Переменная облачность

Жизнь в Намимори текла словно большая ленная река, которой не было ни конца, ни края, ни спасения. Иви все скакала с места на место, торопилась на непонятные встречи, что-то организовывала — вертелась словно белка в колесе, Нана же окунулась в эту тишь и гладь, да там и осталась; кусаригама покоился на чердаке в пыльной коробке из под обуви, а Пламя Тумана не использовалось почти полгода. Живот у неё был уже большой, ныли ноги и спина, последний месяц беременности, как-никак. Она уже знала, что у неё будет мальчик, уже знала, как его назовёт; Нана собирала пальчиками журавликов и вешала на ниточки, позднее планируя сделать из них красочный элемент декора. — Зачем ты их складываешь? — поинтересовалась как-то Иви. — Как зачем? — отозвалась Нана, — Будет тысяча, желание загадаю; для Тсу-куна. — Это, значит, Тсу-кун будет, да? Не Шигео, не Дайки, не Джузеппе ... — Полно тебе издеваться, — лёгкий-легкий смех, словно первые хлопья снега, — Тсу-кун это Тсу-кун. — Как Тсутому? — Как Тсу-кун. Осень умирала сгустками золота, словно воинственный король, торжественно и изысканно; все ещё было тепло, и солнечные лучи, словно родные милые ладони, ласково падали на спину, плечи, макушку; редкие ливни умывали кирпич и окна, ветер стонал в дымоходе, хищно рычал гром. Нана складывала журавлики, ей оставалось всего около трёхсот до круглой тысячи, а Массимо отсутствовал, потому что только-только сел на вонгольский престол, потому что было ещё одно покушение, потому что враг на этот раз был опасен и явно имел несколько "подсадных уток". Ей для защиты не смогли выделить никого: ни Хранителей, ни ЦЕДЕФ, ни Варию — причём, по тем же причинам. Хорошо ещё, что помогала Иви, добровольно отправившаяся в ссылку со своей подругой; жить вдвоём оказалось несколько трудно. Иви терпеть не могла Намимори, это сонное и чрезмерно спокойное царство, где мужчины в свободное время только пили и играли на улице в шахматы, а женщины вообще по жизни лишь содержали дом и рожали детей. Поэтому переехав, она пустила свой капитал на обустройство и открытие первого и, впоследствии, крупнейшего спа салона не только в Намимори, но и в радиусе двухсот километров; женщины, понятное дело, заинтересовались и, пока шло строительство, начали ездить на какие-то курсы обучения (зарплату-то какую обещали!). В общем, Иви почти весь день не было рядом, поговорить с кем-либо другим не представлялось возможным из-за опасения за безопасность (фи, как звучит ужасно!), а Массимо ... лишь редкие письма шли через контракторов из Токио. Кстати о Токио. — Иви-чан, не могла бы ты, пожалуйста, проверить почтовый ящик? Нана, конечно же, не могла сама туда отправиться -Вонгола знала, что Массимо женат на японке, а в Вонголе "утки"- и ребёнку не безопасно, поэтому в Токио приходилось ездить той же Сакамото, оставляя подругу в одиночестве. — А разве Макс не писал тебе в этом месяце? — подняла голову от бумажной работы Иви, и Нана восхитилась тому, как ей шли очки; очки для чтения, но всё же. Иви вообще была очень красивой, со снежными волосами, глазами-угольками и таинственной лиловой татуировкой над переносицей между бровей, не то, что сама она, так считала Нана. Сеньора-жена Десятого босса Вонголы отличалась от типичной японки лишь более широким разрезом глаз и волосами несколько светлее привычных. Нана даже немного завидовала такой экзотике, но потом клала руку на свой большой живот и упрекала себя в этом глупом чувстве, потому что ловила иногда печальный взгляд Иви, направленный на зреющий плод; Иви, которая никого не любила, которую никто не любил и которая пережила так много; когда темные глаза цеплялись за большой живот, Сакамото казалась старше своих двадцати с чем-то, намного старше. — Нет, ещё нет, — честно ответила Нана. Иви спрятала широкий зевок за ладонью, убрала очки в футляр и потянулась в кресле, плотоядно хрустя костьми. — Поездка в Токио займёт в целом два дня, если добираться на поезде. Завтра куплю билет туда и обратно, а отправлюсь уже послезавтра. Быстрее не могу, много всего напланировано. Нана и так чувствовала себя несколько виноватой, потому что её сожительница наверняка отменит несколько деловых встреч ради каприза беременной будущей домохозяйки, а тут ... — Я могу подождать! — замахала руками. — Нет уж, — нахмурилась Иви, — поеду. Тебе рожать скоро, Макс должен был отправить весточку. Через два дня она уехала. А через три дня на одинокую Нану напали; наемнику был расплющен череп, а будущая мама потеряла много крови. Ребёнка удалось спасти. Нану — нет. Через четыре дня с Иви связалась, как с лицом, которому доверялся ребёнок при непредвиденных обстоятельствах. Сакамото с припухшими из-за слез глазами -потому что Нана, Нана, как же так, отмотайте время обратно, прошу, отмотайте- держала на руках розовокожего новорождённого мальчика, крохотного, но не сильно недоношенного, хвала Ками. — Как его зовут? — голос хриплый, высушенный слезами и истерикой; её подруга умерла, подруга, больше у неё нет друзей; Кавахира не друг, а Шамал не то. — Она, — доктор замешкался, — Она все лепетала "Тсу-кун, Тсу-кун", но это сокращение имени. Поэтому, мы его пока не записали, ожидая вас. Последовала долгая пауза. — Тсу, — задумалась Иви, — Тсу-у-у. Не Тсутому. Не Тсукимару, нет. Тсу, — она вспомнила недособранные сотни цветных бумажных журавликов и её осенила внезапная мысль, — Тсуру. Его зовут Тсуру. Тсу-ру. Журавль. Символ чистоты, счастья, честности, готовности к бескорыстной помощи, долголетия, плодовитости, удачи; воплощение мудрости, справедливости, благородства, интеллигентности, аристократизма. Где-то высоко-высоко, над тысячей Вселенных, раскатисто расхохотался Хаос; сметались и строились новые системы; всё летело в тартарары, всё. И это заскучавших Высшие Силы не могло не радовать.