Девушка с татуировкой дракона

Едва слышный стук в дверь вывел Трандуила из лёгкого дремотного состояния, в которое он погрузился, насытившись любовными утехами. Слегка нахмурившись, эльф открыл глаза и посмотрел на спящую рядом любовницу. Вот уже четвёртую ночь он делил с ней постель, но так и не привык к виду этого хрупкого тела на своей огромной кровати. Дженнифер спала очень крепко и тихонько посапывала во сне: шум не потревожил её глубокого сна. Когда стук повторился, король осторожно приподнялся с кровати, стараясь не разбудить её, и накинул халат. У двери стоял Беланор, его личный слуга. - Мой господин, Леди Эйлиан просит о встрече. Трандуил нахмурился. Он приказал не беспокоить его из-за дел, которые могли подождать до утра, но Эйлиан к таковым не относилась, и Беланор знал об этом. Коротко вздохнув, король бросил взгляд на Дженни, прежде чем бесшумно закрыть за собой дверь. Больше всего в этот момент он желал вернуться к ней, прижать к своей груди и разбудить нежным долгим поцелуем. Это была их последняя ночь, и он хотел напоследок насладиться страстными ласками, которыми Дженни столь щедро одаривала его… Какая горькая ирония! Казалось бы, у него вся вечность впереди, но вот сейчас, когда ему так хочется оттянуть стремительно надвигающийся момент расставания, время утекало так же быстро, как песок сквозь пальцы… Но Эйлиан никогда не тревожила его по пустякам, и, видит Эру, после всего, что связывало их в течение стольких тысячелетий, он не праве отказать ей в просьбе о краткой встрече. Когда Трандуил вошёл в комнату, эллет медленно поднялась с кушетки и грациозно поклонилась. - Милорд… Она поцеловала его руку и нежно улыбнулась, когда он оставил лёгкий поцелуй на её лбу. Как всегда, её высокая тоненкая фигурка была закутана в многочисленные слои летящих дымчатых тканей, которые делали эллет похожей на призрачное туманное видение, слишком зыбкое и прекрасное, чтобы быть реальным. В день её рождения дождь лил с самого утра, но в тот самый миг, когда крик новорожденной оповестил о приходе в этот мир ещё одной дочери Эльдар, пасмурные тучи внезапно прояснились, и над лесом раскинулась сияющая разноцветная радуга. Родители сочли сие явление добрым знаком и нарекли свою дочь Эйлиан, радуга. К сожалению, эллет не оправдала своего имени: с дымчатыми зеленовато-серыми глазами, волнистыми пепельными волосами и прозрачной жемчужной кожей она была словно печальное утро поздней осени, когда дождь висит в воздухе колеблющимся полотном тумана, окутывая путников густой прохладной вуалью. Тихая и задумчивая натура эллет была под стать её чарующему облику, отчего её стали называть Эйлиа – дождливая. Трандуил ещё помнил то время, когда она носилась с ним – тогда ещё совсем мальчишкой – среди высоких зелёных дерев, и её смех, звонкий, радостный, радужный, возносился к небесам, словно песнь самой жизни. Но, как и ему самому, Эйлиан была уготована незавидная участь. Всем сердцем полюбила она храброго воина из Дориата, который, однако, решил разделить свою судьбу с другой. Даже вкусив горечь неразделённой любви, прекрасная эллет не перестала радоваться жизни. Как и прежде, её заливистый смех вызвал улыбки на устах окружающих, которые в один голос твердили, что однажды она встретит свою истинную любовь и познает счастье в объятьях эльфа, предназначенного ей судьбой. Одно столетие сменяло другое, потом, как и сам Трандуил, Эйлиан стала отсчитывать тысячелетия, но судьба, столь щедро одаривавшая других, обходила её стороной. А однажды наступил тот день, когда король понял, что уже позабыл звук её радужного смеха... Его сменила тихая печальная улыбка, лишь изредка освещающая задумчивый лик прекрасной эллет. Одной холодной зимней ночью, всего через пару лет после трагической кончины Лесной Королевы, Эйлиан пришла в королевские покои, и Трандуил, обезумев от горя и тоски, привлёк её к себе и поцеловал, отчаянно пытаясь найти хоть каплю тепла в другом существе. Эйлиан приняла его страсть без единого слова протеста. Быть может, она тоже страдала от одиночества или просто желала познать, наконец, плотскую сторону любви, даже если любви как таковой между ними и не было. Он не знал. И никогда не спрашивал. С тех пор они изредка делили постель, пытаясь заглушить душевную тоску физическим наслаждением, но безуспешно: одно страдающее существо не в состоянии сделать другого счастливее. Они оба знали, что пали в глазах других, но, несмотря на множившиеся слухи и косые взгляды, Эйлиан продолжала навещать его по ночам, хотя их близость причиняла ей больше боли, чем радости. Эллет понимала, что эта жалкая постыдная страсть была лишь слабым отголоском любви, какая существует между истинными возлюбленными. Но голодающему даже крошка чёрствого хлеба кажется пиршеством, поэтому эльфы поддерживали эту противоестественную связь, ставшую для обоих отрадой и проклятием одновременно. - Эйлиан, что привело тебя ко мне в столь поздний час? – мягко спросил король, опускаясь на кушетку и сделав подданной знак последовать его примеру. Эллет присела рядом и посмотрела на него своим дымчатым взглядом, который столь искусно прятал её чувства. - Авериллион беспокоится, что ты не отпустишь чужеземку в Лориэн, - сказала она без обиняков. Трандуил почувствовал, как внутри всё сжалось от ярости, но прежде чем с его губ успели сорваться какие-то слова, на его стиснутый кулак опустилась узкая прохладная ладонь. - Не гневайся, - мягко попросила Эйлиан. – Она ведь ему как дочь, сам знаешь. Отдёрнув руку, эльф резко поднялся. - Вот сам бы и пришёл, вместо того, чтобы трусливо прятаться за твоей спиной! – бросил он зло, прежде чем отвернуться и замереть у стула, стиснув высокую спинку. На несколько минут в комнате повисла напряжённая тишина. Проницательный взгляд эллет, казалось, обжигал его спину даже сквозь плотную ткань парчового халата. - Я и не собирался её удерживать, - выговорил король глухо. – Зачем мне это? - Разве ты ничего к ней не испытываешь, Трандуил? Он повернулся и бросил на неё предостерегающий взгляд. - Зачем ты пришла, Эйлиан? С каких пор тебя интересуют мои чувства? - С тех самых пор, когда ты мальчишкой учил меня правильно стрелять из лука, - прозвучал спокойный ответ. – Ты очень дорог мне, меллон. Видит Эру, одно из самых моих горячих желаний, это увидеть тебя счастливым… - Поэтому ты просишь меня отпустить её? Потому что желаешь мне счастья? Эйлиан склонила голову набок, не спуская с эльфа пристального взгляда немигающих глаз. - Разве я просила тебя отпускать её? – спросила она мягко. Трандуил раздражённо вздохнул и потёр лоб ладонью, пытаясь прогнать неясную головную боль. - Я не желаю говорить об этом, - вымолвил он, наконец. – Если тебе больше нечего сказать, то лучше уйди. Некоторое время эллет молча рассматривала его, прежде чем ответить: - Я видела вас вчера в саду… - И что? - Ты смеялся. Эльф скептически выгнул бровь. - Я часто смеюсь. По лицу Эйлиан скользнула печальная улыбка. - Ты не смеёшься. Ты усмехаешься и насмехаешься. До вчерашнего дня я думала, что ты разучился радоваться жизни, но я была неправа. Ах, если бы ты знал, какую ностальгию я испытала, услышав звук твоего смеха! – она тихо вздохнула. – Я словно вернулась в детство... - Эйлиан… - устало выдохнул Трандуил, страстно желая вернуться в постель, где так сладко спала его человеческая любовница. – Ты выбрала неподходящее время для этого разговора. Он осёкся, увидев, какой взгляд бросила на него эллет. В нём была такая мука, что у него перехватило дыхание. - Не отпускай её, Трандуил, - прошептала Эйлиан, впиваясь в его лицо этим странным тоскливым взором. – Не отпускай! Если она может заставить тебя смеяться так, как ты смеялся лишь в юности, то сможет и сделать тебя счастливым! Не упускай этот шанс! Ты не хуже меня знаешь, как скупа судьба на такие подарки! - Она человек, Эйлиан. - Ну и пусть! Уж лучше прожить одну человеческую жизнь счастливым, чем провести вечность в одиночестве! Трандуил стиснул кулаки. Как легко срываются с её губ эти слова! Она никогда не любила по-настоящему и не знает, каково это: потерять самое дорогое, что есть в твоей жизни. Но он уже прошёл через это однажды и не собирается проходить вновь. Должно быть, Эйлиан угадала его мысли, потому что её прекрасное лицо стало белее снега, а глаза потемнели от гнева. - Знаешь, - шепнула она, задыхаясь, - иногда я завидую Элениэль. В её краткой мучительной жизни было то единственное, что придавало ей истинный смысл. И я бы поменялась с нею судьбами, не задумываясь… Прежде, чем эллет успела договорить, Трандуил подскочил к кушетке и рывком вздёрнул её за руки кверху. Его лицо было перекошено от бешенства. - Никогда не смей говорить так, - сдавленным голосом выговорил он, больно сжимая хрупкие плечи. – Никогда! Ты поняла меня? - Я бы прошла через все дыбы и жаровни, что есть в орочьих пыточных, лишь ради того, чтобы встретить свою любовь, - срывающимся голосом сказала Эйлиан. Её обычно бесстрастный взор казался почти диким. – Всё лучше, чем это пустое бессмысленное существование! Поэтому я не могу понять тебя сейчас, Трандуил. Вместо того чтобы принять этот дар и благодарить за него Валар, ты так легко отказываешься от него! И из-за чего?! От страха?! Я никогда не думала, что ты можешь быть таким трусом, мэллон! Трандуил отпрянул словно ошпаренный, едва удерживаясь от того, чтобы не ударить её. Должно быть, Эйлиан и сама испугалась своих слов, потому что застыла с огромными глазами, прижав дрожащую руку к губам. На несколько минут в комнате повисла тяжёлая гнетущая тишина. - Иди прочь! – выплюнул король свистящим шёпотом. – Сейчас же! Эллет опустила глаза и удалилась, не говоря ни слова. Трандуил сделал глубокий вдох, пытаясь унять бушующую внутри ярость. Эйлиан была близка ему, но никогда прежде она не смела выказывать ему такой непочтительности. И никогда прежде не смела упоминать имя его умершей жены… Зачем она пришла и разбередила эту рану? Зачем рассуждает о том, о чём не имеет ни малейшего представления? Эльфы не бывают счастливы в союзах с людьми, ибо такие союзы заведомо обречены на страдания. И, видит Эру, он уже достаточно страдал в этой жизни.

****

Дженнифер ещё спала, когда король эльфов вернулся в свою спальню. Неслышно ступая, Трандуил приблизился к кровати и застыл, задумчиво рассматривая любовницу. Как же странно выглядят спящие люди! Она кажется почти мёртвой, когда лежит вот так без движения с плотно закрытыми глазами. Лишь едва слышимое дыхание и лёгкое трепетание век останавливали его от желания разбудить её, чтобы убедиться, что она в порядке. Он так и сделал в ту самую ночь, когда впервые увидел её спящей. Тогда ему показалось, что её дух вновь покинул тело и бродит где-то в лесах, спокойный о безопасности своей тленной оболочки. От этой мысли по спине короля пробежала дрожь, и он не удержался, потряс легонько её плечо и позвал по имени. Дженни поморщилась, пробормотала что-то невнятно, а потом повернулась к нему спиной и тут же уснула, как ни в чём не бывало. Позже она рассказала, что спит так крепко лишь после секса, а обычно долго ворочается поначалу, а когда засыпает, то спит очень чутко. За эти четыре ночи ему не представилась возможность удостовериться в этом. В комнате было хорошо натоплено, поэтому Дженнифер сбросила с себя покрывало и осталась обнажённой. Она лежала на спине, закинув одну руку за голову, а другую вытянув вдоль постели. Его позабавило, сколько места она занимала, несмотря на свои маленькие размеры. Когда он спал рядом, Дженни всегда умудрялась закидывать на него ногу или руку, отчего ему становилось невыносимо жарко. Он осторожно высвобождался и ложился подальше, но уже через несколько минут она вновь прижималась к нему всем телом, пока, наконец, они оба не оказывались на самом краю кровати. Да, спать с нею было настолько же утомительным занятием, как и заниматься любовью… И всё же он находил в этом какое-то тихое удовольствие. Трандуилу всегда нравилось ощущать присутствие женщины в своей постели, но Эйлиан, как и некогда Элениэль, покидала его сразу же по окончании физической близости, оставляя короля наедине с его одиночеством до самого утра. С Дженнифер же он мог расслабиться и погрузиться в свои мысли, наслаждаясь одновременно видом и запахом нежного женского тела под боком. Кроме того, физическая близость с женой и позже с любовницей оставляла его неудовлетворённым и полным вины. Элениель не любила и не желала его, и, как ни пытался, он ни разу не смог возбудить её достаточно, чтобы их близость не причиняла ей боли. Она морщилась и прикусывала губу, и было видно, что она желает лишь одного: чтобы эта пытка окончанилась как можно быстрее. А после рождения Леголаса, она всеми силами избегала физической близости с ним, твердя, что он причиняет ей лишь боль, и совсем скоро он оставил свои попытки сблизиться с ней, полный чувства вины и отвращения к самому себе. Эйлиан желала его, но и с ней Трандуил не мог позволить себе всецело предаться страсти, потому что всякий раз, когда это случалось, она останавливала его и просила быть нежнее. И лишь с Дженни он узнал, насколько сильным может быть наслаждение, когда в нём нет примеси вины, когда он может забыть об осторожности и потерять себя в тумане удовольствия, забыв о самоконтроле, забыв обо всём... Стараясь не шуметь, эльф осторожно присел на край постели и склонился над любовницей, внимательно разглядывая её. Он уже успел изучить каждый дюйм этого тела, но в этот самый момент осознание её хрупкости и слабости вновь пронзило его в самое сердце. Даже для молодой человеческой женщины она выглядела слишком слабой, и это наполняло его неясной тревогой. Одно падение с лошади могло бы легко сломать эту тонкую шею, а несильный удар по голове - проломить череп. Как же это нелепо, что живой дух может быть заключён в столь ненадёжный сосуд! И ещё нелепее, что она, кажется, совершенно не осознаёт собственной беззащитности. Или, скорее, не придаёт этому особого значения. Упрямая как десяток гномов и наивная, словно десятилетний ребёнок, Дженни отказывалась смотреть фактам в лицо. Отказывалась воспринимать опасности этого безжалостного мира всерьёз. Даже случай в Дейле ничему не научил её! Поморщившись, Трандуил усилием воли отогнал образ её искромсанного трупа с глаз. Хотя, для того чтобы вспомнить это, было достаточно просто посмотреть на её тело. Она не была эльфом, поэтому раны оставили после себя грубые рубцы. Один был на груди, прямо между нежными холмиками, а на впалом животе уродливо темнело ещё пять шрамов. Он вспомнил, как пару ночей назад Дженни резко проснулась и села, прижимая руки к животу и тяжело дыша. Она выглядела настолько перепуганной, что Трандуил тут же прижал её к себе и успокаивающе гладил по спине, пока её вновь не сморил сон. А он порадовался, что Дженни не забыла этот страх, потому что только страх и осторожность помогут ей выжить в Средиземье без защиты эльфов. Но, во имя Эру, как же она глупа и упряма! Она ведь до сих пор верит, что Галадриэль сможет вернуть её домой! Отчасти в этом была вина Гэндальфа. Сердобольный истари не решился рассказать Дженнифер, что просто хочет показать её Леди Лотлориэна в надежде, что та подскажет, как лучше всего поступить с пришелицей из иного мира. Старый колдун подозревал, что появление девушки в Средиземье не было простой случайностью, и хотел удостовериться, что она невольно не принесёт беды этому миру. Трандуил скептически фыркнул при этой мысли. Какую беду может принести девчонка, которая только и умеет, что писать портреты да бренчать на своём чудном инструменте?! Если она и опасна для кого-то, то лишь для самой себя и не более. Сколько хлопот ему стоило просто удержать её в безопасности все эти годы! Она ведь действительно собиралась отправиться в Лориэн под защитой десятка хлипких воинов из Эсгарота! Судя по всему, Дженнифер не ценит тех усилий, которые ему пришлось затратить на исцеление её истерзанного тела, но сказать того же самого о себе самом эльф не мог. Трандуила невыносимо раздражало то, что эта дурочка считала, будто сможет защитить себя в случае опасности. Он вспомнил, как однажды увидел её «сражающейся» с одним из его воинов. Тот мальчишка даже не был воином, он едва вышел из подросткового возраста и никогда не бывал в настоящей битве. Но даже против него она выглядела смехотворной. Да, было очевидно, что Дженни научилась кое-как владеть оружием, но эти навыки ни за что не позволили бы ей выжить во время нападения орков. Более того, они были опасны для неё самой, поскольку давали ей чувство ложной уверенности в себе, которое отправило на тот свет немало прославленных воинов. Трандуил злился на неё и злился на себя за то, что беспокоится об этом. Он даже не мог тогда понять, почему ему было не всё равно. Одним смертным больше, одним меньше – какая разница?! Но для него была разница. Даже тогда, когда их ещё не связывала физическая близость… Трандуил глубоко вздохнул, прилёг на край постели и прикрыл глаза рукой. Нет, всё-таки он не был мудрым. Иначе никогда бы не совершил подобной ошибки. В тот вечер ему следовало выкинуть её вон из музыкальной комнаты и выбросить из своей головы навсегда. Это было бы намного правильнее. Но он не смог… Да и какой мужчина смог бы отказаться от женщины, один запах которой пробуждает в нём самые низменные инстинкты и желания?! Девчонка была совершенно бесстыдна в своём чувственном желании, и эльф не смог противостоять этой бесстыдности. Не смог противостоять сладострастному взору и развратным словам, которые так легко срывались с её губ. Быть может, Дженни и выглядит, как самая невинная дева во всём Средиземье, но однозначно таковой не является. Она чувственна и сластолюбива, жадна до ласк и нетерпелива. Она требует наслаждения, но отдаёт его сторицей. Трандуил вспомнил, как решительно она закрыла щеколду на двери в их самую первую ночь, словно отрезала для него путь к отступлению. Впервые в жизни он оказался в роли соблазняемого, поэтому даже слегка растерялся поначалу. А она воспользовалась его растерянностью и быстро разделась, совершенно не стесняясь своего тела, покрытого рисунками и шрамами. По красоте Дженни не смогла бы и сравниться с какой бы то ни было эллет, но никого прежде он не желал так сильно. И она заставила его потерять рассудок своими бесстыжими ласками. Она не требовала ничего: ни чувств, ни даров, ни особого отношения – ничего, помимо этих ласк, от которых её нежное личико расцветало, искажённое причудливой игрой боли и удовольствия. Прошлой ночью дерзкая девчонка даже набралась наглости и стала выговаривать Трандуилу за то, что он отталкивал её так долго, и теперь у них осталось совсем немного времени, чтобы насладиться друг другом. - Это целиком и полностью ваша вина, милорд, - сердито сказала ему Дженни, сидя, как ни в чём не бывало на его коленях. - Мы столько времени потеряли из-за вашей нерешительности! Думаете, мне достаточно четырёх ночей, чтобы насытиться?! Трандуила позабавило, что она действительно была зла на него. - Тебе всей жизни не хватит, чтобы насытиться, бесстыдница! - поддел он. - Кроме того, что-то подсказывает мне, что ты быстро бы приелась мне… Любая эллет ударилась бы в слёзы при таких жестоких словах, и он сразу же пожалел о своей бездумной шутке. Но эта маленькая нахалка лишь звонко рассмеялась. - В самом деле? – спросила она насмешливо. - А мне кажется, что вы приелись бы мне намного быстрее, господин! Мне нужен кто-нибудь более… развращённый! Раздосадованный внезапным уколом ревности, Трандуил резко перевернул её на живот и пребольно шлёпнул по мягкому месту. От неожиданности она громко вскрикнула. - Вот, - сказал он сердито, награждая её ещё одним звонким шлепком, - это тебе на будущее, чтобы не забывала почтительно разговаривать со своим королём. И тут же изумлённо замер, почувствовав сильный запах её возбуждения. Дженни повернула голову, и эльф увидел, что её глаза приняли уже столь хорошо знакомое выражение. - Да, ваше величество… - прошептала она с игривой улыбкой,- я так плохо вела себя… Вы должны наказать меня… Трандуил замер, поражённый тем, как яростно его тело отреагировало на эти слова. И он наказал её... О да. Наказал так, чтобы бесстыдная девчонка запомнила это на всю жизнь. А потом смотрел, как она сладко вытянулась на кушетке и заснула, утомлённая любовной игрой. Дженни даже не проснулась, когда он переносил её в спальню и укладывал в постель. И всё также спит сейчас, тихонько посапывая во сне и не зная, что он возбуждён до предела от одних воспоминаний… Бесшумно придвинувшись к любовнице, Трандуил с нежностью провёл костяшками пальцев по её щеке, наслаждаясь бархатистостью тёплой кожи. Он знал, что сейчас глубокая ночь, она устала и хочет спать, но слишком сильно было его желание. Дженнифер поморщилась и смахнула его руку с лица, словно надоедливое насекомое. Затем повернулась к нему спиной, даже не проснувшись. Трандуил пододвинулся ещё ближе и склонился над нею, целуя бабочек на хрупком плече. Потом откинул тёмные волосы и стал покрывать лёгкими поцелуями тонкую шею. Тихонько вздохнув, Дженни пробормотала что-то неразборчивое. Тогда он обнял её одной рукой и настойчиво притянул ближе, прижимая тонкое тело к себе. Его пальцы нашли маленькие груди и начали нежно сжимать их, поигрывая с мгновенно сжавшимися сосками. Чувственно застонав, она изогнула спину, прижимаясь ягодицами к его паху, отчего у Трандуила перехватило дыхание. Он позволил своей руке скользнуть ниже, обвёл подрагивающий живот кончиками пальцев и начал поглаживать округлое бедро. Она снова застонала и согнула ноги в коленях, выпячивая ягодицы ещё больше. Эльф тихо рассмеялся, прекрасно зная, чего ей хочется. Он дразнил её какое-то время, стискивая упругие полушария и покусывая плечо, пока Дженни не издала полный нетерпения стон. Тогда Трандуил скользнул ниже и накрыл ладонью влажную расселину между её бёдрами. Дженни тяжело дышала, вздрагивая всем телом, но король не хотел торопиться. На этот раз он собирался насладиться каждым мгновением... Трандуил начал ласкать её, перебирая пальцами мокрые лепестки и погружаясь в тесную жаркую впадину между ними. Когда её внутренние мышцы крепко сжали его пальцы, он застонал от боли в паху, представляя, как эти мышцы обернутся вокруг его налитой плоти. Выскользнув из сладостного плена, он начал кружить пальцами вокруг напряжённого бугорка, от одного прикосновения к которому Дженни задрожала от нетерпения. Запах её вожделения был настолько силён, что его голова закружилась от возбуждения. Трандуил страстно желал растянуть эту ласку, но больше не мог сдерживаться. Тогда он надавил на спину любовницы, вынуждая её слегка согнуться, притянул её бёдра к своему паху и обхватил рукой свою плоть. Она уже стонала в голос, нетерпеливо извиваясь, и ему пришлось сжать её бёдра крепче, удерживая их на месте, чтобы получше подготовить её к слиянию. Наконец Трандуил прижал свою плоть к тесному входу и начал погружаться внутрь короткими настойчивыми толчками. Несмотря на то, что они занимались любовью уже много раз, она всё ещё оставалась слишком узкой, и момент проникновения становился для него мучительно-сладкой пыткой. Эльф сделал последний мощный толчок и почувствовал упругое сопротивление, когда головка его члена уткнулась в самое дно. Его плоть была слишком длинна для неё, но он всё же не сдержался и толкнулся сильнее, растягивая её изнутри до предела. Что-то простонав, Дженни сильно прогнулась в пояснице, словно пытаясь вобрать его ещё глубже. Трандуил начал двигаться, быстро, мощно, ритмично, и она начала двигаться вместе с ним, пытаясь подстроиться под стремительный ритм. Он обвил рукой её бёдра и крепко вдавил их в свой пах, одновременно наращивая темп и насаживая её на себя. Он знал, что ей больно и знал, что она не хочет, чтобы он останавливался. Ритмичные звонкие шлепки раздавались всякий раз, когда женские ягодицы упруго ударялись о мужские бёдра, и сам этот звук возбудил Трандуила так сильно, что он больше не мог и не хотел сдерживаться. Она стонала так громко, что ему пришлось накрыть её губы ладонью, погружая пальцы в горячий рот. Дженни тут же мстительно укусила его, и эльф, ахнув, отдёрнул руку. В отместку он начал покусывать её шею, одновременно лаская пульсирующий бугорок между ног. - Давай же, девочка, - страстно прошептал Трандуил, - будь умницей и кончи для меня. Дженни резко втянула воздух, потрясённая этим грубым словом, а потом задрожала всем телом, издавая низкие гортанные стоны. Её внутренние мышцы стали сокращаться, сдавливая его плоть со всех сторон, и от наслаждения у короля потемнело в глазах. Зажмурившись, он прижался к ней так сильно, словно хотел пронзить насквозь, и со стоном излился в жаркие глубины. Потом обнял дрожащее женское тело обеими руками, не желая расставаться с её нежным лоном так скоро. Дженни затихла, обессилено обмякнув в его руках. - Я не сделал тебе слишком больно, gwinig? – тихо спросил Трандуил, обеспокоенный её молчанием. Она повернула голову и серьёзно посмотрела на него. Эльф замер, чувствуя себя так, словно этот тёмный взгляд проник в самую его душу. - I love you… - прошептала она едва слышно. Трандуил недоумённо нахмурился. - Что ты сказала? – спросил он, вглядываясь в её лицо пронзительным взором. Улыбнувшись, Дженни повернулась в его руках, и эльф вздрогнул, когда маленькие пальчики скользнули по его груди. - Я сказала, что мне не больно, - ответила она с ласковой улыбкой. - Мне не больно, мне хорошо. Он не поверил. - Что ты сказала? – повторил Трандуил упрямо и немного раздражённо. Дженнифер слегка приподняла брови, отчего её лицо приняло насмешливое выражение. - Я уже сказала тебе. Мне не больно. Хотя вы, мой господин, превзошли самого себя сегодня. Он молчал, внимательно разглядывая её улыбающееся личико. А потом понял, что не хочет знать, что она сказала. Есть простые слова, которые могут сделать всё значительно сложнее. И если это были те самые слова, то он не должен их слышать… Притянув любовницу к себе, Трандуил поцеловал её в лоб. Через несколько минут она уже спала, как ни в чём не бывало. А он лежал, прислушиваясь к её тихому дыханию, и отсчитывал умирающие часы их последней ночи. Следующую она проведёт у себя, отдыхая перед путешествием. А потом уедет, и он не станет препятствовать этому. Потому что так будет правильно. Потому что так будет лучше для них обоих… Gwinig (Sindarin) - малышка.