Переменная облачность

Иви нерешительно посмотрела на схему, потом на собранную ёлку, потом опять на схему и вынесла вердикт: — Кажется, немножечко ... не так? Это звучало настолько жалко и безнадежно, что Шамал, которому исполнилось в уходящем году уже целых одиннадцать лет, как-то очень скептически поморщился и вздохнул; ох, уж эти взрослые, ни черта делать не умеют! Собранная магазинная ёлка из коробки стояла в своей пластиковой подставке невероятно криво, как веник, засунутый в ведро, только потолще и с большей пушистостью, а ещё ветви шли вверх не по убыванию, как это у нормальных ёлок, а по возрастанию, и даже у китайцев эти несчастные деревья не делают так некачественно, и какой кошмар, а как же Новый год, без одного из главных символов-то ... Если бы они не были в 10 милях от Кейптауна в это чудесное время года, то можно было бы что-нибудь придумать с чертовой ёлкой (например, купить новую, желательно живую), но они находились в Африке, в самом её низу, и где в Африке живые ёлки, правильно, в Караганде. То есть, нигде. То есть, вообще нигде. Ну, там хотя бы почти холодно, а то ведь могли бы и вовсе справлять праздник на Мадагаскаре; такой вариант событий действительно существовал. Ёлка опасно закренилась в своей подставке; Иви торопливо вытянула руку вперёд и протараторила: — УвеличитьВероятностьТогоЧтоСейчасВсёБудетХорошо! Ёлка упала. — МАААМААА! — Шамал закрыл лицо руками и страдальчески застонал, потому что, ну что за маразм; ну, кто так делает; никто, разумеется; поэтому Иви определённо надо это сделать, с её до сих пор не до конца сбалансированной силой, ага, конечно. Мамой он её как-то один раз случайно обозвал, раньше было: "Madrina, madrina," — то бишь, — "крёстная, крёстная," — но однажды как-то само сорвалось. Иви тогда остановилась (она взбивала муку с яйцами и чем-то ещё в миске, чтобы приготовить печенье; да, кровью и потом и нервами научилась-таки сносно готовить), повернулась к нему, и глаза -он запомнил- у неё оказались большие-большие и плачущие, а ещё словно светящиеся изнутри, будто за чёрной радужкой кто-то зажег лампочку, и это чёрное вспыхнуло как дешевые матерчатые ночники из массивных хозяйственных магазинов, как темные ночники, через которые невооружённым глазом можно увидеть искры света. Шамал тогда подбежал к ней и спрятал лицо в мягком фартуке, совершенно не переживая, что футболка непременно испачкается в муке, что голову потом придётся лишний раз мыть: ему на макушку осторожно и нежно легла знакомая, родная ладонь ... Потому что Иви, на самом деле, действительно мама. И мама и папа (потому что Скалл). Но с ёлкой надо было что-то делать. — Могу создать иллюзию, — предложил Шамал. — Не надо, — отмахнулась Иви, — только силы истощишь. Она же будет временная, а временная, сам знаешь, требует постоянной подпитки и какой-нибудь доли концентрации. — Да, знаю я, знаю. Но ты же сама говорила, что Туман создаёт, а создать он может что угодно: стул, конфликт между посторонними людьми, фобию; всё зависит от силы воображения, он может даже создать предмет, который останется навсегда. Мои москиты сделаны из Пламени, и они уже не могут исчезнуть даже после моей смерти! — Хорошо, ставлю вопрос ребром: ты готов за три часа до Нового Года стать экспертом в биологическом строении ёлок? Ты можешь создать что-то навсегда, если ты помнишь, только материализовав в очень чёткой детализации составные части. Тебе ведь пришлось создавать органы москитов, их внутренние жидкости и всё остальное ... До сих пор не понимаю, почему тебе нравятся эти насекомые. Обычно дети предпочитают котят. Или щенят. Или кроликов. — Они милые, — признал Шамал, — но собственные москиты полезнее, потому что надоедливые и кусаются. А с ёлкой-то что делать будем? Иви задумалась, оглядела их съемные апартаменты, какие-то серые и пустые и скучные, спартанские и вышла на улицу, накинув на себя шерстяную шаль. Дошлёпав до ближайшего телефонного автомата, она бросила пару медных монеток и набрала номер; супер-секретный номер, который не нуждался в многочисленных интернациональных "соединяю". — Алло!... — через полминуты услышал Шамал с улицы, — Привет, с наступающим!... Так, ты что, пил накануне? Давай трезвей и дуй к нам, нечего нажираться в одиночестве. Да... Да, я с Шамом... Нет, не в Сеуле, не угадал... В Кейптауне... Да, ты нам нужен... Нет, нас не собираются съесть аборигены. Не на этот раз, по крайней мере... Эй, всего один раз было, ну!.. Не смешно!.. Хватит хихикать. Хватит хихикать, кому говорю!.. Короче, нам нужен ты, желательно с адекватной ёлкой... Нет, наша ёлка не психованная, ей просто плохо... Что значит "не приду"?! Придёшь!.. Да, придёшь! Знаешь почему? Потому что мы с Шамом тебе приготовили подарок, и потому что я научилась готовить рамен... Эй, что за грохот, ты упал?... Ну, короче, приползай. Рамен ещё горяченький... ага, со свининой, и лапша ещё не разбухла... Потом Иви отнесла трубку от уха, потому что на той стороне её собеседник уже, видимо, начал действовать. — Через сколько его ждать? — крикнул Шамал из окна. — Минут пять, может меньше, — пожала плечами Иви и достала ароматизированные сигареты. Кавахира ввалился через семь с половиной, в костюме Папа Нуэля (французской адаптации Санты Клауса и Деда Мороза), с уже наряженной ёлкой в одной руке и мешком подарков в другой, лихо припарковав иллюзорную упряжку накаченных оленей; наблюдавший за этим негр из соседнего дома молча скрутил себе косяк и подумал, что не, брехню ему врач на уши вешал с этим галоперидолом. — Хо-хо-хо, — поздоровался все ещё пьяный древнейший житель данного мира, аккуратно поправляя свою накладную бороду. — Я так понимаю, — улыбаясь, заметила Иви, — мы тебе рамен, а ты нам праздник. — Хо-хо! — довольно покивал головой Папа Нуэль. — Тогда милости просим к столу; он-то, в отличие от ёлки, давно готов. И они ели, и пили, и выпивали, и веселились, а потом побежали запускать целую кучу коробок с салютами и зажигать бенгальские огни, потому что, конечно, Кавахира впопыхах решил не заморачиваться и слегка ограбил магазин пиротехники, магазин костюмов и ёлку саму унёс из какого-то дорогущего бутика ... Шамал смотрел на смеющихся, единственных дорогих ему взрослых, и не видел между ними и намёка на романтику и никак не мог понять, разочарован ли он этим или нет. Скорее всего нет. Потому что ... — Кавахира материализовал Пламенем добротный снежок и засунул его за шиворот Иви; та взвизгнула и решительно натянула ему на лицо красную шапку с белым помпоном — потому что это была настоящая дружба. Наверное. И он, Шамал, тоже хотел когда-нибудь с кем-нибудь вот точно также быть счастливым, не опасаясь за свою спину ... ... а потом ему в лицо прилетел снежок.