Переменная облачность

Телефон вибрировал на столе уже минут десять, но отвечать на звонок Бьянки не хотела. Она знала, кто это пытался до неё дотянуться через полмира и догадывалась, о чем разговор должен был пойти. Знала, и от этого скручивало живот, шла кругом голова, и совесть словно кошка скреблась изнутри, потому что звонящий человек любил её как никого другого, готов был пойти на всё ради её счастья и жизненного благополучия. Телефон умолк; Бьянки сглотнула и перевернула его экраном вверх. <4 пропущенных звонка от абонента "Мама"> Это означало только одно — можно возвращаться домой. Всё утихло, конкуренты сыграли в ящик, в их смерти убедились правильные люди, гробы уже засыпаны землёй. Но они с Шамалом только-только приехали в Японию для дальнейшего обучения, всего две недели прошло, ей-богу, да и Иви-сан только приступила к занятиям, а Бьянки ещё такой профан в контроле своего Урагана, что стыдно домой показываться ... Но это всё оправдания, мелочи. На самом деле ей просто не хотелось пока никуда уезжать. Не хотелось делать неизбежный шаг вперёд. — Тебе нужно позвонить ей, — тихо с другого конца комнаты сказала Иви, не отрываясь от своей книги. Бьянки дёрнулась и неловким движением руки сбила со стола стакан; тот упал на тёмный пол и громко разлетелся на сотни маленьких осколков. Бертини тихо выругалась под нос и потянулась собрать самые большие ошмётки стекла, но голос Сакамото её остановил: — Нет. Используй Пламя. Иви никогда не говорила "попытайся" или "попробуй", когда была уверена, нет, когда знала, что человек действительно сможет сделать указываемое действие. В образовательном процессе это было и благословением и проклятием, потому что данный подход не давал пустых надежд, но порождал сомнения в догмы обучающего. Сомнения потом всегда рассеивались, но горечь от них оседала накипью на душе и тянула вниз. Бьянки вытянула вперёд ладони и расфокусировала взгляд; Пламени всегда необходим был строгий контроль. Тонкий-тонкий слой алого огня повис над руками, он слегка покачивался на воздухе и переливался под лучами Солнца, словно масло, добавленное в стакан воды. Бьянки осторожно убрала руки, блинчик Пламени остался послушно висеть в воздухе; она сделала едва заметное движение кистью, сконцентрированный Ураган разошёлся в разные стороны подобно развернутому свитку пергамента и впитался в поверхность пола, унося с собой стекло и пролившуюся воду. Не осталось и следа от существования граненого стакана. Иви-сан обучала Бьянки пока только контролю; Ураган уничтожал, стирал с лица Земли, и не хотелось, чтобы он убрал что-нибудь лишнее, даже ненароком. Засим контроль. Впрочем, то, что уже умела делать Бьянки вряд ли смог бы воспроизвести даже один процент мафиози с этим типом внутреннего огня. Может быть Аркобалено Фонг, да и только. Бьянки вытерла выступивший на висках пот; хорошо, что уже дыхание хотя бы не сбилось, уже замечательно. Прогресс. Может быть через пару дней строгая учительница научит чему-нибудь ещё? — Позвони ей, Бьянки. Иначе будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — снова сказала Иви, переведя взгляд на свою ученицу. Много чего таилось за её тёмными-тёмными -абсолютно чёрными, как мать-земля, как слепота, как ненависть, как смерть, как момент между концом и новым началом- глазами. — Она скажет мне вернуться, — вяло возразила Бьянки. — Не скажет, — мягко поправила Сакамото, — а попросит. Твоя мама тебя любит. Цени это. Люди не вечны. — Я знаю! — Ты думаешь, что знаешь. Пока что. Знание это неизбежно. Кто знает, что может случиться сегодня, завтра? Лучше позвони, правда. У меня ... была возможность, и я её пропустила. Мои родители мертвы, и я даже не помню, когда в последний раз пила с ними чай. Бьянки вспомнила родные лукавые глаза, добрую улыбку, горькие духи и золотые цыганские кольца на смуглых фалангах и почувствовала, как у неё начинают скапливаться в глазах слёзы. Она посмотрела на телефон, горящий экран с числом пропущенных звонков, подняла его осторожно и вышла из комнаты. — Алло, — раздался голос Бертини из коридора. — Мама? Привет. Прости, что не взяла телефон сразу, он стоял на беззвучном ... Иви улыбнулась сама себе печально и вздохнула. Кто бы её саму в своё время так наставлял. {}{}{} Ураган. ... этот мир так хорош за секунду до взрыва. Неистовый красный, красный рубин вождя индейского племени, отравленное яблоко Белоснежки, ореол крови в воздухе от выстрела (пиф-паф, ба-бах, в атаку, братцы! Апофеоз войны) стой-светофор, хрип, свист, рванные порывы и невидимые пинки, (дёрг-дёрг-дёрг, фум-фум, треск). Ураган — не убийца. У него нет начала, зато есть конец. 'Уничтожение' звучит слишком гротескно для описания его главной функции. 'Уничтожение' - это грубо. То, что делает Ураган прекрасно. Но довольствоваться приходится теми словами, которые включены в мировой глоссарий. — Уничтожь, — говорит Иви, — единство этого камня. Бьянки стоит напротив огромного валуна и недоумевающе хлопает ресницами. Их желто-оранжевую лесную площадку для тренировки ласково освещает все ещё тёплое осеннее Солнце, над головами в небе птицы тренируют свой полёт. — Не камень? — на всякий случай уточнила Бертини. — Единство камня, — повторила Иви. — Пошли вперёд волну Пламени и отдай мысленный приказ. Итальянка осторожно махнула рукой вперёд и тонкий шлейф алого огня вырвался к валуну и впитался в его структуру; через мгновение он пошёл трещинами и осыпался несколькими большими кусками. — А теперь, — продолжила Иви, — уничтожь разрозненность этих камней. Бьянки обернулась к ней с вытаращенными глазами: — Что?! Это невозможно! — Сделай и посмотри сама. — Ураган не может ничего восстанавливать! — Заметь, я не попросила тебя ничего восстановить. Я попросила уничтожить разрозненность. Давай. Или трусишь? Бьянки фыркнула и развернулась к камням. Вдохнула-выдохнула. Сосредоточилась. Струя Пламени потолще, определённая команда. С шорохом и треском образовался новый валун, немного другой, не Лего-конструктор же, но валун; Бьянки почувствовала, что у неё дрожат руки и колени. — Мне больше нечему тебя учить, — вырвал Бертини из состояния зарождающейся истерики голос Сакамото Иви.