Переменная облачность

В комнате благоухало сандалом. Длинный узкий одинокий стакан был частично заполнен морским песком, и в него была воткнута ароматическая палочка; стакан стоял на пустующем журнальном столике из тёмного дерева в гостиной. Тонкая струйка дыма взвивалась к медленно крутящимся лопастям вентилятора, от его потоков воздуха качались десятки разноцветных журавликов на ниточках и одинокий Ловец Снов в углу комнаты. Едва-едва слышно бренчали китайские стеклянные колокольчики, которые обычно продавались где-то на пляжах или в магазинах посвящённых буддистской тематике. Кохаку держала в руках единственную сохранившуюся фотографию Тсуёши, которая не успела сгореть, её пальцы по привычке нежно поглаживали деревянную рамку. Было невыносимо прощаться с ним, пусть и мысленно. Кохаку никогда не любила и не умела ни прощаться, ни отпускать людей, но теперь ... теперь это было необходимо. Для неё необходимо. Очередная страница её жизни должна была вот-вот перевернуться, на развороте ждала следущая глава, но чтобы что-то начать нужно что-то закончить. Надо было проститься. Она перевала взгляд на стакан с медленной тлеющей ароматической палочкой и сказала в пустоту: — Знаешь, завтра я выхожу замуж. Горло было сухим, едкий дымок вызывал слезы у чувствительных глаз. А может Кохаку действительно просто плакала. — Я благодарна тебе за Такеши. Я благодарна тебе за то, что ты приволок меня в Намимори, потому что здесь я встретилась с моим женихом и пасынком. Сейчас я счастлива. Хочу, чтобы ты знал: ты ... ты не сделал меня счастливой. Твоя любовь, если ты вообще меня когда-нибудь любил, не грела. Тебя долго не было рядом. Я растила Такеши одна. Мы были молоды, — Кохаку сделала прерывистый вдох, — Извини, что не собираюсь носить по тебе траур вечно. Так делают настоящие леди, а я не леди, во мне течёт кровь контрабандистов из Окинавы. Да и потом ... чёрное годами носят по тем, кого любили. Я тебя не любила, была просто какое-то время влюблена. Простишь мне это? Завтра выхожу замуж. По любви. А через месяц Такеши сменят фамилию. Мы тебя не забудем, конечно, но пойдём дальше. А ещё ... Мамору пока не знает об этом, но я беременна, по фигуре пока не видно. И пускай, пускай ты больше горя мне принёс, нежели счастья, всё равно ... спасибо тебе за всё. Потому что иначе я не обрела бы того, что у меня есть сейчас. Поэтому, спасибо, Тсуёши. Прощай. Ароматическая палочка догорала в молчании. Дымок все клубился и клубился под вентилятором, и Кохаку показалось, будто на одно мгновение белесые воздушные струйки сложились в знакомую ностальгическую улыбку. {}{}{} Через неделю после свадьбы Мамору и Кохаку начались большие летние каникулы и всё семейство умотало в путешествие на Гавайи. Иви под предлогом работы сдала Тсуру бабушке и отправила их на Окинаву, оставшись в одиночестве дома на две недели. Иви открыла все окна в доме, по комнатам из-за этого постоянно гулял сквозняк. Покачивались на ветряных потоках разноцветные журавлики, звенели Китайские колокольчики, клубился дымок благовоний, целуясь и заигрывая с дымом от вишневых сигарет; где-то в глубине дома шуршало и мурлыкало радио, по висящим картинам размытых дождём ночных городов бегали солнечные лучи. Иви тянула домашний алкогольный мохито, выкуривала пачки и старалась не думать ни о чём; не хватало ещё начать себя жалеть. Просто ещё одна близкая подруга вышла замуж. Просто ей, Сакамото, видимо, суждено стать старой девой и умереть в одиночестве. С такими мыслями и зачахнуть от тоски недолго. Может в хор записаться? Грегорианский. Или просто церковный. Она же теперь католичка (в Толедо приняла веру), где-то даже чётки лежали ... Вера в мире шиноби — понятие относительное, как и архитектура, как и вечность, что бы эти психи из Акацуки не утверждали. У очень многих людей был своей собственной божок или что-то вроде этого; кто-то верил только в демонов, кто-то верил только в смерть; всем было всё равно, ну, кроме того психанутого джашиниста. Буддизмом этот мир не удивил, но перед такими целостными религиями как христианство и ислам бледнело всё, что предлагала родная вселенная. Сначала Иви отнеслась к Библии как простым поучительным легендам, но она это сделала не по умственному опыту, а потому что познакомилась с религиями при помощи библиотечных книг Инузури все эти годы назад. А потом коллега по цирку, укротительница львов Сильвия, потащила Скалла гулять по Толедо, и они, конечно, забрели в его массивный собор, который строился двести лет и стоял на этой земле почти шестьсот. В архитектурном плане родной мир из-за многочисленных войн тоже не мог предложить ничего стоящего. Максимум — дворец даймё, которому от силы лет сто. А тут Толедский собор, который сам по себе целый кусок вечности. Массивный, огромный, древний, с витражами, фресками, скульптурами, резными высокими стенами и потолковыми сводами, он дышал, он был пропитан чем-то неземным, и не только потому что просто стоял долго на этом свете, нет. В настоящих церквях и соборах Бог чувствуется, особенно, если человеку, к примеру, хочется зевать в нём (зевок — это рефлекторный глубокий вдох). Поэтому, когда человек покинет такой храм, пробыв там какое-то время, он может заметить, что в лёгких у него помещается больше кислорода, намного больше, чем обычно, воздух прямо до живота доходит. Странно? Да. Объяснимо с научной точки зрения? Нет. Скалл впервые почувствовал что-то подобное. Поэтому он шепнул Сильвии: — Ты иди, я ещё немного посижу. А когда он услышал ведущуюся службу там, то только укрепился в своём внезапном желании стать христианином. Скалл бормотал тихо основную заповедь: — Господь любит нас, — и думал, приди такая позиция в мир шиноби, возможно, войн стало бы вестись несколько меньше. По крайней мере сначала, до появление сгнивших от коррупции священников в политике государств. Но религия и вера — это разные вещи. Когда труппа уезжала из Толедо, Скалл уже носил под мотоциклетной формой серебряный крестик. Кхм. Ну, так вот, по поводу хора. Может записаться? А то с появлением свободного времени появляется хандра. Хандрить нельзя, женский алкоголизм не лечится. Или лечится. Непонятно, вешала ли этим аргументом лапшу на уши Тсунаде, спасая от Шизуне свои бутылки, или нет. Где в такой глуши найти католическую церковь?.. Да нигде. Возможно в Токио есть или Киото, но туда ехать долго. Можно научиться играть на скрипке, тоже вариант, скрипка красивая, но как-то не хочется. На кото и сямисэне тоже. — Да ну это всё! — хлюпнула трубочкой Иви. — Тогда уж лучше на вокал! Полезно, портативно, перспективно! И тут в дверь позвонили. Сакамото опасливо приняла сидячее положение и посмотрела в сторону входа в дом. Снова раздалась трель звонка. Иви тихо проскользнула вперёд и рывком распахнула дверь. На пороге лежала плетёная корзиночка, а в корзиночке лежал серый длинноухий пушистый котёнок. И записка. "Извини". Самой очкастой падлы под именем Кавахира по близости не наблюдалось. Иви недовольно поджала губы и хрустнула костяшками.