Фатум нерукотворный

      Лэрри Дэйли хотел встать как можно позже, ближе к вечеру, чтобы ночью быть бодрым и полным сил, но грядущая смена так будоражила его, что он не мог спокойно спать ночью, соскочил рано утром с постели, улёгся обратно, снова встал, бродил по всем комнатам, пока не разбудил сына. На радостях поругался с Ником. Помирился. Вымыл всю квартиру. Поругался со своим отражением. Не помирился. Хотел позвонить Макфи и поругаться с ним, но одумался. Вместо этого поругался с телефонной трубкой.       А вечер всё не наступал. Из-за томящего ожидания Лэрри не знал, куда себя деть, он волновался, как примут его обитатели музея, его, труса, который ни разу не зашёл в музей за неделю выставки — не хватило смелости, силы воли, духа, а может и места не хватило в сердце Лэрри для старых друзей.        Лэрри поймал себя на мысли, что не принимает на свой счёт все эти громкие слова: трус, предатель — так, наверное, поминали его по ночам экспонаты под громкую музыку и всеобщее веселье. Не все, конечно, но маленький человечек в ковбойской шляпе — точно, как считал Лэрри. Хоть он и не видел Джэда, но Дэйли казалось, будто ковбой презирает его и презирает больше, чем в тот вечер перед отбытием в Смитсоновский институт, когда Лэрри предпочёл звонок мобильника ожившим экспонатам. Как объяснить гордому Джэдидайе, что Лэрри не кидал их, что Лэрри хотелось вбежать в музей, провести там безвылазно все семь ночей? Но по окончании недели экспонаты снова станут экспонатами, а Лэрри останется живым Лэрри, со всеми его чувствами и страданиями. Горькое осознание, что ему будет больнее расставаться, зайди он внутрь, удерживало его вдали от ступеней музея. Поймёт ли Джэд?       Тедди бы понял. Он всё понимает. У Лоурэнса не хватало сил думать о восковом президенте в прошедшем времени, он просто не мог. Тедди есть. Тедди будет. Лэрри мало соотносил его с реальным Рузвельтом, для него Тедди был не двадцать шестым президентом США, а… отцом? Пожалуй, да. Остальные обитатели музея, не смотря на древний возраст некоторых, по сути своей были детьми, о них нужно было заботиться, за ними нужно было следить, особенно за Акменрой с его многострадальной пластиной. И Лэрри был их защитной крышей от всех невзгод. Крышей Лэрри был Тедди.        Был… Лоурэнс с радостью бы оставил его в Британском музее, переехал бы сам в Лондон и устроился охранником. Но Тедди не уйдёт без Сакаджавеи. Сакаджавея бы взяла с  собой Дэкстера. А мартышка… Капуцин — поправляет внутренний голос. А капуцин бы стащил пластину. Та что там пластину! Фараона вместе с саркофагом, с родителями, с гробницей… с Британским музеем! Подкидывал бы своими загребущими лапами в какой-нибудь фургон… А за рулем Джед и Октавиус... И едут они все вместе, и ночь длится, сколько им угодно… Лэрри улыбнулся своим мыслям и закрыл глаза, как наяву воображая лица друзей.        — Пап, тут опять эта женщина звонит. Что делать? — прервал мечтания отца Ник. Он крутил в руках орущий телефон и не решался принять вызов.       Лэрри мученически застонал и схватился за голову. Накануне перевозки Акменры в Нью-Йорк Тилли ухитрилась раздобыть номер Лэрри и успела выесть мозг обоим Дэйли своей болтовнёй. Лэрри благодарил судьбу за то, что пластину и мумию привезёт дневной сторож, а не Тилли.        — Засунь телефон в блендер, — сказал Лэрри.       — Это значить не отвечать?       — Догадайся!       Близилось время закрытия музея, а Лэрри всё возился с костюмом.       — Пап, ты же всё равно будешь носить форму охранника, к чему эти приготовления?       — Николас, прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз…       — Выставка уехала всего две недели назад, — напомнил сын.       — Не перебивай, — Лэрри приложил к вороту рубашки красный галстук. Убрал. Достал тёмно-зелёный. — До выставки Тедди, Джед, Октавиус, Дэкстер и остальные ребята не оживали целых полгода. Неужели ты не скучал по старым временам, когда я охранял этот бедлам? Всё должно быть на высоте, включая мой костюм.        — Я скучал и всё такое, но, пап… Мы столько пережили вместе, и стали чем-то  типа семьи, вроде. А ты суетишься, будто встречаешь важных шишек, а не старых друзей, это уничтожает всю атмосферу. Одевай униформу и тапочки, серьёзно.        — Ты на семейный вечер диджейский пульт потащил? — усмехнулся Лэрри, поднимая здоровенную сумку, в которую Ник сунул установку. — Такая тяжёлая, прям чувствуется, как ты горишь желанием провести эту ночь в кругу друзей, по которым скучал. Или что, общаться ты с ними будешь на языке тела? Нет, Николас Дэйли, сегодня без танцев. Однотонный или в полоску? — галстуки не давали Лэрри покоя.       — Чёрный. От униформы.