Сквозь дым

      На метро до дома, в котором жил Ива-чан, было всего несколько остановок. В такой поздний час в вагоне уже мало людей. Я успешно миновал час пик, оставшись в спортивном комплексе дольше, чем обычно это было положено.        Напротив меня сидела парочка, сладко обнимающаяся и расцеловывающая друг друга. Пожалуй, слишком сладко, вот-вот и они склеятся медом, который вырабатывают их «чмоки-чмоки». Звуки их поцелуев со звоном отдавались в ушах. И почему, когда главному герою не везет в личной жизни, обязательно встречается такая приторно милая парочка двух голубков? Ответ прост. На самом деле такие любовнички есть везде и всегда. Просто мы их замечаем именно тогда, когда сами одиноки. Чужая любовь так и бьет в глаза, сражая полным нокаутом и оставляя силы лишь на ночь с ведерком шоколадного мороженого перед телевизором. Но я выше всего этого. Свои последние киловатты энергии я потрачу на поездку к Иве-чану, там я смогу зарядить свой севший аккумулятор, и сердце снова будет биться.        Я отвел взгляд от парочки, они даже не заметили, что я вообще смотрел на них. Странно, но я не чувствовал зависти. Все равно, если бы мы с Ива-чаном и были бы вместе, то в вагоне метро он бы меня не подпустил к себе слишком близко. Да и вообще в любом людном месте. Именно он был бы в нашей паре тем самым рассудком, который бы следил, чтобы мы не натворили глупостей. Когда я думаю о том, каково бы нам было вместе, и не просто как друзья, а как возлюбленные, все тело охватывает дрожь. Это не те приятные мурашки, которыми обычно покрывается вся кожа, когда ты впервые ощущаешь легкие прикосновения своего любимого человека, это скорее озноб от лихорадки. Самой ужасной в твоей жизни, неприятной, болезненной лихорадки. Все тело ломит, а мысли путаются, их застилает туман, и ты уже не можешь даже и ни одного предложения связно произнести. Слишком больно думать о том, в чем тебе отказали.        Это было на последнем году обучения. После проигрыша нашей команды в Весеннем турнире мы продолжали ходить на тренировки. Казалось бы, все как всегда, но я заметил, что Ива-чан стал чаще пропадать в библиотеке, а его сумка так и ломилась под весом всех учебников и тетрадей, что он таскал с собой. Он, конечно, и до этого прилежно учился, но не настолько углублялся во все это. Я старался не обращать на это внимание, может из-за проигрыша Ива-чан просто решил таким образом самореализоваться. Это ведь точно не для поступления в университет, мы хотели с ним пойти в профессиональную лигу, тут больше тренировки тела важны, чем мозгов. Так я думал.        В самый обычный будничный день Ива-чан напрямую сказал мне о своем желании поступить в один из университетов Токио.        Я привык к ударам Хаджиме, к таким ударам, которые можно ощутить телом, но не тем, которое ты ощущаешь душой или сердцем, или еще черт знает чем. Я долго пытался уговорить его пойти по тому же пути, что и я. Но он уперся как баран и ни шагу в сторону. Все его доводы и аргументы были такими логичными, что я не смог найти что-то против того. Тем более это было желанием человека, которого я очень любил и уважал. Глупо было продолжать перечить дальше и закатывать истерики.        Наконец объявили мою станцию, и я покинул вагон и ту медовую парочку. Хотелось поскорее добраться до квартиры Ива-чана, и я ускорил шаг, не обращая внимания на занывшую коленку. - Давно не виделись, - с улыбкой произношу я и бросаюсь своему лучшему другу на шею, как только он приоткрыл дверь своей квартиры. - Ойкава, ты холодный с мороза, - ворчит Ива-чан и, уперевшись ладонями мне в грудь, пытается меня отодвинуть, но я слишком соскучился, чтобы так запросто его отпустить, - Какого черта ты вообще в такое время заявляешься? А если бы я был не один? - Не говори глупости, я про все твои попойки знаю, - я продолжал обнимать Иву-чана, жалея, что на мне куртка и вообще какая-либо одежда, и что Хаджиме тоже одет. - Все-таки в следующий раз звони перед приходом, - попросил Ива-чан, которого я все-таки отпустил, чтобы стянуть с себя теплый шарф и куртку. Мой единственный настоящий ас не стал ни о чем расспрашивать меня. Зачем я пришел, что случилось, все ли в порядке. Все эти вопросы и бесполезные слова нам были ни к чему. Мы и так друг друга понимали. Ему прекрасно было известно о моей травме и о моих чувствах. Лишний раз поднимать эти темы нам обоим не хотелось. Я часто приходил к Иве-чану, когда чувствовал, что один на один с собой уже не могу выносить весь тот ужас, что накатывает на меня. Достаточно было лишь прижаться к родному человеку, забыться в его объятиях. - Эй, а как же эффект неожиданности? Сюрприз и все такое? – избавившись от верхней одежды, я прошел в гостиную, где сразу развалился на диване. Журнальный столик был завален всевозможными книгами и тетрадями с конспектами. Наверно учиться в университете Токио довольно сложно. И Ива-чан предпочел волейболу все эти глупые книжки? Различные бумажки он держит в руках чаще, чем мяч. Но все же, он держит его чаще, чем я сейчас.        Хаджиме сел рядом со мной на диван и взял одну из тетрадей, явно показывая мне, что, не смотря на мой приход, он будет продолжать заниматься учебой. Эй, а как же чай, кофе? Где мой сервис? Совсем зажрался в своем университете. Но так даже лучше. Я лег и положил голову ему на колени, отодвинув рукой несносную тетрадь. - Ойкава, я тебя не ждал, так что не мешай мне заниматься, - довольно сухо произнес Ива-чан, но все же положил руку мне на голову, зарываясь пальцами в волосы. На самом деле я терпеть не мог, когда кто-нибудь трогал мою голову, касался лица или волос. Но это ведь Хаджиме. Ему можно все. Я зажмурился от получаемого удовольствия, хотелось промурлыкать и потянуться за его рукой, так нежно гладящей меня. В такие моменты я вспоминал, как разваливался на нем во время перерывов на наших тренировках в Сейджо. Ребята привыкли к моему экстравагантному поведению, не всегда стандартному, и просто не обращали на нас внимания. Хотя поначалу Ива-чан сбрасывал мою голову со своих колен. Потом видимо понял, что бороться со мной бесполезно, и разрешил мне так себя вести.        Я провел ладонью по коленке Хаджиме. Он был в шортах, и касаться оголенной кожи оказалось вдвойне приятно. От ощущения пальцев Ивы-чана у меня в волосах я совсем забыл и про Ушиваку, и про то, что человек, которого я люблю, когда-то мягко отказал мне. Сначала мягко, но ведь я так не пойму, правда? Поэтому потом было более жестко, с резкими словами в мой адрес. От страха потерять друга, я перестал делать свои неуклюжие попытки сблизиться. Но сейчас все это вылетело у меня из головы. И лишь слова Хаджиме вернули меня к реальности. Он словно столкнул меня в ледяное озеро, привязав к моей ноге большой тяжелый камень. - Руку убери.        Возможно, это покажется странным, но я послушался его и убрал ладонь с его колена. В голове у меня разворачивался куда более интересный план, в ходе которого я смогу касаться Хаджиме там, где моей душе только угодно будет. Я перевалился с бока на спину, и теперь передо мной открывался шикарный вид на подбородок моего друга. Хотелось протянуть к нему руку и коснуться. - Ива-чан, - негромко позвал его, - Знаешь, а я не спал с Ушиджимой.        Почему-то, когда я говорил эти слова, сердце глухо стукнуло и отозвалось неприятной острой болью, пронзившей его словно длинная игла. Может это от того, что человек, которого я люблю, знает о моих отношениях с лучшим доигровщиком Японии, может из-за моих мыслей о постоянных изменах этому самому доигровщику, может от осознания того, что моя любовь никогда не будет взаимной. Никогда руки Хаджиме не скользнут под мою рубашку, чтобы напрямую коснуться горячей кожи, никогда эти пальцы не расстегнут ни одну пуговку на моей одежде, никогда эти губы не пройдутся дорожкой поцелуев от груди и живота к самому ремню, не будут страстно шептать мое имя в пылу страсти. Никогда, никогда он не скажет мне три самых желаемых слова.        Слову «никогда» научил меня мой врач, небрежно бросивший в меня горькие слова: «Возможно, Вы уже никогда не сможете играть так, как прежде». Кто вообще учил этого парня сообщать спортсменам плохие новости? Ужасный тип. Хотя, как бы ни была сказана эта фраза, она лучше не станет. Результат будет все равно один. Стоит даже поблагодарить этого доктора за такую правду без преукрас. - Зачем ты мне об этом говоришь? – Хаджиме перевел на меня взгляд, тетрадь он кинул на столик к остальной стопке записанных знаний. - Хочу, чтобы ты знал, что я все еще храню для тебя свою девственность, - с улыбкой произношу я, а сердце в этот момент кровью обливается, все от того, что я не могу видеть никого рядом с собой, кроме тебя. – Не для всяких Ушибак я свой цветочек растил. - Сколько вы уже вместе? – Ива-чан убрал руку от моих волос, внутри все неприятно сжалось от этого жеста, - Около года? Долго же ты бедного парня морозишь. - У него есть рука и мои фотографии, - почти с презрением бросил я, настолько меня взбесило, что Хаджиме перестал меня гладить. И опять все из-за Ушиджимы. - А сам как? - У меня тоже есть рука и твой светлый образ в голове, - я капризно надул щеки, понимая, что за распространение такой информации мог и по шее получить. Но он сам меня вынуждает! Не буду же я ему врать? Я могу врать кому угодно, но только не ему. - Э… ты дрочишь, думая обо мне? Это не то, что я бы хотел услышать от тебя, тем более, когда твоя голова на моих коленях, - Ива-чан громко вздохнул, видимо боролся с желанием спихнуть меня. Как же мне было интересно, что сейчас творится в его мыслях, о чем он думает, - Слушай, я…        Но он не успел договорить. Я совершенно не горел желанием слушать сейчас все эти его до противного логические и правильные речи. Да, я знаю, что ты у меня такой рационал и консерватор, но в любви совсем не место всей этой аргументированной черствой чепухе. Я приподнялся и, навалившись на Хаджиме, обхватил руками его за шею и впился в губы, стараясь отхватить побольше секунд для этого сладкого, но такого неприятного поцелуя. Почему сердце было от этого всего не на месте? Почему мне не доставлял удовольствие поцелуй с любимым человеком?       Невзаимность и осознание того, что где-то в этом городе сидит человек, который считает меня своим парнем. Но, черт подери, я не могу его бросить. Я не хочу оставаться совсем один, наедине с болью.       В этот миг мне показалось, что я задыхаюсь. Короткий поцелуй, похитивший весь кислород из моих легких, тисками сдавивший их. Хаджиме схватил меня за плечи и резко отстранил от себя. - Что ты делаешь?! – он нахмурился, выглядел совсем злым. Мне всегда казалось, что то, что можно делать вместе, мы обязаны делать это с Ива-чаном. И ни у кого не возникало обычно сомнений на эту тему. Волейбол, утренние пробежки, обед, интересное кино, ластик или ручка, ответы на тесты, теплый шарф, наушники от плеера. Все это мы делили с ним, занимались этим вдвоем. Но почему-то, когда я решил поделиться с ним любовью, он меня отверг. Я хочу разделить с тобой первый поцелуй, жаркие объятия и томные взгляды, нетерпение от скорой встречи, зажимания в раздевалке, пока никто из ребят еще не пришел, касания обнаженной кожи, прерывающееся дыхание и тихий шепот, легкую улыбку и бешено колотящееся сердце. - Ойкава, пожалуйста, послушай меня сейчас без лишних истерик, - уже одни эти слова вызвали у меня желание опрокинуть стол со всеми его глупыми книженциями, - Ты мой лучший друг, самый ценный, боже, я не верю, что говорю это тебе, на утро мне будет стыдно смотреть в зеркало. Я не хочу тебя терять, но ты не должен больше так делать. У меня уже есть человек, с которым я встречаюсь. И подобное поведение не допустимо. Я уже и не знаю, как до тебя все это доносить, - Хаджиме совсем отстранил меня от себя, но он был не зол, скорее потерян, как и я сейчас. У моего Ивы-чана кто-то есть? Сердце рухнуло вниз. Не может такого быть! Я просто не хочу в это верить! Да никто бы не превзошел меня. Нет никого, кто подошел бы Хаджиме. Я и только я. - Это Тобио, да? – внезапно эта мысль резко ударила мне в голову. Этот хренов гений. Только он мог как-то обойти меня, больше некому. Не зря же я его сегодня встретил под теми дебильными фонарями. - Что?! – Хаджиме уставился на меня, - Причем здесь Кагеяма вообще? Я встречаюсь с девушкой, это даже не парень. И вот еще что, ты курил? – он взял меня за подбородок, чтобы я смотрел прямо на него, а не куда-нибудь в сторону. - Вначале я еще сомневался, но после поцелуя стало ясно, что это от тебя несет куревом.        Я взялся за запястье Хаджиме, борясь с желанием отбросить его руку от себя. Каким бы ни было его прикосновение, оно все равно было приятно, но сейчас мне хотелось отвернуться, убежать, спрятаться в его шкаф с грязной одеждой и переждать там эту поднявшуюся бурю, которую я сам и начал. - Да, - произнес я после небольшой паузы. Не вижу смысла что-то утаивать от него. Все равно он тот человек, который знает обо мне больше, чем кто бы то ни было, больше даже, чем я сам. - Ну, что за идиот… - с разочарованием в голосе сказал Ива-чан и опустил руку. - Ты решил забить на свою карьеру? А кто в старшей школе громче всех орал, что станет лучшим связующим Японии? Зачем стране связующий с отдышкой? - С отдышкой? – почему-то это вызвало у меня нервную улыбку, я сдерживал смех, не хотелось рассмеяться Иве-чану прямо в лицо. - Ты не думал, что моя карьера закончилась не из-за пачки сигарет, а из-за чертового колена? С этой болью я не смогу пробежать столько метров, чтобы могла появиться отдышка! Хах, я обыграл тебя, не так ли? Так что пойду и еще сейчас закурю, – все это меня больше веселило, чем вызывало слезы. Лимит на соленую жидкость давно исчерпан. - Почему ты говоришь так, словно ничего уже не изменить? – Ива-чан взял меня за плечи и хорошенько встряхнул, - Что еще сказал тебе врач?! Ойкава! Не молчи! Как же ты раздражаешь. Давай, выкладывай всю правду. Что значит: «моя карьера закончилась?» - Все, что мне говорили в больнице, я тебе рассказал. Тебе я никогда не вру, - я бросил эти слова в Хаджиме. В этот момент все могло измениться. Нужен был только один мягкий поцелуй. Я бы больше никогда не притронулся к сигаретам и стал бы слушаться врача. Перестал бы бездумно приходить в спортзал и еще больше изводить свое колено. Я бы стал терпеливо ждать.        Но снова всплывает это грубое слово «никогда». Никогда губы Ивы-чана не коснуться моих. Ведь он не такой как я, если у него есть кто-то, то он не станет бегать за другим.        Хаджиме похлопал меня по карманам джинсов, потом поднялся и пошел в коридор. Сначала я не понял, что он собирается делать, но вскоре до меня дошло. Он ищет мои сигареты! Прям как рассерженный отец. Я вскочил с дивана и побежал за ним. - Не ройся по моим карманам! – вскрикнул я, вваливаясь в коридор. Но Ива-чан уже достал все, что там было, а именно пачку сигарет, презервативы и мой телефон. - Вот так набор взрослого человека. Или скорее глупого подростка? – произносит Хаджиме, рассматривая содержимое моих карманов. - Ты же сказал, что девственник, это тебе зачем? – он указал на презервативы. - Это для тебя, - неожиданно мои щеки заалели, так неловко было это ему рассказывать. В тот же миг я представил, как он натягивает себе эту штуку. Вокруг все закружилось, но я знал, что будет дальше после моих слов. Снова это ледяное озеро, в которое так любит кидать меня мой милый Ива-чан с высокого обрыва. - Ойкава, я не собираюсь… - немного тише и спокойнее сказал Хаджиме, и я опять его прерываю: - Я знаю! - У тебя тут уйма пропущенных, - он пытается уйти от этой неловкой темы и протягивает мне телефон.        На экране высветились пропущенные звонки от Ушиджимы и куча сообщений. Хватит опекать меня уже, как какая-то мамочка. Я вполне в состоянии вернуться домой в целости и сохранности.        Ива-чан тем временем убрал обратно в куртку презервативы. Но пачку сигарет он не стал возвращать на место. С ней он пошел на кухню, планировал выбросить. - Стой! – я пошел за ним и схватил его за запястье. – Это я их купил, не смей выбрасывать! - Я куплю тебе упаковку конфет, - Хаджиме выкинул сигареты в урну, - И не смей рыться в моем мусоре. А если ты все-таки достанешь оттуда эту пачку, то я выброшу тебя вместе с ней в окно. Уже поздно, так что иди спать. Можешь лечь на мою кровать. Я все равно не собираюсь пока ложиться, нужно подготовиться к семинару. - Ловко же ты спрыгиваешь с тем, - я действительно устал. Вся эта беготня по больницам, пустой спортзал, где я позволил себе гробить свое колено, приставания Ушиджимы, встреча с перспективным связующим Кагеямой Тобио и этот разговор с Ива-чаном. Хотелось уже забыться сном. Я буду спать в постели любимого человека, надеюсь, там меня не настигнет это кровавое море с костями вместо песчаного дна.        Глупый Ива-чан, завтра я спокойно смогу купить себе другую пачку этого яда. Пока я размышлял об этом, Хаджиме схватил меня за шиворот и потащил за собой в спальню, уваливая меня на постель. Это выглядело страстно и эротично, но заикнись я об этом или пошути, и не миновать мне еще одного сурового взгляда полного холода. Он просто хотел, чтобы я лег спать и не мешал ему готовиться к занятиям. Никакого тайного смысла все это не несло. Немного погано на душе от осознания таких фактов. Я принялся стаскивать с себя джинсы, а Ива-чан тем временем достал мне свою футболку из шкафа, чтобы я в ней спал. Какая забота. Так и захотелось фыркнуть на все это.        Хаджиме присел рядом на кровать. Взгляд его задержался на моем колене. Видимо в глаза бросился эластичный бинт. Я хотел что-то сказать, но все слова застряли в горле, когда Ива-чан аккуратно провел пальцами по бинту, а его губы мягко поцеловали открытый участок кожи над ним, плавно опускаясь к коленке.        Я словно забыл, как дышать. В щеки сразу бросилась краска. Это был самый эротичный и самый волнительный момент в моей жизни. Страшно было даже пошевелиться, чтобы не разрушить эту магию, внезапно возникшую вокруг нас. Я протянул к Хаджиме свою слегка дрожащую руку, а он нежно взял ее и поцеловал меня в ладонь, при этом, не отрывая взгляда от моего лица. Я глухо простонал, не в силах больше сдерживаться.       Сначала ты отталкиваешь меня, а потом делаешь такие вещи. Я не понимаю, что творится в твоей голове. Хотя сейчас меня все это не волнует. К черту все. Я просто наслаждаюсь этим внезапным волшебством, этой искрой возникшей между нами. Да, пожалуй, я осмелюсь назвать это восьмым чудом света. - А теперь ложись спать, и не смей просить сказку на ночь, - произносит Ива-чан и отпускает мою руку, оставляя меня одного в своей спальне. Одного с целой армией мыслей, которые возглавляют генералы чувства.        Я, не переодевшись до конца, прячусь под одеяло, стараясь унять дрожь и смущение. Что это, черт возьми, было? Ты же сказал, что не любишь меня? Тогда к чему все это? Может, ты просто боишься своих чувств ко мне? Тогда это глупо подаренное мне чувство надежды.