Warm

— Не подходи ко мне! — Джо, прошу тебя, ты все не так поняла… — Тут нечего понимать! — снова завопила она, когда я, едва не выломав дверь в нашу спальню, все-таки оказалась внутри и встретилась лицом к лицу с бледной, дрожащей сестрой, которая, тяжело осев на постель, смотрела на меня с таким ужасом и омерзением, словно я только что сломала ей всю ее жизнь. Впрочем, возможно, так оно и было: я действительно кое-что сломала. Сломала нашу семью. Пополам. Раз и навсегда. — Ты… Кай… Вы… — судорожно забормотала она, обхватив голову руками. Джо панически затряслась, отчего тугие спиральки ее темных волос, завитые специально к празднику, тут же запружинились и упали ей на лицо, загораживая весь обзор и мешая видеть. Наверно, так было даже лучше, ведь Джо как раз-таки и не хотела смотреть на меня. — Успокойся, пожалуйста, — тихо, почти шепотом взмолилась я, давясь от отчаяния, болезненно обжигающего горло. Я ведь понятия не имела, что ей сказать! Как объяснить Джозет то, что она видела минуту назад? Как это преподнести, чтобы об этом уже к вечеру не узнала вся наша семья?! Как вообще можно заставить кого-то смириться с подобной новостью, когда даже мне на это потребовалась чуть ли не вся моя жизнь? — Я не успокоюсь! Ни за что! — сорвалась на крик Джо, и я вздрогнула от ее голоса — холодного, резкого, полного гнева. Она неестественно дернулась, когда я попыталась приблизиться к ней, и я тут же послушно попятилась обратно, прижавшись спиной к дверному косяку. Лучше мне быть от нее сейчас не расстоянии. — Как ты можешь, Одри?! Кай ведь наш брат, а вы… Боже мой! — Она резко подорвалась с места и, застыв, взглянула на меня со странной осознанностью во взгляде, хотя прежде даже не осмеливалась покоситься в мою сторону, не то, что уставиться напрямую, как сейчас. — Теперь я понимаю… Твою мать, Одри! Вот почему ты не хотела ни с кем знакомиться… Ни с беднягой Диланом, ни с Ричардом, ни с Фредом… У тебя все это время был Кай, да?.. Боже мой! Боже… — снова и снова повторяла она, нервно жмурясь, а затем прижала ладонь тыльной стороной ко рту, скривившись. — Меня сейчас вырвет! Я не ответила. Лишь опустила глаза и, вздохнув, прижала пальцы к занывшим от напряжения вискам. Джо и без меня было худо от увиденного, а мои утешения, как уже выяснилось, ни черта не срабатывают. Может, сработают хотя бы тошнотворные спазмы? Вряд ли прочистка желудка угомонит ее, но… — Ты спишь с ним, да? Я вздрогнула и, сглотнув, подняла глаза на Джо, которая, судя по всему, успешно подавила рвоту. — В каком смысле? — Секс, — выпалила Джо без колебаний. Дышать мне стало труднее. — Однажды ночью я проснулась, чтобы спуститься за водой, а тебя в постели как всегда не было… Ничего нового, да, но, спустившись, я услышала шум… Нечто похожее на стоны. Так скажи мне, Одри, — Я увидела, как пальцы Джо сжались в кулак, и как она сама сжалась следом, словно пума перед прыжком. — У тебя был секс с нашим братом или нет? Я не нашлась, что сказать. Горло сдавило и, сумев лишь сдавленно захрипеть, я сомкнула веки, не в силах вынести того, как в следующий миг лицо Джо удивленно вытянулось, когда она и без моего слабого кивка поняла ответ. — Не думай, что я всего лишь жертва, Джо, — только прошептала я едва слышно, по-прежнему не глядя на сестру, сосредоточенная лишь на том, чтобы не позволить дрожащим коленям беспомощно подогнуться. — Кай не промывал мне мозги, не заставлял, не уговаривал… Это было добровольно. — Да, — на удивление спокойно ответила Джо. — Я знаю. Вы ведь больные на всю голову. Оба. А теперь уйди, Одри, и дай мне побыть одной… Пожалуйста. Я посмотрела на сестру, которая снова опустилась на постель, но на этот раз больше не содрогаясь от ужаса. Она просто села и, уткнувшись взглядом куда-то в пол, шумно выдохнула — так, словно вынырнула откуда-то со дна озера. Она наконец успокоилась и, как оказалось, ее спокойствие было куда хуже прежней паники, ведь теперь Джо осознала все до конца. И что-то в ней, как и во мне, вдруг болезненно надломилось. — Джозет, — тихо позвала сестру я, инстинктивно подавшись вперед, но Джо тут же отодвинулась от меня в сторону, так стремительно, словно пыталась увернуться от пламени. — Я попросила, Одри, — процедила она сквозь зубы, зажмурившись. — Оставь меня. Я не хочу говорить с тобой об этом, я не хочу слышать ничего об этом… Я не хочу видеть тебя! Черт побери, просто уйди! В грудной клетке растеклось мерзкое, холодное чувство опустошения, но мне не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть и, развернувшись, поспешно выйти из комнаты. Дышать было еще тяжело, когда я, с трудом совладав с онемевшими конечностями, все-таки заставила себя осторожно спуститься по лестнице обратно вниз. Кай по-прежнему стоял возле кухонной стойки и что-то жевал. На этот раз вместо банки с виноградным желе, которая теперь же, опустошенная, покоилась в мусорном ведре, в его руках было зажато спелое красное яблоко. Кай выглядел как никогда невозмутимым, почти беспечным. Ну да, за окном ведь сыпет снег, а скоро вернется отец с Анной и Робертом. Чуть позже Дэвид заберет Лукаса с Лив из детского сада, а уже затем можно будет начинать празднество… Вот только мне уже совсем не до Рождества. Не до Рождества всем в этом доме, кроме Кая. Каю как всегда на все наплевать. И вот мерзкое ледяное чувство у меня в груди сменилось на обжигающий, горький гнев. — Ты сделал это специально, — выдохнула я, сойдя с последней ступеньки лестницы. Мой голос оказался тише, чем я ожидала, ведь в моей голове он звучал пронзительным криком. Кай с хрустом надкусил яблоко и, не успев прожевать, невнятно ответил, пожав плечами: — Ну да. Это был самый быстрый и эффективный способ, как заставить Джо отстать от тебя. Всего-то надо было рассказать ей правду. — Правду… — эхом повторила я и, сделав еще шаг, застыла напротив Кая, впиваясь взглядом в его лицо. Словно не заметив моего настроя, он продолжил вгрызаться зубами в красную кожуру, лишь изредка поглядывая на меня с очевидной неохотой. — Правду о том, что ее сестра спит с ее же близнецом. Молодец, Кай. А если она теперь расскажет остальным? — Не расскажет, — невозмутимо улыбнулся он, наконец оторвавшись от яблока. — Она слишком любит тебя, да и меня тоже, чтобы подставлять нас родным. Она сохранит нашу тайну, уж поверь. — Она ненавидит нас, Кай, — прошипела я. — Ты понимаешь это?! — Забудь, — закатил глаза он. Снова хруст яблока, отозвавшийся похожим хрустом у меня в душе. Меня передергивает от раздражения почти синхронно с тем, как Кай превращает фрукт в неаккуратный огрызок. — Пройдет время, и она остынет. Тем более, сегодня же Рождество… — Да, которое мы проведем в атмосфере взаимной неловкости и ее ненависти к нам! — Ох, Одри, — Кай демонстративно скривился и, не опуская руки с яблоком, которую остановил прямиком возле своего рта, поморщился. — С каких пор моя малышка стала такой занудой?.. Я всего лишь решил нашу обоюдную проблему. Да-да, Джозет была твоей единственной лучшей подругой, но все же… На ней что, свет клином сошелся? Пф, будто отсутствие друзей такая уж большая проблема! В конце концов, у тебя ведь всегда есть я и… В ушах загудела кровь. Эгоист. Собственник. Идиот, никогда не думающий ни о чем и не о ком, кроме самого себя. «Щелк». Примерно с таким звуком моя рука, подлетев в воздух, ударилась о его щеку. Выскользнув из пальцев Кая, яблоко с еще большим грохотом упало и покатилась по полу куда-то в направлении гостиной. Я не хотела бить его. Я даже не думала этого делать. Но обжигающий гнев в груди не утихал, и это был единственный известный мне способ выплеснуть его и собственную обиду, накопленную за время ревности Кая и его пренебрежение к моему мнению. Кажется, в тот момент он даже толком не понял, что именно произошло. Как и я. Наше молчание длилось несколько долгих, томительных секунд, прежде чем я наконец-то осмелилась просто вздохнуть. Встретив впервые столь обескураженный, растерянный взгляд брата, озадаченно прижавшего пальцы к покрасневшей челюсти, я опустила руку и, попятившись, заторможено прошептала, услышав спасительный шум двигателя за окном: — Кажется, отец приехал… Идем, у нас еще много дел. Для начала надо запечь утку.