушка кивнула, но юный гасконец был неумолим: – Что же, если вам так угодно, вы можете продолжать слушать что-то ещё, а мне уже ясно - после того, что мы сейчас узнали, говорить более не о чём. Я предпочту подождать вас внизу. Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы леди не устроила за нами слежку. Алексия с тоской опустила глаза. – Д'Артаньян! – возмущённо воскликнули все трое мушкетёров. – О, да, разумеется, я так невежлив... прошу прощения, мисс. Я глубоко признателен вам за то, что вы когда-то сделали для меня, и надеюсь, что больше никогда не увижу вас. Всего наилучшего! Он подхватил свой плащ и поспешил спуститься по ступеням вниз. Когда входная дверь трактира захлопнулась за ним, Атос обратился к девушке, омрачённой сильнейшей душевной болью: – Простите его, мисс... – ...Уинфорд, я Алексия Уинфорд – так официально звучит моё имя, – проговорила Алексия, стараясь не всхлипывать, хотя скатывающиеся по щекам слёзы выдавали её истинное состояние. – Это честь для нас, леди Уинфорд. И хотя положение, в котором мы находимся, не позволяет нам назвать наши настоящие имена даже в ответ на вашу откровенность, – с немного виноватым выражением лица продолжил старший мушкетёр, – но я надеюсь, что вы, не в пример нашему юному другу, будете великодушны, примите наши извинения и позволите нам назваться теми именами, которыми мы сами предпочитаем пользоваться. Я Атос. – Арамис. – Портос. – Я рада нашему знакомству, господа, мне это лестно, поверьте... – Прошу вас, мисс Уинфорд, не принимайте слова Д’Артаньяна так близко к сердцу. Это не направлено против вас лично. Дело в том, что наш юный друг не так давно был жестоко обманут в своих лучших чувствах к одной юной особе, а потому воспылал мстительной ненавистью ко всем женщинам... Хотя, с другой стороны, стоит признать, тайна, которую вы нам открыли, по меньшей мере, незаурядна... – Да, господа, вы, безусловно, правы... я должна многое объяснить вам. И возможно, что некоторые сведения, которыми я располагаю, могут сослужить вам хорошую службу. К примеру, я почти уверена, что герцог... – девушка на секунду запнулась, упоминание об отце до сих пор отзывалось в ней душевной болью, – герцог Бэкингем, вероятнее всего, осведомлён о вашем появлении здесь. А если и нет, то в ближайшее время будет осведомлён. – Откуда вам может быть это известно, мисс Уинфорд? – изумился Атос. – И как вообще об этом кому-либо может быть известно? – Я предполагаю, что он узнает об этом от миледи. Миледи Винтер. – Ах, вот оно что! – вздохнул Атос. – Поспешу вас успокоить: здесь не о чём тревожиться ни нам, ни вам. Он не может ничего узнать от миледи. Её больше нет в живых... – Ошибаетесь, господа. Она жива. И, как я понимаю, сегодня она пришла в себя. За несколько минут до нашей с вами встречи я видела, как Бэкингем примчался в госпиталь, в котором она находится с тех пор, как её обнаружили едва живую в водах канала. Атос поднялся и принялся с мрачным выражением лица мерить шагами комнатку трактира. Он уже смирился с утратой женщины, перевернувшей его душу и предавшей его чувства, и вот выясняется, что она всё же жива... Спустя несколько минут Атос взял себя в руки и медленно произнёс: – Однако, мисс, при всём уважении к вашей откровенности и стремлению помочь, всё же миледи не известно о нашем теперешнем появлении здесь. Девушка покачала головой: – Разумеется, сударь, однако ей известно, что похищенный вами воздушный корабль был в прекрасном состоянии, достаточном для того, чтобы без каких-либо трудностей достичь Парижа. – Тем не менее, мисс, в дороге с кораблём могло кое-что случиться. Да так и вышло, собственно говоря. Хотя он и достиг Парижа, но не уцелел в итоге из-за... одного непредвиденного сражения. – Я согласна с вами, господин Атос. Однако о вашем возвращении в Париж из Англии известно даже мне, а уж моему отцу – тем более. Придя в себя и услышав от него о том, что вы невредимы, миледи наверняка сообразит, что вы незамедлительно вернётесь сюда в связи с тем, что герцог просто в ярости из-за случившегося с его кораблём и намерен спровоцировать боевые действия против Франции под любым предлогом. Мушкетёры уже в который раз за этот день были поражены не только теми сведениями, что услышали от новой знакомой, но и её незаурядным умом, так редко встречающимся у женщин. Они некоторое время молча переглядывались, а затем Атос вновь присел напротив девушки и задал ей уже давно мучающий его вопрос: – Простите мне мою бестактность, мисс Уинфорд, но, хотя мы и признательны вам за все эти сведения, но тем не менее, почему вы нам помогаете? Ведь то, о чём вы рассказали, направляет наши действия против вашего отца и разрушает его планы. ************ Д'Артаньяну уже давно наскучило ожидание, он не предполагал, что беседа его друзей и юной англичанки может так затянуться. Хотя он и "выпустил пар", сорвавшись на девушке, его всё больше терзали противоречивые чувства. С одной стороны, то, что Алексия являлась дочерью Бэкингема, всё объясняло, а с другой стороны, это ставило все её слова под сомнение. Где гарантия, что она не подослана Бэкингемом?! При этом он, Д'Артаньян, по-прежнему обязан жизнью этой девушке, да ещё и дважды! Но самым сложным было то, что он старался изгнать прочь из сердца, то, из-за чего его злость на самого себя закипала всё сильнее и мешала мыслить здраво, рассудительно – он понимал, что неравнодушен к Алексии, привлёкшей его внимание своей красотой ещё при первой встрече, которая, как ему тогда казалось, будет и последней... Насколько сильно билось его сердце при виде этой удивительной, прекрасной и необычной девушки, с которой уже не в первый раз его сталкивала судьба, настолько же сильно его и злило это проявление слабости. «Нет, никогда! Ни одна женщина не заслуживает доверия. Они все – коварные предательницы, жестокие обольстительницы, им не удастся ввести меня в заблуждение. Больше никогда!..» Увлёкшись собственными мыслями, парень даже вздрогнул, внезапно услыхав голос друга совсем рядом: – Д'Артаньян! – Атос! Ну, наконец-то! Надеюсь, вы удостоверились, что давно пора прекратить этот бессмысленный разговор и принять меры... – Друг мой, послушай меня, ты напрасно так настроен против неё. – Атос, я не могу поверить! После всего твоего печального опыта, накопленного в сложных отношениях с миледи, ты позволишь обмануть себя какой-то девчонке?! – Если ты прекратишь бесконечный поток обвинений и позволишь мне договорить, ты поймёшь, что её словам стоит доверять. – Отлично! Я весь внимание, – Д'Артаньян изо всех сил сдерживал саркастический тон. – Итак, посуди сам: будь она шпионкой Бэкингема, для неё было бы крайне невыгодно разглашать тайну, о которой столько лет знало всего трое: она и её родители. Ведь о дочери Бэкингема не известно никому. Узнай об этом кардинал – он непременно бы нашёл способ похитить её с целью шантажа английского первого министра. – Допустим... – медленно произнёс гасконец, не найдя возражений. – Да и шпионке Бэкингема крайне невыгодно было бы ставить нас в известность о том, что миледи жива... – Миледи жива?! Миледи Винтер?! Как это возможно?! – Да, друг мой, она жива и даже уже пришла в себя. Признаться, я не особенно удивлён. У этой женщины – девять жизней, наверняка тёмные силы благоволят ей... Так скажи мне, для чего мисс Уинфорд понадобилось предупреждать нас не только об этом, но и о том, какими последствиями для нас обернётся выздоровление миледи? С минуту Д'Артаньян угрюмо размышлял, а затем задал встречный вопрос: – Ну и зачем же ей всё это понадобилось? – Она сказала, что хочет помочь нам выбраться из этой переделки живыми. – Весьма странное желание для чужой нам девушки, тебе не кажется, Атос? – Возможно, в другой ситуации я и согласился бы с тобой, Д'Артаньян, но, по-моему, девушка не столько печётся о нашем общем спасении, сколько о том, чтобы вновь защитить тебя. – Что?! – ошарашено вскинул брови юный гасконец. – Да, друг мой. Я думаю, она к тебе неравнодушна. От опытного взгляда старшего друга не ускользнуло смятение и тень радостного изумления, промелькнувшие в глазах парня, когда он услышал об этом. Атос позволил юноше немного освоиться с этой мыслью, а затем продолжил: – Нам просто несказанно повезло встретить её, а потому шансы на успех нашего дела многократно возрастут с её помощью. Хотя для этого нам придётся посвятить её кое во что. Хоть и не во все детали, но в отдельные – несомненно. – Атос... я, конечно, поражён тем, что ты сказал... но ты уверен в том, что мы можем зайти в своём доверии к ней настолько далеко? Это ведь может подставить под удар всех нас! Не доверять женщинам – не ты ли самый отчаянный сторонник этого утверждения?! Атос в ответ усмехнулся: – Похоже, друг мой, уже не я, а ты самый отчаянный поборник этой идеи! Однако, я думаю, ты и сам согласишься, что хотя женщины зачастую коварны и опасны, всё же есть и те, кто составляет исключение. Скажем, в связи со своей недавней обидой на весь женский род, ты не воспылал ненавистью к собственной матери? – Это совсем другое! – воскликнул Д'Артаньян. – В каком-то смысле – да, но при этом твоя мать, как и моя, не перестала быть женщиной. Д'Артаньян опустил глаза и нехотя кивнул. – Я уверен, что если женщина кого-то искренне любит, она, не задумываясь, пожертвует собой ради него. Парень опустил взгляд: – Ты прав, но мы не можем знать этого точно... – На этот раз – можем, – возразил Атос и продолжил в ответ на вопросительный взгляд гасконца: – У девушки на запястьях – следы от кандалов. Настолько серьёзные, что сразу становится ясно: их не надевали на неё для видимости, чтобы ввести в заблуждение того, кто мог бы их заметить. Мы бы тоже не заметили, если бы слегка отогнутая манжета рукава не открыла бы часть рубца на её запястье. И к тому же, девушка заметно истощена. С огромным трудом удалось добиться от неё признания, что это значит, она отказывалась говорить. Нам пришлось буквально вынудить её, пригрозив полной потерей доверия к её словам. Оказалось, её долгое время продержали в Тауэре. В карцере. По приказу Бэкингема. За то, что она застрелила двоих солдат во время твоего побега, целившихся в тебя. Парень не нашёл, что сказать, лишь ошарашено покачал головой. – Сам подумай, Д'Артаньян, похоже ли это на спектакль, если учесть, что мы могли вообще не встретить её. И Атос направился обратно в комнатушку трактира, чтобы продолжить разговор с юной леди, оставив парня приходить в себя после того, как поразил его всеми сведениями и догадками, в правдивости которых нисколько не сомневался.