Девушка с татуировкой дракона

      Удивительно, как сильно она боялась смерти. Просто удивительно и совершенно нелогично. Ведь это жизнь несёт в себе боль и страдания, в то время как смерть приносит спокойствие и умиротворение. Теперь, когда ты отделён от своей смертной оболочки, от боли остаются лишь воспоминания, даже не воспоминания, а их слабые отголоски, и ты начинаешь понимать, что смерть на самом деле милосердна. Нет больше нервов, по которым бегут импульсы от болевых рецепторов в мозг, и нет больше мозга, который трансформирует эти импульсы в орудие пытки. Должно быть, она страшилась неизвестности больше, чем чего-либо другого. Дженни, так же, как и её родители, была атеисткой, для неё мир был материален, а существование ограничивалось пределами жизнеспособного физического тела. Родители учили её ценить жизнь и помнить, что она не будет длиться вечно, и девушка так и делала, не особо задумываясь о том, что будет после. «После» для неё не существовало, а значит, и думать о нём было бессмысленно. Но на самом деле Дженни лгала самой себе – она думала об этом украдкой и всякий раз ужасалась. Сама мысль, что её, Дженнифер Пейдж, в один день может не стать, казалась кощунственной. Изредка она признавалась себе, что больше всего её пугала перспектива небытия. И вот теперь девушка знала, что боялась напрасно.       Дженни стояла над своим искромсанным телом и рассматривала его с отстранённым любопытством. Оно лежало на земле с раскинутыми в стороны руками и ногами, испачканное грязью и кровью. Лицо было синевато-белым, чёрный от крови рот был приоткрыт, а помутневшие глаза смотрели в небо. И оно было мёртвым. Совершенно, полностью, окончательно и бесповоротно мёртвым.       Как странно… Как странно видеть себя мёртвой и не испытывать по этому поводу совершенно никаких чувств. И Дженни отметила, что по логике вещей она должна испытывать какие-то эмоции, но почему-то не испытывает. Всё было правильно. Случилось именно то, что должно было случиться – она была убита, и она умерла. Именно так это и происходит, в этом и состоит вся рациональность смерти – ты не можешь жить, если был убит. Наоборот, Дженнифер чувствовала облегчение. Это хорошо, что она скончалась так быстро. Страшно даже подумать, как люди мучаются от подобных ран в этом мире, где нет ни развитой медицины, ни необходимых лекарств. И в конечном итоге она всё равно бы умерла.       Теперь Дженни решила осмотреть себя – ей было интересно, как на самом деле выглядят духи. Ничего особенного – просто какой-то зыбкий белесоватый туман, очертаниями отдалённо напоминающий человеческое тело. Даже руки и ноги были, правда, очень расплывчатые. И чего это люди так боятся привидений? Удовлетворившись, или скорее разочаровавшись, результатами исследования собственной бестелесной оболочки, девушка решила обратить внимание на происходящее вокруг. Оказывается, битва уже подходила к концу – в город вступили эльфы и гномы и теперь добивали орков. Трупы были повсюду - они лежали на земле, так же, как её собственное тело, и сражающимся живым приходилось наступать прямо на мёртвых, так много их было. Раньше это показалось бы Дженни кощунством, но сейчас ей было всё равно. Какая разница, если они всё равно ничего не чувствуют? Кроме того, теперь она видела духов, исходящих из тел, и даже они казались безразличными к судьбе своих останков. С некоторым любопытством девушка отметила, что души людей и эльфов были разными. Люди выглядели белесоватыми сгустками с головой и конечностями, в то время как эльфы выглядели точно так же, как и при жизни, только вместо военных доспехов на них были белоснежные колеблющиеся одеяния, ниспадающие до самых пят. Из тел орков ничего не исходило, и она сделала вывод, что орки были бездушными. Духи людей метались низко над землей, будто искали что-то, а эльфы возносились выше и плыли на запад. Дженнифер вспомнила, что на западе находится Аман или Благословенный Край. Учитель рассказывал ей, что после смерти дух эльфа направляется в Аман и попадает в Чертоги Мандоса, Повелителя Царства Мёртвых. Проведя какой-то срок в Царстве Мёртвых, эльфы обретают свою прежнюю телесную оболочку и остаются жить в Амане навсегда. Правда, тогда это показалось ей не более чем красивым мифом, наподобие христианского рая. Но что происходит с духами людей? Почему они суетливо носятся, вместо того, чтобы воспарить в свой собственный рай? Или людям в этом мире рая не полагается? Вскоре девушка заметила, что метания человеческих духов были вовсе не такими бессмысленными и хаотичными, какими казались на первый взгляд. Они парили над живыми людьми, а когда находили женщину, начинали взволнованно кружить вокруг неё, словно пытались найти способ проникнуть в неё. А когда это не удавалось, уносились прочь в поисках другой женщины. Не в силах понять смысл такого странного поведения, Дженни продолжала с недоумением наблюдать за духами, пока не услышала знакомый голос.       - Дитя моё! Моя Нимсириэль! О Эру, что они с тобой сделали?! Что они с тобой сделали?!       Девушка обернулась и увидела Авериллиона, стискивающего её бездыханное тело в объятьях. Премудрый эльф стоял на коленях и безутешно рыдал, прижимая её к своей груди.       - Прости меня, девочка моя, - горестно стонал он. - Прости меня, я не уберёг тебя… Это моя вина! Как же это так получилось?!       Дженни была рада видеть своего учителя целым и невредимым, но его стенания глубоко опечалили её. Зачем он так страдает? Разве не знает, что смерть лишь прекращает жизнь, но не существование? Ведь она же стоит здесь, прямо перед ним! Неужели, он не видит её?       - Я здесь, учитель, - сказала она и изумилась звуку собственного голоса. Он был словно шелест листьев – тихий, сухой, шепчущий.       - Я здесь, учитель, - прошелестела она и положила прозрачную руку на его содрогающееся плечо. - Не нужно плакать. Мне больше не больно…       - Я сказал ей оставаться в укрытии, - раздался грустный голос Эглериона. Молодой эльф подошёл к Авериллиону и теперь смотрел на её тело, с трудом сдерживая слёзы.       - Я сказал ей оставаться в укрытии, но она не послушалась. Я даже не думал, что Нимсириэль решится выйти – она казалась такой перепуганной…       - Я хотела спасти ребёнка, - ответила ему Дженни. - Я не могла сидеть в укрытии, когда здесь убивали детей!       Но эльфы не слышали и не видели её. Авериллион продолжал рыдать, не в силах даже подняться с колен, а воин успокаивающе похлопывал его по плечу, изредка вытирая собственные слёзы. Девушка грустно смотрела на них – они были единственными во всём Средиземье, кому была небезразлична её судьба. Как жаль, что она не успела даже попрощаться с ними! Но её черёд настал – она должна покинуть их, так же, как и остальные человеческие духи, которые уже успели разлететься из города.       Вот только… Она не знала, куда ей идти. Что сейчас следовало сделать? Каков следующий этап её существования? Как странно, разве она не должна каким-то образом знать это?!       Дженни попыталась уйти прочь и с изумлением поняла, что не может сделать ни шагу. Тогда она захотела воспарить как другие духи, но ей не удалось даже подпрыгнуть. Она была лёгкой, словно пушинка, но не могла оторвать ногу от земли ни на миллиметр! Её тут же охватила глубокая тревога. Как странно! Ведь другие духи носились над землёй с такой лёгкостью! Девушке ничего не оставалось, кроме как стоять над своим телом, слушая горестные стенания своего учителя. Может, когда они сожгут или захоронят её тело, она освободится? А что, если нет? Что, если она так и застынет над своей могилой не в силах даже сдвинуться с места? О, это было бы ужасно! Это было бы совершенно невыносимо! Что же ей теперь делать?!       - А ты что здесь делаешь, девчушка? – внезапно услышала Дженни новый голос. - Не нужно оплакивать своё тело – их на твоём веку будет ещё немерено. Иди! Иди и ищи свой новый сосуд!       Она обернулась и увидела Гэндальфа. Волшебник смотрел прямо на неё и мягко улыбался. Дженнифер радостно вскрикнула, когда поняла, что он видит её.       - Я не могу идти! – прошелестела она в ответ. - Видите?       Она снова попыталась сделать шаг и снова безуспешно. Старик нахмурился.       - Попробуй ещё раз!       Но сколько девушка ни пыталась, у неё ничего не получалось.       - Это должно быть моё тело, - разочарованно сказала она Гэндальфу. - Оно притягивает меня, словно магнит! Вы должны сжечь его!       - Как странно! – пробормотал старик, глубоко задумавшись. - Многие тысячелетия ходил я по Арде – сначала в виде бестелесного майа, потом в теле истари, но такого ещё ни разу не видел! Человеческие духи теряют связь со своим телом сразу после смерти и тут же уходят искать другое тело.       - Какое другое тело? – изумлённо спросила Дженни.       - Тело ещё нерождённого ребёнка, когда он только появляется в утробе своей матери.       - Тогда почему же я всё ещё здесь?!       Маг недоумённо покачал седой головой:       - Я не знаю, дитя… Я должен подумать.       - С кем ты разговариваешь, Митрандир? - внезапно раздался голос её учителя, и только тут Дженни заметила, что Авериллион и Эглерион смотрят на волшебника в бесконечном изумлении.       - Я разговариваю с духом девы, чьё тело ты держишь в руках, - пояснил старик. - По какой-то причине она не может уйти прочь, как остальные души.       - Она здесь?! – вскрикнул Авериллион, выглядя совершенно потрясённым. - Она меня слышит?       - Да, - ответил волшебник, - она тебя слышит и видит, мой друг. И даже касается, вот как сейчас. Разве ты не чувствуешь её руку на своём плече?       Эльф замолк на мгновение, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом радостно воскликнул:       - Я чувствую прохладу на своём правом плече! О Нимсириэль!       Учёный осторожно положил руку на собственное плечо, словно желал прикоснуться к её пальцам.       - Прости меня, дитя моё, - горестно вымолвил он, глядя в ту сторону, где стояла девушка. - Я не уберёг тебя…       - Она просит не печалиться о ней, - сказал Гэндальф. - Ей больше не больно.       - Но почему она выбежала из укрытия? – воскликнул Эглерион. - Почему ослушалась меня?       Истари некоторое время молчал, словно внимательно слушал что-то, затем ответил:       - Она говорит, что пыталась спасти ребёнка от орка. Вот, - тут он указал на труп в двух шагах от них. - Это она его убила.       Воин подошёл к трупу и вытащил клинок из перерубленного горла.       - Да, - с грустью подтвердил он, - это её клинок. Она всё-таки нашла способ использовать его во благо.       - Но, Митрандир, - прервал их разговор Авериллион, выглядя чрезвычайно встревоженным, - почему Нимсириэль не может покинуть своё тело?! Почему она всё ещё здесь?!       Гэндальф тяжело вздохнул и покачал головой:       - Я не знаю, мой друг. Это… Я никогда не сталкивался с чем-либо подобным. Это против всех законов жизни и смерти на этой земле. Я думаю, это как-то связано с тем, что она прибыла из другого мира. Её дух и тело чужеродны Арде, и возможно для неё нет сосуда, в котором она могла бы переродиться.       Дженни, которая внимательно слушала разговор эльфов, тихонько вскрикнула от ужаса, услышав последние слова волшебника.       - Так что же, - с отчаяньем спросила она, - я теперь так и буду вечно бродить по Арде в виде привидения?!       - Я не знаю, сможешь ли ты бродить, - грустно ответил седой волшебник. - Возможно, ты будешь привязана к своему праху, так же как сейчас привязана к своему телу. Мне очень жаль, девчушка.       - Нет! – отчаянно вскрикнул Авериллион. – О Эру, какая ужасная участь! Митрандир, мы должны что-то сделать! Ты же великий истари, неужели ты не можешь спасти её?!       Старик устало прикрыл глаза и потёр седые виски крючковатыми пальцами. Он долго думал, потом нерешительно вымолвил:       - Я не смогу спасти её, мой друг. Но возможно кое-кто другой сможет. Вот только я сомневаюсь, что он захочет делать это…