Люди войны

Невероятные подвиги идиота Поттера не пошли мне на пользу. Я проснулся от жжения в груди, которое доставляло не то чтобы сильную боль, но неприятные ощущения. Распахнув глаза, я уставился в потолок, боясь лишний раз пошевелиться. За окном еще было отвратительно темно, что свидетельствовало о глубокой ночи. Последнее время мне вообще редко удавалось заснуть надолго, хотя меня и мучила ни с чем не сравнимая слабость. Осторожно, чтобы не разбудить Снейпа и, самое главное, более сильную боль, я отодвинул одеяло с груди и подвинулся чуть вверх на кровати, чтобы опереться спиной о подушку. Лампа вспыхнула лишь со второго раза, и я в очередной раз уверился, что нам просто необходимо провести сюда электричество, а то это форменное издевательство над человеком без магии. — Ух ты ж… — удивленно прошептал я, разглядев в тускловатом свете лампы странные, будто химические, ожоги кожи на груди. Осторожно проведя по ним пальцами, я поморщился, но не от тактильного ощущения, а от жжения именно внутри. Кожа же оставалась нечувствительной. — Как такое может быть? — я снова потрогал ожоги, прислушиваясь к ощущениям. — Что это? — хриплый голос Снейпа, раздавшийся в тишине, заставил меня в буквальном смысле подпрыгнуть на месте от страха. Мужчина приподнялся на локте, разглядывая красные пятна на моей груди самым внимательным своим взглядом из арсенала. — Откуда? — Не знаю, — я неохотно убрал руку, открывая больший обзор для Северуса. — Я проснулся, а это уже было здесь. Ощущения, будто меня изнутри касается что-то горячее. Снейп сразу же встрепенулся, подхватывая волшебную палочку, которую оставил на тумбочке и направляя на меня. Он молчал, но я знал, что он проверяет меня диагностическими заклинаниями. С каждой минутой он все сильнее и сильнее хмурился, и в конце концов опустил артефакт, пристально посмотрев мне прямо в глаза. — Не могу понять, что это. Диагностика всех видов молчит, хотя и ясно, что это что-то магическое, — негромко проговорил Снейп, поднимаясь и начиная отыскивать в полутьме наши вещи. — Надо отвезти тебя в больницу. Возможно, это что-то значит. — Что? — я проводил мужчину взглядом, как я надеялся, не предвещающим ничего хорошего. — А меня спросить ты забыл? — не то чтобы я сильно был против, но после войны у меня образовалось стойкое желание избавиться от любого вида командования моей жизнью. То, что я так долго, целый месяц, терпел поведение друзей, говорило только о моем к ним уважении и любви. — Это же не просто так, — рыкнул Снейп, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Неужели ты не понимаешь всей серьезности положения? Я знаю, что такое темномагические проклятия, и… — Кто, по-твоему, на меня его наслал? Гермиона? Рон? Джордж? Или ты? — я вскочил с постели, как ошпаренный, забыв о боли и слабости. — Может быть и я, — отчаянно рыкнул Северус, заставляя меня отступить назад. — Я не знаю, Поттер! Не знаю! — Ты не имеешь право распоряжаться моей жизнью, — холодно проговорил я, чувствуя, что внутри все оборвалось от нового осознания, которое подкинул мне Снейп. — С меня не снимут это проклятие, потому что оно далеко не твое. Это проклятие Смерти, и от него меня не избавят врачи из Мунго. Так что оставьте меня в покое, и дайте, наконец, спокойно сдохнуть, — я говорил полную чушь даже на свой собственный взгляд, но ярость вперемешку с отчаяньем мешали мне мыслить разумно. Спешно одеваясь, я старался не обращать внимание на Снейпа и на все более нарастающую в груди боль. Я понятия не имел, что мне делать, но оставаться в доме, в котором меня не ждет ничего хорошего, я не хотел. — Подожди, — Снейп уже взял себя в руки и шагнул ко мне, мягко кладя руку мне на запястье именно в тот момент, когда я пытался застегнуть рубашку на три оставшихся в живых пуговицы. — Из… Экхм… Извини, — я застыл на месте, поднимая на мужчину взгляд. — Я не лезу в твою жизнь, но это очень серьезно. Сейчас не время для ссор и взаимных обвинений. Пожалуйста, давай поговорим со специалистами? — Специалисты в Мунго? — я приподнял одну бровь, пародируя любимый жест Снейпа. — Не смеши меня. Я все еще помню, как они лечили тебя. Но ты прав, прости, — я опустил руки и вздохнул. Наступила тяжелая тишина. Ни он, ни я не знали, что с этим делать. Как разобраться с навалившимися на нас проблемами, как принять наиболее правильное решение, чтобы потом не жалеть? Если бы было еще хоть что-то, кроме этого пресловутого «не знаю». — Что делать? — негромко спросил мужчина, отпуская мою руку и чуть отодвигая край рубашки, чтобы более внимательно осмотреть отметины на моей груди. Я опустил голову тоже и чуть прищурился, понимая, что еще десять минут назад ожоги были намного больше, да и жжение внутри было гораздо сильнее. — Пройдет, — я мягко отстранил руку Снейпа, снимая рубашку, чтобы сменить ее на что-то более приличное — эта пришла в негодность после вчерашней страстной ночи. — Что я, не Гарри Поттер, что ли? — Именно то, что ты Поттер, меня и пугает, — хмыкнул мой бывший профессор, разворачиваясь и подходя к кровати. Тяжело и с тихим вздохом он сел, опираясь о матрас двумя руками, как будто боялся упасть. Его оголенная грудь тяжело вздымалась с каждым вздохом, как будто он заставлял себя дышать. Я внимательно посмотрел на Северуса, который выглядел ужасно уставшим и растерянным. Под его глазами пролегли черные круги, да такие, каких никогда не было во времена его службы двойным агентом. Это заставило меня постареть еще лет на пять разом. Я всегда доставлял одни неприятности тем, кого люблю, даже если хотел их спасти. Я вообще всегда был одной большой проблемой, и это знали все без исключения. И все это случилось лишь потому, что я хотел его спасти. Пусть я не верил в то, что все у нас будет хорошо, но я очень хотел, чтобы он был здоров и относительно счастлив. Сейчас те мысли казались мне какими-то невероятно далекими, будто рассуждал не я, а какой-то другой человек, которого я даже не знаю. Но я не жалел. Ни секунды не жалел о том, что произошло. Мне никогда не было жаль пожертвовать своей жизнью ради других. По этой самой причине я кинулся в пасть василиска. По этой самой причине я кинулся в Отдел Тайн. По этой самой причине я раз за разом сталкивался с красноглазым чудовищем. У меня никогда не было ощущения ценности собственной жизни, зато было ощущение ценности чужих жизней. Именно это делало мою войну такой важной для меня. Именно поэтому я не боялся смерти, и, возможно, именно поэтому она отметила меня. Возможно, в Пророчестве было далеко не про Волдеморта... Я вздохнул, помотав головой, чтобы отпустить эти мысли. Пусть сходство было поразительным, но все же в Пророчестве говорилось именно про Темного лорда, и ни про кого больше. Все остальное — лишь домыслы больной фантазии. — Пойдем вниз? Я что-нибудь приготовлю, все равно нет смысла уже ложиться спать, — произнес я, нарушая установившуюся тишину. Подняв глаза, я заметил, что Северус смотрит на меня очень внимательным, пытливым взором черных глаз, будто хочет увидеть меня насквозь. — Что такое? Он чуть качнул головой, поднимаясь и подходя к шкафу. Я хмыкнул и прислонился спиной к стене, ожидая, пока он переоденется. Было бы очень наивно полагать, что Снейп спустится вниз в одних брюках. Даже если я этого хочу. Но он застыл на месте, обернувшись на меня. Что-то промелькнуло в его темных глазах, что-то, похожее на обреченность. Медленно он закрыл дверцу шкафа и прошел ко мне, чуть усмехнувшись. Я широко улыбнулся, чувствуя ничем не замутненную нежность к человеку, который стоял передо мной. Этот его жест - такой простой - оказался настоящим сокровищем. Если бы я когда-то мог себе представить что-то более невозможное, так это то, что Северус просто возьмет и согласится спустится вниз полуголым ради моих странных фантазий. Он протянул ко мне руки, одним лишь взглядом приказывая подойти ближе. Этот жест был мне прекрасно знаком. Он означал: «Сейчас я понесу тебя на руках вниз, хочешь ты этого или нет». Правда, вот от Снейпа его тоже было не дождаться. Привыкший решать все и за всех, он просто не мог заставить себя показать, что он переживает обо мне. Подхватив с кровати халат, я накинул его на плечи Северуса, так как совершенно не имел намерений заморозить его на не очень-то хорошо отогреваемой кухне. И только дождавшись, пока он с ухмылкой вденет руки в рукава, я позволил мужчине поднять меня и понести вниз. Это было весьма кстати, ведь даже такая малость помогала сэкономить силы, которые мне еще понадобятся. В конце концов, в моих планах еще было утащить Рона в Гринготтс. Так что я даже не сделал Снейпу замечание за то, что он не дает мне выбора. На самом деле, за исключением сегодняшнего взрыва, мне последнее время вообще надоело сопротивляться. Мне ужасно хотелось все бросить, но раз я решил идти до победного конца, значит, я дойду. Ведь только так поступают настоящие герои. Остаток утра я провел за готовкой, шуточной борьбой с Кричером за место у плиты и разговорами с Северусом. Мы с ним редко разговаривали до последних событий. Как-то так вышло, что мы особо не говорили о чем-то важном, перебрасываясь быстрыми пикировками или разговаривая о повседневной жизни. Но сейчас все изменилось. За один месяц мы успели наговориться за все то время, пока мы были знакомы. Бывали моменты, когда мы просто не умолкали, чем изрядно раздражали не очень словоохотливого Рона. — С добрым утром, — бодро и громко проговорила Гермиона, входя на кухню примерно через полтора часа, которые пролетели абсолютно незаметнейшим образом. Я поднял голову, отвлекаясь от готовки, за что тут же был отодвинут подальше от плиты шустрым домовиком. Снейп за моей спиной громко и выразительно хмыкнул. — С добрым, Гермиона, — я отряхнул руки о фартук, подставляя ей щеку. Она привычно чмокнула меня и прошла мимо к доисторического вида кофеварке, с которой разобраться смогла только она. — Как спалось? — спросил я, пододвинувшись к плите, чтобы снова занять свое законное место. — Прекрасно, — ответила подруга, не отрываясь от своего занятия, и тряхнула растрепанными волосами, кое-как стянутыми в хвост. — Ровно до того момента, пока вы не стали выяснять отношения. Рон обещал, что утопит вас с утра в кофе. Я с ним была абсолютно солидарна. — Кхм, мисс Грейнджер, а давайте мы лучше попьем сегодня чай? — несмотря на инцидент с утра, Снейп пребывал в удивительно хорошем расположение духа, что не могло не радовать. Такое тоже бывало редко, сколько я его помнил. — Я даже сам заварю. А вы тут посидите, отдохните… — Северус поймал ее руку, пытаясь отодвинуть от кофеварки. То, что произошло дальше, заставило и меня, и Кричера оставить попытки выяснить, кто из нас более достоин готовить сегодня завтрак. Гермиона вскрикнула, рассыпала зерна кофе, поскользнулась и плавным движением упала назад, прямо на сидящего на табуретке Снейпа. Естественно, табуретка, которая и без этого дышала на ладан, не выдержала, и оба полетели на пол с громкими криками и ругательствами. — Утро началось бодро? — мимо меня с независимым видом прошел Рон, подхватывая с тарелки недавно приготовленные мною оладьи и проходя к столу. Явление народу образца спокойствия несколько поумерило наш пыл и остановило назревающий конфликт между Гермионой и Снейпом. — Ты даже не представляешь, насколько, — я решил махнуть рукой на попытки что-то приготовить в такой атмосфере и, оставив у плиты сияющего, как начищенный галеон, Кричера, прошел за стол. При этом я успел прихватить с собой самую полную тарелку с оладьями. — Но оно станет еще бодрее, когда я скажу, что иду в Косой Переулок с тобой, Рон. Наступила мгновенная тишина, будто кто-то наслал на всю комнату заклинание немоты. Все, кроме Рона и меня, сразу бросили свои дела, включая Кричера, и уставились на меня так, будто я только что сообщил, что истребил еще одного Темного Лорда перед завтраком. — Конечно, я буду только рад. Будет с кем скоротать время, если что, — Уизли подмигнул мне, под шумок притягивая к себе по идее общую тарелку. Через пару мгновений тишины и уничтожающих фирменных взглядов Гермионы и Северуса в его сторону, Рон поднял голову и посмотрел на парочку: — Что вы на меня так смотрите? По-вашему, мы должны дома сидеть? Вы все равно заняты своими исследованиями, в которых нам места нет. Так порадуйтесь долгожданному пространству, вам сегодня никто мешать не будет. Это было правдой. С того самого дня, как меня скосила эта странная болезнь, Снейп и Грейнджер создали невероятный альянс двух умов и упорно искали выход из сложившейся ситуации. Они спорили, кричали друг на друга, кричали на нас, что-то доказывали, снова спорили и снова кричали, только что не дрались. Но стоило нам попросить вести их потише — даже сидя в гостиной и играя в шахматы, мы с Роном с трудом слышали свои собственные мысли — как мы тотчас же становились самыми главными врагами, похуже Волдеморта. — Ладно, вы правы, — со вздохом кивнула Гермиона, возвращаясь к приготовлению кофе. При этом она очень выразительно посмотрела на Снейпа, будто он в любой момент может на нее накинуться. Но, судя по настроению, Северус больше не собирался предпринимать никаких поползновений даже в мою сторону, не то, что в сторону Грейнджер. — Я не уверен, что твое здоровье позволяет… — начал было Снейп, но я быстро обернулся, смерив его внимательным взглядом. Поджав губы, он отвернулся, заставив меня мысленно побиться об стену головой. Зная его характер, я не мог не предположить, что он обязательно затаит на меня обиду, причем надолго. Он был готов терпеть мои замечания, когда мы были наедине, но если с нами был еще кто-то, замечания почему-то были для него смертельным оскорблением. — Мы уже говорили об этом утром, так что не вижу смысла продолжать этот диалог, — проговорил я, отворачиваясь к своему завтраку. Я все еще надеялся хоть немного поесть прежде, чем Рон закинет в себя оставшиеся четыре оладушка. — Не наглей, — я вытащил из-под руки друга тарелку и отставил ее подальше. — Мы все слышали, что вы об этом говорили, — хмыкнул друг, проводив тоскливым взглядом тарелку. — Вы даже трахаетесь тише, чем «говорите». — Еще одно слово, Уизли, и я запущу в вас одним из Непростительных, причем необязательно, что самым легким, — вальяжно проговорил Снейп, но в его голосе звучала вполне осязаемая угроза. - И будьте уверены, я не промахнусь. В общем-то, все как и всегда. Я даже не стал отрываться от завтрака, благодарно приняв у Гермионы чашку кофе. Плохая новость номер два с утра. Я совершенно не могу есть. То есть, это было и раньше, в течение всего месяца, но я хотя бы мог впихнуть в себя хоть что-то без желания сейчас же оказаться возле белого фаянсового друга. Кое-как, через силу и с тремя забегами до раковины, да простит меня фаянсовый друг, я впихнул в себя пару оладушек и пошел наверх, чтоб одеться потеплее. Даже в доме меня несколько морозило - а что уж говорить об улице. А там, судя по видам из окна, погода не самая радостная. Одеваясь и собирая необходимые бумаги, я понимал только одну вещь — я чертовски устал. Меня тошнило, а слабость буквально кричала, что я обязан лечь в кровать и завернуться в одеяло. Мне приходилось прилагать массу усилий, чтобы не бросить все, даже не начав. Но мысль о том, что я должен сделать все, как надо, не покидала меня. Если мне осталось жить не так уж долго, значит, мне стоит решить все формальности, чтобы не вешать эти проблемы на близких. Я, как никто, знаю, что ничего не хочется делать, когда ты похоронил того, кого очень сильно любил. Переступая через себя, я аккуратно собрался, даже побрился, подкорректировав собственную блестящую лысину, и спустился вниз, где меня уже ожидал Рон в гордом одиночестве. При этом, судя по его мрачному взгляду, он изрядно поругался с двумя нашими чудесными товарищами. — Они просто невыносимы, — с порога заявил Уизли, подтверждая мои догадки. — Неужели можно быть такими занудами? Это даже ненормально! — друг взмахнул руками, как ветряная мельница. Я вовремя пригнулся, чтобы не получить кулаком по носу. — Даже для них это ненормально, скажу больше! — А ты что хотел? — я толкнул дверь на выход и нахмурился, когда мне в лицо вместе с ветром ударил противный мелкий дождик. — Чтобы они так просто смирились с тем, что я могу делать все, что захочу? — Я надеялся на то, что они когда-нибудь поймут, что нельзя вмешиваться не только в личное пространство человека, но и в его личную жизнь, — хмыкнул Рон, тоже поморщившись. — Погода - полное дерьмо. В этом я был с ним солидарен всеми фибрами своей души. Серый, туманный Лондон в такую погоду становился еще более серым и туманным, а еще ужасающе холодным. Никаких морозов, нас, конечно, не настигало, но было кое-что похуже. Неприятный сырой холод проникал, казалось, под плащи и мантии, вызывая ощущение, будто дементор касается души своими склизкими пальцами. Иногда я думал, что дементоры обязательно должны были быть порождением магии Англии. Ни одна страна в мире, наверное, не была такой неприятной для души. На этот раз пришлось вызвать такси. Пешком идти было полнейшим безумием — я бы свалился где-то по дороге и уже не встал. Чтобы трансгрессировать в моем состоянии — нужно вообще не иметь мозгов. Оставалось только по-маггловски добраться до нужного места - благо, это была середина города и нам не пришлось после выхода из машины ковылять еще несколько кварталов до нужного места. — Знаешь, мне порой приходит в голову, что я хочу, чтобы меня похоронили где-нибудь за пределами Англии, — я пнул бутылку, оказавшуюся под ногами, стоило мне выйти, точнее выползти из машины. Потеряв равновесие, я ухватился за Рона. — Да и вообще, провести свои последние дни хотелось бы где-нибудь, где было бы теплее. Намного теплее. — Ты бы лучше не думал об этом, дружище, — Рон хлопнул меня по плечу, показывая на дверь паба. Я и не заметил, как мы дошли, хотя последние три года это для меня было привычным делом. — А то так сам себе могилу выроешь, Мерлином говорю. — Я знаю, что ты прав, но ничего не могу с этим поделать, — я пожал плечами, проходя в паб. При этом я посильнее натянул на голову шапку, чтобы никто не смог узнать меня по шраму. Те, кто был способен узнать меня по лицу, были куда менее страшны, чем бездумные фанаты. — Мистер Поттер, — неизменный Том расплылся в довольной беззубой улыбке. — Рад вас видеть, очень рад. И вас, мистер Уизли. Ваш брат, кстати, просил вам передать, если вы соизволите явиться, что он будет ждать вас к обеду у себя. — Джордж? Он не сказал, почему перенес время? — Рон на мгновение застыл, оборачиваясь и смотря на Тома. В глазах друга, который стоял ко мне практически вплотную, я видел отголоски опасения. И я старался не думать о причинах этого опасения. Ради своего же блага. — Кажется, это что-то связанное с новыми поставщиками, или вроде того, — сказал Том, кажется, не до конца понимая, что именно и кому говорит. А самое главное, о ком. Два года Джордж не встречался ни с какими поставщиками. Два года он упорно старался вообще забыть о своем бизнесе, что они когда-то открыли вместе с Фредом. Два года он готов был убить любого, кто напомнит ему о том, что он мог бы вполне работать в магазине. — Я думал, речь пойдет только о возможности открытия, а он уже все решил, — ошарашено проговорил Рон, когда мы уже вышли от греха подальше из паба, к сплошной стене-проходу. Друг на пару мгновений подзавис, будто ожидая, что стена откроется сама, а затем спохватился, ткнув волшебной палочкой в нужный камень. — Прости, до сих пор не привык, что ты стал сквибом. — Хотя бы не магглом, — я хмыкнул, проходя следом за Уизли. Отсутствие магии меня не пугало и не напрягало, если не считать, конечно, тот факт, что жить мне все же хотелось. Но опять же, не обязательно все пошло бы по иному сценарию, если бы магия осталась на месте. Кстати, об этом. - Рон? Зайдем в Гринготтс? Я, конечно, тебе не говорил, но я верю, что ты поймешь, как никто другой. Хочу оформить завещание по всем правилам. Чтобы потом никаких путаниц, никаких глупостей и ссор. Чтобы все прошло по-мирному, чинно, благородно, а не как это всегда бывает. Рон долго молчал, обдумывая мои слова. Мне казалось, чисто на ментальном уровне, что он решает, как будет лучше мне ответить. И, судя по последующему ответу, я недалеко ушел от правды в своих собственных размышлениях. — Я понимаю. Я и сам хотел тебе предложить, я ведь знаю, как ты не любишь всю эту возню, — Рон криво усмехнулся, взглянув на меня краем глаза. — Но потом передумал. Мало ли, как ты бы это воспринял. Польза пользой, но все же это очень тонкие… материи. И я в этом, честно говоря, нисколько не разбираюсь. — Все нормально, дружище. У меня были бы поводы для обиды, только если бы ты сидел с календарем в руке, высчитывая мой конец, — я коротко рассмеялся, надеясь подбодрить друга и скрыть собственные чувства. Его искренность меня по-настоящему тронула. Иногда люди сами не догадываются, что делают для других. Они говорят обычные, по их мнению, фразы, делают обычные дела, но даже не могут представить, что эта обычность для кого-то будет очень важна. Что это кому-то поможет, что это вообще кому-то важно. Это и называется бескорыстностью. Когда отдаешь, не думая, что отдаешь что-то бесценное. Когда даришь душу со словами: «Хэй, у меня для тебя маленький сюрприз». Ты просто делаешь это и все, невзирая на собственные неудобства или на собственные лишения. Ведь ты знаешь, что только так правильно и только так должно быть. Наверное, руководствуясь именно этой чертой, я пошел тогда в лес. Я не думал о том, что потеряю, а если и думал, то осознавал, как ничтожна моя жизнь по сравнению с сотнями, тысячами других жизней. Я хотел, чтобы люди жили. И жили в мире, не под диктаторством кровавого тирана. Это было невероятное, сильное чувство. Только ради него можно переживать и переживать все это заново. И, наверное, руководствуясь именно этой чертой, Рон и Гермиона пошли со мной до конца. Пусть у нас были разногласия, но это с лихвой окупилось их преданностью, их бескорыстностью и их честностью. Если и вручать кому-то лавры, так это им. Без них я бы сгинул огромное множество раз и никогда не дошел бы до конечной точки на дистанции. И я никогда не думал — честно говоря мне просто не приходило это в голову — что в этой войне, равно как и после нее, я никогда не был один. Пусть я был символом и именно я стал тем, кого называют героем, но настоящий героизм был не в моем последнем шаге, да и не во всем моем пути. Настоящий героизм проявил каждый из тех, кто сражался, кто не собирался проигрывать мир ради чужих навязанных идеалов. Каждый из тех, кого я знаю, пошел бы на то же самое, на что пришлось пойти мне. Но, боюсь, они пошли на что-то гораздо более страшное, чем я. И говоря об этих людях, я хочу сказать, что каждый из них вложил свою душу в победу. И я верю, что однажды они смогут вернуть свою душу из власти существа гораздо более страшного, чем дементор. Из власти нашей общей войны.