Люди войны

В комнате наступила мучительная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием. Невилл Лонгботтом собственной персоной застыл в дверном проеме, теребя в руках волшебную палочку. — Это не то, что ты подумал, — с ходу начал оправдываться Невилл и запихнул волшебную палочку в карман мантии. При этом взгляд парня скользил по гостиной, но ни за что не цеплялся, хотя я был уверен, что Лонгботтом что-то искал. Во всяком случае, он точно не стал бы просто так на меня нападать. Или это не Невилл. — Самая последняя сказанная мною фраза в нашу последнюю встречу, — нахмурившись, потребовал я и вновь поднял волшебную палочку. На всякий случай. — Ох… Ты думаешь, это не я? Но Гарри… — Последняя фраза, — отчеканил я, с трудом удерживая себя, чтобы не броситься в бой. Что-то рвалось изнутри; какое-то иррациональное желание, чтобы это был не Невилл, а бывший Пожиратель смерти под оборотным зельем, терзало мою душу. — «Когда я должен прийти?» — через некоторое время напряженного молчания процитировал Невилл, и я устало вздохнул, опуская оружие. Как же сложно стало жить... — А о чем я подумал, по-твоему? — вернулся я к прежнему разговору, рассматривая растрепанного и испуганного друга. В глазах его, все также быстро скользящих по полутемной гостиной, застыла беспросветная тоска и отчаянье. — Я уже не знаю, что и думать. — Я не пришел тебя убить, — слабо проговорил Невилл, посмотрев на меня как загнанный зверь. Я вздрогнул и снова глубоко вздохнул, переводя дыхание. Все очень плохо. — Но оглушить хотел, — мне не хотелось давить, но чем скорее мы разобрались бы, тем было бы лучше. Растягивать это дело на несколько часов я не собирался, и без того слишком устал за этот сумасшедший день. На краю сознания вдруг мелькнула какая-то неуловимая догадка, но исчезла прежде, чем я понял ее суть. — Ты так долго сидел в гостиной, — еле слышно выговорил Невилл, расстроенно опуская взгляд. — А я всего-то хотел забрать книгу, которую ты тут оставил вчера. Мне нужна эта книга! — в отчаянии проговорил друг, повышая голос и вскидывая голову. Во взгляде парня появилось завидное упрямство и что-то еще, чего я понять не мог, да и, честно говоря, не хотел. — Психология? — я почувствовал, как крепко мое сердце стальными силками сжала безнадежная боль напополам со стыдом. Я представить себе не мог, что возомнил себе Невилл, что не смог просто попросить у меня эту проклятую книгу. — Да! Это моя книга, она принадлежит мне! — с жаром выпалил Лонгботтом, кусая губы и сжимая кисти рук в замок. — Ее писали ради моих родителей и для них, я слышал о ней от бабушки, но не думал, что она еще существует, мы считали, что ее уничтожил создатель. И тут вдруг я вижу ее у тебя, эту книгу! Почему ты, Гарри? Почему вечно ты? Почему она досталась не мне, законному владельцу, а тебе?! — А просто попросить отдать книгу назад — это уже не так интересно, как украсть ее? — тихо, в противовес яростной тираде Невилла произнес я, возвращаясь на диван и устало присаживаясь. — Просто попросить, Невилл. Друг утих, странно смотря на меня и не произнося не слова. Он словно сам обезумел в погоне за желанием вернуть своих родителей. Наверное, если бы у меня был такой шанс, я тоже сделал бы все, чтобы воспользоваться им. Но у меня его не было. А вот у Невилла был. — Не подумал, — наконец признался парень, запуская пятерню в волосы, а затем проводя рукой по лицу. Послышался жалобный стон, и я чуть качнул головой, с трудом удержавшись, чтобы не присоединиться к Невиллу. Даже интересно, кончатся ли на этом для меня сюрпризы. — Прости, действительно не подумал… Гарри, я не хотел так… Не знаю, что на меня нашло… — он говорил с трудом, словно выдавливая из себя фразы, но кое-где по интонациям я узнавал старого друга. — Она у Гермионы, — проговорил я, не ответив на извинения. — Но не стоит врываться к ним с Роном и пытаться книгу выкрасть. Просто приди с утра и забери. Только мы это… Мы копии сделаем с нее, ладно? Не ты один хочешь вернуть близких людей... — Я понимаю, — дрожащим голосом проговорил Невилл, поднимая на меня взгляд и опуская руки. Мне почему-то невольно вспомнилась Беллатриса с ее манией убивать. Было в этом что-то схожее с манией Невилла, хотя, я уверен, манию друга можно было вылечить, в отличие от страшной мании последовательницы Волдеморта. «Ты больше никогда не тронешь наших детей!» — как по заказу, отразился в ушах дикий крик миссис Уизли, а перед глазами снова сверкнула вспышка заклинания. Я тут же сел ровно, борясь с подступившей тошнотой. Самые мои нелюбимые приступы воспоминаний — они такие. Яркие и связанные с битвой. Беллатриса умерла, пала под действием заклинания миссис Уизли, в то время как последствия ее деяний все еще жили, да еще и процветали настолько, что втягивали другие, здоровые жизни. То, что Невилл, увлеченный своей манией, потихоньку сходил с ума — в этом я уже не сомневался. Достаточно было просто посмотреть на друга, когда он говорил о родителях. И как это я раньше был настолько слепым, что действительно не замечал всего этого? Удивительно. — Все в порядке, Гарри? — Невилл каким-то непостижимым образом в два счета оказался рядом со мной и теперь взирал на меня со страхом и тревогой. Я поднял голову и слабо улыбнулся, хотя скрыть собственную тревогу тоже не смог. — Просто воспоминания, ты же знаешь, — отмахнулся я, не вдаваясь в подробности, что это было за воспоминание и почему именно оно появилось. Невилл нервно кивнул в ответ и замялся, словно что-то хотел еще сказать, но не знал, как подступиться. Я мысленно закатил глаза. — Лонгботтом, я знаю, что ты что-то недоговариваешь, мы не первый день знакомы. — Можно, я у тебя останусь до утра? — тут же выпалил друг, и не дав мне ответить, сразу начал оправдываться: — Я просто Ханне сказал, что у тебя на ночь останусь, а шататься по городу не хочется, тем более сейчас… — Нет, нельзя, — пробормотал я, поднимаясь на ноги. Лонгботтом сразу же поник, вызвав во мне волну раздражения. — Невилл, ты совсем из ума выжил? — я просто не удержался от этого вопроса, тем более сейчас он был как никогда актуальным. — Разумеется, ты можешь остаться хоть на месяц! Я что, когда-то кого-то выгонял? — Да, — простодушно ответил Невилл, и я поперхнулся, с подозрением уставившись на друга. — Было дело, и не раз. Ты не помнишь? — растерянно спросил он, наблюдая, как я отчаянно пытаюсь вспомнить. Что-то мелькало, но что именно, понять было сложно. — Маразм крепчал, — несколько растерянно проговорил я, увлекая Невилла за собой в коридор, и все еще пытаясь вспомнить хоть что-то. — Были дни, когда ты вообще не хотел ни с кем видеться, и Кричер просто выпроваживал нас из дома, — «любезно» добил меня добрый друг, подарив очередной повод для самобичевания. Потому что случаи такие мне неожиданно вспомнились. Проводив Невилла в свою спальню, потому что другие были под замком и наверняка уже заросли плесенью, я спустился обратно в гостиную, неся в руках прихваченный с собой плед. Не то, чтобы я надеялся заснуть, но нужно было хотя бы попытаться. Завтрашний день обещал быть напряженным — нужно было ехать в Министерство Магии, и размахивая своим Орденом Мерлина, пробиваться к министру. Последнее время из всех обывателей пройти к нему могли только члены Ордена Феникса или, на крайний случай, хотя бы Отряда Дамблдора. Почему-то Кингсли очень опасался встречаться с кем-то с глазу на глаз. Вроде мракоборец, а туда же - заработал себе паранойю. Удивительно: я верил в то, что победа зависела от меня, верил в то, что был знаменем, и вообще был в какой-то мере прав, но вот о самой победе разговаривать не любил. Словно какой-то стыд сковывал мое существо, подернутый иррациональным раздражением на тех, кто смеет задавать мне вопросы. Война — мое личное. И не важно, что сотни людей ее пережили. И что в ней погибло столько людей за все время, что эти цифры для магического мира просто трагические. Война только моя. То, что я пережил — только мое. Никто не смеет спрашивать меня об этом. Любое упоминание лично моего вклада и моей победы выводит меня из себя. Как будто кто-то дотронулся до моей души грязными руками. И вот вскоре мне добровольно придется долго и упорно нажимать на то, что это именно я убил Волдеморта — от этого факта мне было нехорошо. Тем более в связи с последними событиями… Чуть меньше двух дней я так упорно доказывал себе эгоистичность своих нежно лелеемых целых два года мыслей, что начал немного возвращаться к самому себе, к прежнему Гарри. Я с поистине гриффиндорской упертостью старался вновь научиться смотреть вокруг, смотреть на людей, думать о близких, и теперь мне вновь предлагают сыграть пафосного эгоистичного победителя темных лордов. Ну, спасибо, жизнь. Перевернувшись на спину, я сжал зубы и закрыл глаза. Постепенно мысли потекли вяло, я начал с трудом понимать, о чем думаю и в итоге провалился в темное забвение. Не знаю, сколько времени я провел в забвении, но вскоре оно переросла в мой «любимый» сон, который на деле был когда-то явью... — Гарри Поттер, — мягкое шипение Волдеморта разнеслось по поляне, освященной лишь пламенем костра, который сейчас казался предвестником смерти. — Мальчик-Который-Выжил. Я стоял ни жив ни мертв, не ощущая в себе ничего, кроме безумной усталости. Даже боль от недавней потери притупилась, оставив только желание, чтобы все это побыстрее закончилось. Похоже, Волдеморт тоже хотел поскорее с этим покончить, потому что не стал разводить присущих ему пафосных речей, а сразу поднял руку с волшебной палочкой. Тонкие губы шевельнулись и перед глазами вспыхнуло зеленое пламя… Я дернулся и свалился на пол, запутавшись в пледе. С губ сорвался еле слышный, отчаянный, но в то же время раздраженный стон. Ну сколько можно!? Каждую ночь умирать во сне — так никаких сил не останется. — Все в порядке? — послышался встревоженный голос Невилла, и я с трудом удержался, чтобы не гаркнуть другу что-то вроде совета сходить к чертовой бабушке. Вместо исполнения такого вполне естественного желания я распахнул глаза и выпутался из пледа. Судя по свету, бьющему в лицо, рассвет благополучно прошел, хотя, признаться, я не ожидал, что вообще засну, а уж тем более просплю утро. — Вроде бы, — пробормотал я, пересаживаясь на диван и цепляя на переносицу очки, которые вчера благоразумно снял — все равно ночью я не вижу, хоть в очках, хоть без них. — Который час? — я потянулся, одновременно наблюдая за Невиллом, который мельком глянул на часы. Лонгботтом уже был аккуратно одет, причесан и вообще не выглядел, как полуночный вор, которого застали вчера с поличным. — Почти девять. Мы не могли тебя разбудить, а потом Кричер сказал, что будет лучше, если оставить тебя в покое, — проговорил Невилл, чуть пожав плечами, а я поморщился, представляя, что я мог говорить во сне — последние месяцы я страдал сомнилоквией. — Я уж думал, проспал все, что можно и нельзя, — пробормотал я, поднимаясь на ноги и потягиваясь снова. По взгляду Невилла я догадывался, что выгляжу заканчивающим свои дни пожизненным заключенным в Азкабане, но ничего с этим поделать не мог. Оставалось только надеяться, что Кингсли узнает меня. Что хоть кто-то меня узнает. Во всяком случае, шрам было видно достаточно хорошо, особенно теперь, когда я так тщательно выбрит и шевелюра не закрывает обзор. На самом деле мой шрам с одиннадцати лет был огромной такой надписью на лбу: «Гарри Поттер». И паспорта не надо. — А ты куда-то собирался? — странным тоном спросил Невилл, провожая меня взглядом, а затем и увязавшись за мной на кухню. Там уже был накрыт стол, хотя еда была изрядно подъедена — сразу ясно, что друг встал несколько раньше меня. Присев на любимый скрипучий табурет, я подхватил остывшую оладью и почти сразу же запихнул ее в рот, не спеша отвечать на вопрос Лонгботтома. Парень терпеливо ждал, делая нам чай — Кричер опять куда-то пропал, а звать его не хотелось. — Ага, — я кивнул, проглотив оладью и некультурно вытерев рот рукавом. Ну а что, я холостяк со стажем. Пусть и не таким уж большим стажем, но все же. — Поеду к министру. Буду требовать опеку над Снейпом. — Но, Гарри… — Невилл замялся, чертя какой-то узор пальцем на столешнице. — Вряд ли тебе его отдадут. Я тоже хотел родителей домой забрать под свою опеку — запретили. И бабушке тоже запрещали, и сейчас запретили. Мол, заболевание такое, что с этим лучше не шутить. — Именно поэтому я иду к министру не просить, а требовать, — я хмыкнул, поднимаясь. Настроение стремительно падало, как мой наставник с башни. И ведь так же, как тогда, я просто ничего не мог сделать, наблюдая за тем, что происходит. Сердце вдруг кольнуло неуместной болью из прошлого, но очередное воспоминание меня не настигло. Наверное, был все же какой-то лимит издевательств у моего разума. — Ладно, я собираться, — я хлопнул себя по бедрам, тут же украдкой вытирая жирные ладони о брюки. — Тебе помочь? — тут же вскинулся Лонгботтом, подскакивая с места даже раньше, чем я успел сдвинуться с места. Я окинул парня подозрительным взглядом, и, посчитав вопрос риторическим, поплелся в спальню. Признаться честно, хоть я и хотел вернуть Снейпа, но не жаждал делать слишком много. Этакая безысходная лень с налетом неприятного желания спрятаться вновь в свою раковину от всего мира. Сборы вышли какими-то скомканными. Я пытался собраться как можно тщательнее, стараясь не отвлекаться на болтовню Невилла, который, чтобы загладить свою вину за прошлую ночь, усердно пытался мне помочь, несмотря на то, что в помощи я нисколько не нуждался. В итоге мы нарядили меня в какую-то темную рубашку, которая нелепо висела на моих острых плечах — к своему неудовольствию, я очень сильно похудел. Не знаю, что именно сказывалось, но вес таял прямо на глазах, даже если мне удавалось вернуть его на какое-то время в норму. Справедливости ради стоит заметить, что ел я просто неприлично много, до того много, что временами Рон шутил, будто мы поменялись с ним местами — как раз у него не было вообще никакого аппетита с самой победы. Заправив рубашку в черные классические брюки, я повертелся перед большим зеркалом в углу, которое большую часть времени стояло прикрытым покрывалом. Отражение меня не радовало — не девятнадцатилетний парень, а какой-то четырнадцатилетний мальчик. Кажется, в четырнадцать лет я даже внушительней выглядел. Судя по взгляду Невилла, который я поймал в зеркале, он тоже не был впечатлен. — Нет, так как-то совсем нехорошо, — нахмурился друг, обходя меня вокруг, а затем оборачиваясь к груде одежды на кровати. Ну как к груде, скорее к небольшой кучке — вещей у меня никогда не было особенно много. Чисто сиротская привычка довольствоваться самым малым. — В своих рваных джинсах и растянутых свитерах ты почему-то даже солиднее выглядишь, чем в этом. Ты уверен, что не хочешь надеть парадную мантию, они тебе больше идут… Мантию я надевать категорически не хотел. Во-первых, я собирался ехать по маггловскому городу и не хотел, чтобы на меня косились, а, во-вторых, мне всегда в них был неудобно и я абсолютно честно не понимал, как волшебники могут ходить в мантиях постоянно. Помотав головой, я еще раз посмотрелся в зеркало и с трудом удержался, чтобы не скривиться. Неудивительно, что Снейп меня довольно легко узнал. Как был сопляк, так им и остался. — Тогда накинь сверху простую черную. Она не выглядит нелепо, если ты боишься именно этого, — авторитетно заявил Невилл, бесцеремонно накидывая мне на плечи мантию. Вздохнув, я обреченно всунул руки в рукава и немного повертелся. Потом посмотрел на друга и снова в зеркало - на себя. — Намного лучше, — кивнул Лонгботтом, будто прочитав мой мысленный вопрос. Паранойя тут же поскреблась, нашептывая мне, чтобы я посильнее поднял ментальные щиты, но я лишь отмахнулся от нее. В самом деле, ну какой из Невилла легилимент? — Хорошо… — пробормотал я, бросив последний взгляд в зеркало, а затем направляясь к кровати. Собрав все свои нехитрые пожитки, я все, не разбираясь, закинул в шкаф и тут же его захлопнул прежде, чем все вещи повалились обратно на меня. С чувством выполненного долга я отряхнул руки, подмигнул удивленному Невиллу и, порывшись в тумбочке, извлек свой Орден Мерлина. Он слегка запылился, так как я не доставал его уже более полугода, отчаянно убегая от всего, что связано с войной в целом и моими регалиями в частности. — Снейп будет мне должен, — процедил я сквозь зубы, вытирая ладонью коробочку от пыли, а затем нервно и неловко запихивая ее в карман мантии. Когнитивный диссонанс разбушевался было в моей душе, но потом, не получив должного отклика на свои сигналы, расстроился и притих. Оно и к лучшему. Пусть будет, как будет. – Так, ты сейчас за книгой, а я в Министерство. В бой? — я посмотрел на Невилла, и он улыбнулся мне. Одними кончиками губ, но по его улыбке я понял, что он понимает мои чувства сейчас, и похоже, вполне их разделяет. В бой, герой Лонгботтом.