Warm

Обычно вместе с пробуждением на утро после рождественской ночи я бегом неслась вниз по лестнице к неубранному праздничному столу, чтобы доесть калорийные салаты и клубничный пирог, пока это не сделал кто-нибудь еще из нашей семьи, но… Это утро стало особенным. Впрочем, как и все Рождество в целом. Я проснулась после обеда и, стоило мне открыть глаза, как первой мыслью стал тот дискомфорт, что чувствовался во всем теле. Внизу живота все еще ощущался мятный холодок, а мышцы приятно ныли, ведь одними леденцами Кай вчера так и не ограничился… Потянувшись под одеялом, я тут же инстинктивно спустила руку с кровати и, нащупав на полу собственное нижнее белье и футболку, вслепую натянула это на себя, действуя уже по привычке. Вот только если раньше я старалась двигаться аккуратно и незаметно, чтобы не разбудить брата, то сейчас же поняла, что в этом нет необходимости: в постели кроме меня никого не было. И, осознав это, я тут же распахнула глаза и подорвалась с места. Кай всегда находился рядом, а, если куда-то и был вынужден уйти, то частенько будил меня, чтобы предупредить об этом или просто повредничать. Я не привыкла просыпаться в одиночестве, а оттого непроизвольно сделалось не по себе. Интересно, есть ли этому закономерное объяснение?.. И оно, к сожалению, было. Этим объяснением стал пронзительный крик отца и бранные ругательства, раздавшиеся следом, что донеслись с этажа ниже. Подскочив с постели, я поправила волосы и, убедившись, что выгляжу подобающе для той, что провела целую ночь в комнате родного брата, выскочила из спальни. — Что происходит? — напряженно спросила я у Анны, которая, стоя на лестнице, с любопытством втиснула голову между перил, что-то внимательно выслушивая из звуков снизу. Подойдя ближе, я опустилась рядом на корточки и, облокотившись о сестру, сделала то же самое — прислушалась. Крик. — Почему я просто не могу пойти вместе с вами?! — Потому что кто-то должен остаться дома и проследить за Люком и Лив. — Почему это не может сделать Дэвид, например? Или Анна? Почему опять я?! — Потому что я так сказал! Дальше — неловкая запинка и тишина. Я растерянно заморгала и покосилась на Анну, которая, вздохнув, наконец-то тихо ответила: — Отец снова не хочет брать Кая на Имболк… Они орут друг на друга с самого утра. Все как обычно. Я сжала губы и зажмурилась. Да, как обычно. Опять. Меня не было целых два года дома, но я не сомневалась, что даже за это время Джошуа ни разу не позволил Каю присоединиться к грандиозному шабашу ковена Близнецов, который по традиции происходит на следующий день после Рождества и на котором наш ковен черпал свои силы, повторяя ритуал объединения с лидером из года в год. Это мероприятие — настоящее торжество, на котором обязаны присутствовать все юные ведьмы и ведьмаки, начиная с десятилетнего возраста. Под эту категорию не попадали только Люк с Оливией из нашей семьи… И Кай. Но, естественно, уже не из-за возраста. — Просто скажи прямо! — закричал Кай снизу, и я вздрогнула, снова опустив взгляд на гостиную, лишь отчасти открывающуюся нашему с Анной взору через перила лестницы. — Скажи, что меня боятся! Что я выродок! Меня ведь никогда не берут на Имболк. Меня всегда оставляют дома, черт побери, как паршивую овцу запирают в загоне, чтобы не пугала других. Твой сын — выродок, этого ты боишься, великий лидер ковена?! — Да, Малакай! Этого! Сидящая рядом Анна перестала дышать. Она поджала губы и боязливо взглянула на меня, уже заранее зная мою реакцию. Такой моя реакция была каждый раз, как в детстве я становилась свидетельницей ссоры отца с Каем. Но если прежде тот никогда не произносил подобного вслух, то сейчас… — Они считают, что я породил чудовище, и мне стыдно за это, Кай. Всегда. Ты не виноват, что родился таким, но и я не могу позволить тебе быть полноправным членом ковена, пока у тебя есть этот…недуг. «Недуг» — эхом застучало у меня в голове, и мне стало трудно дышать. Я приподнялась и пересела на одну ступеньку ниже, чтобы не только слышать, но и видеть происходящее. И я увидела. Кай, стоя посреди гостиной напротив разъяренного отца, сжимал пальцы в кулак. Он не двигался, и на его лице не читалось не единой эмоции, но в глазах — отражение чистого разочарования и ненависти. — Бракованный близнец, да? — шепотом спросил Кай, мрачно ухмыльнувшись. Джошуа отшвырнул на столешницу плетенную книгу, которую все это время сдавливал в руках, и промолчал. — Ты никуда не пойдешь, — только сухо сказал он спустя несколько секунд, даже не глядя на собственного сына, безразлично отвернувшись от него в сторону окна. — Ты останешься дома с Люком и Лив. Я так решил. Пока я жив, ты будешь… — Выродком, — приглушенно закончил за него Кай, поморщившись. Отец вздохнул и обернулся. — Ты будешь слушаться меня, — пояснил он, пристально посмотрев на Кая. — Вот что я хотел сказать. — Пока ты жив, — медленно кивнул Кай. Его глаза странно сощурились. — Да, я понял. Учту, спасибо. Что-то в груди у меня надломилось. — Одри, нет! — шикнула Анна, схватив меня за руку, когда я, резко подорвавшись на ноги, быстрым шагом кинулась вниз по лестнице в сторону гостиной. Я никогда не любила вмешиваться в чужие ссоры, но, невзирая на это, вмешивалась день ото дня, год за годом… И стала делать это куда чаще после того, как умерла мама, ведь она была вторым человеком в этом доме, который защищал Кая хотя бы отчасти. Я вырвала свое запястье из цепкой хватки сестры и, соскочив с последней ступеньки, гневно взглянула на оцепеневшего при виде меня отца. Спорю, он тоже догадывался, что будет дальше, если не был уверен в этом наверняка. — Значит, я тоже никуда не пойду. Джошуа закатил глаза и, поднеся руки к лицу, прижал пальцы к очевидно занывшим вискам. — Одри, не надо… — Я не пойду, отец, — повторила я громче и, шагнув ближе к Каю, встала рядом, всем телом чувствуя, как он напрягся, удивленно уставившись на меня. — Я не пойду на ритуал без Кая. Я услышала, как над моим ухом раздался шумный вздох Кая, пропитанный скрытым облегчением и благодарностью. Интересно, какого ему было все эти два года бороться против собственный семьи, не в состоянии найти поддержку? Теперь я просто не могу оставить его. Больше никогда. — Не говори ерунды, — вдруг раздалось со стороны и, вскинув брови, я вопросительно взглянула на Дэвида, вышедшего из кухни с поджаренным тостом в руках. Окинув Кая брезгливым взглядом, каким, впрочем, мой второй старший брат смотрел и на всех остальных, считая себя крайне продвинутым магом, он надкусил хлеб и хмыкнул. — Всем будет интересно увидеть, чему дети лидера научились за этот год. Я, например, могу показать им неплохое заклятие перехода… А что может Кай? Показать, какой он классный магесос? Зубы Кая нетерпеливо скрипнули, когда он сжал челюсть, резко подавшись в сторону меня и стоящего впереди Дэвида. Я напряглась и затаила дыхание, начав понимать, что обычная перепалка моего брата с отцом начинает принимать куда более грандиозные масштабы, затрагивая и всех остальных одновременно… — Не пойти ли тебе в задницу, Дэвид? Кай наверняка хотел сказать нечто подобное, но я опередила его, а оттого сразу три растерянных взгляда тут же метнулись к моему лицу. Никогда прежде я не ругалась с собственными братьями или сестрами, и уж тем более никогда не позволяла себе при отце употребление подобных словечек. Но я знала, что, если сама не стану эпицентром их гнева, то этим эпицентром станет Кай. Выбора не было. — Что ты сказала?! — переспросил Дэвид, и жаренный тост захрустел в его пальцах, когда он сдавил его слишком сильно, буквально размяв в крошки. Фыркнув, он шагнул ближе ко мне, но, едва успел приблизиться, как Кай тут же подался следом и оказался впереди, встав между мной и Дэвидом несокрушимым препятствием. Дэвид был младше Кая на один год, но на несколько сантиметров заметно превосходил в росте. Столкнувшись нос к носу с братом, Дэвид лишь фыркнул и, переглянув через плечо Кая, раздраженно взглянул на меня. — Какая милая защитница у нашего старшего братца, — ухмыльнулся он жестко, не сводя с меня глаз. — Тебя еще не тошнит от собственного благородства? Ты ведьма, Одри! Ты не сможешь всегда притворяться, что вы с Каем похожи, потому что вы разные. Он даже не ведьмак вовсе! — Я ведьмак! — закричал Кай и прежде, чем я успела бы среагировать, резко подался вперед, протянув руку и схватившись за горло Дэвида. — И я тебе сейчас это докажу. Я увидела, как кожа Кая запылала внутренним светом в том месте, где он касался нашего брата, и услышала, как Дэвид тяжело захрипел, перехватив руку Кая и попытавшись убрать ее от себя, когда тот начал выкачивать магию. Но не вышло: пальцы Кая сжимались слишком плотно. Тогда Дэвид вытянул другую руку и пронзительный, ужасный шум раздался на всю гостиную, когда тот использовал заклятие оглушения, настолько сильное, что даже я, стоящая рядом, поморщилась от головной боли, а Кай и вовсе схватился за собственные виски, согнувшись к полу. — Прекратите! — раздалось рычание отца, и я испуганно отшатнулась, когда сильной волной обоих своих сыновей он снес с ног, откинув в противоположные стороны и разбросав на ковре. — Два идиота! Хватит цапаться друг с другом! Мы же семья, черт побери! Дэвид закашлялся и, приподнявшись с пола, презрительно взглянул на Кая. — Ты псих, Кай. Вот именно поэтому тебя никто и не берет на Имболк, — фыркнул он. Я тяжело вздохнула и, попятившись, осела на подлокотник кресла, с ужасом глядя на то, во что эта самая «семья» только что превратилась у меня на глазах. Джошуа, ошарашенно глядящий на двух своих подравшихся сыновей; Анна, застывшая на лестнице, к которой уже присоединилась еще более ошарашенная Джо; и дрожащий от увиденного двенадцатилетний Роберт. И этого всего еще не видели Пол, Лукас и Лив… Боже мой, что же стало со всеми нами за эти два года? Я перевела взгляд на Кая, пытающегося подняться на ноги, и, шумно вздохнув, подошла к нему, ухватив за плечи и помогая выпрямиться. — Идем, — шепнула я ему на ухо и, вопросительно взглянув на меня, Кай промолчал, когда я взяла его за руку и потянула в сторону входной двери. — Мы не идем на Имболк. «Вместе», мысленно пояснила я. Джошуа не стал ничего говорить, видимо поняв, что за одно утро и так было сказано слишком много. Не оборачиваясь на остальную семью, я сжала ладонь Кая в своей руке и, сорвав с вешалки свою куртку и пальто брата, быстрым шагом вышла из дома. — Ты в пижаме. — Что? Я вздрогнула, почувствовав на своих плечах горячие руки Кая, и, подняв на него глаза, увидела, с каким беспокойным выражением на лице он оглядывает меня с головы до ног. — На тебе только пижама, Одри, — озадаченно хмыкнул он и непроизвольно оглянулся в сторону дома, от которого пешком мы отошли уже дальше, чем на несколько километров. — На улице январь. Какого черта ты выбежала в одной пижаме? — Не знаю, — растерянно ответила я и, вздохнув, тяжело опустилась на деревянную скамью, потупив взгляд. — Просто больше ни на секунду не хотела там оставаться. Кай сжал губы и мягко опустился рядом, понимающе кивнув. Да, он и впрямь понимал меня, я это знала. После всего того, что случилось пятнадцать минут назад… И вот я снова вздрогнула, а затем, заморгав, удивленно посмотрела на Кая, который вдруг быстро расстегнул свое пальто и, стянув его вниз, накинул мне на плечи. — Твоя куртка не спасет тебя от ангины, когда под ней одна пижама, — сухо пояснил он, отвернувшись. Я слабо улыбнулась и, сжав пальцами воротник его пальто, каждая нить которого была пропитана запахом моего брата, поудобнее укуталась в тяжелую одежду. Затем в знак благодарности я придвинулась ближе к Каю и прижалась к его боку своим. — Зачем ты это сделала? Я оторвала взгляд от собственных ног, которые все же в спешке успела обуть в сапоги (что смотрелось очень забавно с пижамными шортами, с курткой и мужским пальто сверху) и обернулась на Кая. — Дэвид часто бывает придурком, — хмыкнула я, пожав плечами. — Ты же знаешь. Решила, что было бы неплохо наконец поставить его на место… Кай задумчиво поджал губы и кивнул, хоть я и видела, что на этом моем ответе его любопытство совсем не угасло. — А вмешалась ты зачем? — снова спросил он, сощурившись. — Ты ведь знаешь, что глупо пытаться убедить отца взять меня на ритуал объединения… — Не одному же тебе вечно с ним ссориться, — попыталась улыбнуться я и, ухмыльнувшись, Кай поднял на меня глаза. — К тому же, я должна сдерживать обещание, что ты никогда не будешь один. Ни в чем. Кай зажевал нижнюю губу и опять осторожно кивнул, но затем вдруг передернулся и, резко поднявшись на руки, развернулся ко мне всем корпусом, нависнув сверху. — Давай руку, — шепнул он, и я, растерянно заморгав, инстинктивно вытянула вперед запястье, абсолютно послушная любому его слову. — Вставай и пошли. — Куда? Кай сомкнул пальцы на моей ладони и, рывком подняв меня на ноги, прижал к себе. Одна его рука обвила мою талию и сжала так крепко, что сперло дыхание. Он уткнулся носом мне в щеку, обдав жаром собственного дыхания мои губы, а затем ухмыльнулся. — Устроим свой ритуал объединения, — прошептал горячо он, глядя мне прямо в глаза. — Но сначала зайдем в магазин и купим тебе джинсы с шерстяными носками, раз уж домой ты возвращаться не хочешь… А потом возьмем на вынос китайскую еду и всю ночь будем гулять по Портленду. К счастью, кредитка у меня с собой, так что, если устанем, снимем номер в какой-нибудь гостинице… Да, я хочу именно так, а ты? — Тоже, — заторможено ответила я и, удовлетворенно хмыкнув, Кай склонил голову чуть ниже и прижался губами к моему рту. Один его поцелуй согрел меня лучше, чем пальто с курткой вместе взятые, а осознание, что мы впервые целуемся посреди жилой улицы и не боимся нарваться на осуждающих знакомых, разорвало меня в клочья изнутри. И почему это так приятно — публично быть вместе?.. — А само объединение каким у нас будет? — шутливым шепотом спросила я, когда Кай, оторвавшись от меня, решительно двинулся в сторону автобусной остановки в направлении центра города, за руку потащив меня следом. Лишь на миг застопорившись, Кай обернулся в пол оборота и окинул меня насмешливым взглядом. — Угадай.