Металл на солнце

Когда самолет, наконец, сел в аэропорту, а пассажиры, зевая, потянулись к трапу, Нами была уверена, что уснет, стоит только коснуться головой подушки. Но по закону подлости сон не шел. Нами лежала, уставившись в блики света на потолке, вслушивалась в звуки двигателей за окном и веселый смех посетителей казино, отправлявшихся навстречу многомиллионным тратам или наоборот, возвращавшихся с победой и шампанским. Мысли бились в голове, раздражающие картинки прошедшего дня никак не хотели оставить Нами в покое. Она будто заново переживала все: взгляды стюардесс третьего экипажа; ветер в лицо, когда они с Луффи выехали за город, и Нами смогла прибавить скорость; пахнущее алкоголем дыхание Джинни и ее высокий, неприятный голос: «У вас осталось две минуты, милочка». — Да чтоб ты провалилась, милочка, — проговорила вслух Нами. — Чтоб тебя съели чертовы волки. За дверью, словно бы в ответ на ее мысли, послышался глухой удар, раздались приглушенные голоса. Нами вздрогнула: на секунду ей вдруг показалось, что сейчас дверь распахнется, и разгневанная Джинни влетит в номер и расцарапает Нами лицо своими ярко-алыми когтями. Мерзость. Нами терпеть не могла этот цвет. Под окном резко зарычала чья-то машина, наверняка спорткар, сопоставимый по стоимости с третью отеля, в котором они остановились. Женский смех зазвучал еще громче, и Нами со вздохом поднялась с кровати. В висках начинало противно пульсировать: первые признаки надвигающегося приступа. Нами знала: через пару часов пульсация перейдет в глухую ноющую боль, которую невозможно заглушить таблетками. Все, что можно сделать: плотно задернуть шторы, положить на лоб смоченную в холодной воде тряпку и постараться не шевелиться сутки. Такое случалось с Нами раньше, редко, к счастью и никогда в командировках. Что ж, вчерашнесегодняшний день — Нами еще не переключилась на новое время, с Европой всегда было сложно, — отлично подходил для того, чтобы начать. Надо было успеть спуститься вниз и взять в баре побольше льда. Голоса под дверью не прекращались, и Нами, с трудом подавив раздражение, набросила на себя легкое платье. По коже прошелся ветерок из окна, и Нами поежилась. Озноб тоже был одним из признаков приступа. Возможно, стоит попросить дополнительное одеяло у портье. Не откажут же они бедной хрупкой леди, замерзшей летней ночью. Нами пригладила прическу, успевшую растрепаться за тот час, что она вертелась в кровати, пытаясь уснуть, и натянула перчатки. Туфли лежали там, где она их сбросила, когда, с трудом передвигая от усталости ноги, добрела до номера — в коридоре, у самой двери. Нами усмехнулась, подумав, что если бы Джинни решила вломиться к ней и напасть, то она непременно бы запнулась о туфли и, не удержав равновесие, впечаталась носом в пол. Картинка, представшая перед глазами, немного улучшила мрачное настроение. До тех пор, пока она, обуваясь, не расслышала голоса спорящих у ее номера. Зоро и Санджи. Серьезно? Эти идиоты не нашли лучшего места, чтобы устроить свою традиционную постполетную перепалку?! Улегшееся было раздражение, щедро приправленное головной болью, взметнулось, переливаясь через край, и Нами распахнула дверь, намереваясь высказать все, что думает об этих двоих, экипаже в целом, неудачном дне и пьяных подружках вице-президентов. — Вы… Зоро и Санджи не обратили на нее внимания. Они продолжали свой спор, сжимая кулаки, и не сводя глаз друг с друга. — Если тебе так понадобилось найти себе очередную бабу, мог бы выбрать ту, у которой нет на лбу печати «Я трахаюсь с вице-президентом компании, в которой ты, придурок, работаешь»! — Кого я себе нахожу — не твое дело! — Да ну? — Ну да! Какого хрена ты вообще ко мне прицепился? Внезапно увидел честь и мораль на дне бутылки? — Пошел ты! — Сам иди! Они стояли так близко, что еще немного — и столкнулись бы носами. Нами только подумала, что надо им об этом сказать, как Санджи вдруг дернулся и на мгновение опустил взгляд. Зоро это оказалось достаточно. — Как же я тебя ненавижу, — пробормотал он так тихо, что Нами не расслышала бы, если бы не стояла в метре от них. Санджи только усмехнулся в ответ. Нами ожидала, что сейчас, наконец, начнется драка, но идиоты снова ее удивили. Они замерли — секунду единственными звуками в пустом коридоре было только их шумное дыхание. А потом начали целоваться, потянувшись друг к другу одновременно. Нами так и замерла с открытым ртом, а потом резко закрыла дверь. Поморгала. Захлопнула рот. Потерла глаза, но картина, представшая только что перед глазами, не желала исчезать. Даже под закрытыми веками Нами видела, как Зоро вжимал Санджи в стену, держа за плечи, как пальцы Санджи зарывались в короткие волосы на затылке Зоро. Хорошо, что инстинкты избавили ее от продолжения шоу. Хорошо, что их увидела она, а не кто-нибудь еще. Теперь Зоро будет ее вечным должником. Если, конечно, не захочет, чтобы другие узнали о том, что он на досуге развлекается поцелуями с главным бабником экипажа. За такое ведь можно и работы лишиться, в лучшем случае. Хотя ладно, на это Нами не пойдет: убрать единственного способного управлять самолетом члена экипажа — чистой воды самоубийство. В Луффи она до сих пор сомневалась, и, видимо, не зря, если у их так называемого капитана не хватило ума не подпускать пьяную любовницу вице-президента и Санджи друг к другу. Нами осторожно приложила ухо к замочной скважине. Звуки в коридоре прекратились: видимо резкий хлопок двери привел хотя бы одного из этих идиотов в чувство. Хотя, возможно, они оба просто потеряли сознание от ужаса произошедшего. В таком случае они еще большие дураки, чем казалось раньше. Даже она, отойдя от шока, решила, что к этому все и шло, причем давно. С тех самых пор, как Санджи впервые взошел на борт самолета, раздавая комплименты стюардессам, а Зоро скривился и пробормотал себе под нос что-то вроде «этого еще не хватало». Санджи тут же взвился, ответил, они начали спорить и, наверное, устроили бы потасовку, если бы не старикан Стэпхил, который умел навести порядок одним словом, сказанным чуть громче обычного. В тот первый полет Зоро и Санджи, когда Нами принесла кофе пилотам, а Стэпхил привычным жестом шлепнул ее по попке, Зоро только поморщился, тоже привычно. А Санджи попытался встать на ее защиту. Зоро вытащил его в салон за шкирку, не дожидаясь, пока до старикана дойдет, к чему идет разговор, и разгорится ссора. Нами не слышала, что Зоро сказал Санджи, но после того, как самолет совершил посадку, пассажиры сошли на землю, а экипаж разошелся по делам, Зоро и Санджи устроили драку прямо на борту. Нами, которой повезло убирать салон, не успела уйти, и ей пришлось разнимать придурков громкими криками и тумаками в первый из десятков раз. Нами осторожно разулась, аккуратно поставив туфли в коридоре и заперев дверь на щеколду — на всякий случай — и вернулась в кровать. Головная боль неожиданно отступила, а вместо нее накатила усталость. Нами недовольно открыла глаза. Казалось, что прошла минута с тех пор, как она упала на постель, забыв даже снять платье. О, ужас, если бы мисс Пинкерстоун или другие старые грымзы из академии увидели ее сейчас, они бы лишились чувств на месте, предварительно покраснев, побледнев и позеленев. Прекрасная была бы идея. Нами приподнялась на локтях и огляделась. Солнце пробивалось сквозь неплотно прикрытые шторы, расчерчивало паркет белым светом, какой бывает только на морских курортах. Один из лучей доходил аккурат до чемодана с эмблемой Пан Эм, серебристый значок слепил глаза. Казалось, он сиял от гордости за себя и за свою принадлежность компании. Ну прямо как грымзы из академии. Ну и пусть. Нами не страдала излишним патриотизмом, но все равно не смогла сдержать улыбку при мысли о гордой эмблеме. За окном слышались голоса и смех: тут ничего не изменилось. Монте-Карло был городом, который веселился без перерыва. Нами с наслаждением потянулась, представив, что сегодня они с девочками тоже присоединятся к всеобщему празднику жизни, и подумала было, не стоит ли еще немного подремать, когда раздался громкий стук в дверь. Точно. Стук ее и разбудил. Нами нахмурилась и взглянула на часы: 8.30 утра по местному времени. Сколько показывали ее биологические часы, лучше не думать. — Кого принесло в такую рань? — проворчала Нами, поднимаясь и отдергивая платье. Переодеваться ей было лень — она только выглянет одним глазком в щелку и все. Никто не увидит. Надежда — глупая штука, пора бы уже запомнить. — Привет! Ого, ты уже встала! — Луффи умудрился просунуть нос в щель еще до того, как Нами смогла открыть рот. — Отлично, тогда поехали скорее гулять! Мне тут дают клевую машину, ну, то есть не такую крутую, как Мерри, хорошо, что она не слышит, но тоже ничего. Поехали! И впусти меня, чего ты вообще запираешься? На тебя что, кто-то должен напасть? — Так. — Нами сжала виски, от громкого голоса Луффи в голове звенело. — Тебе чего вообще надо? — Ты что, плохо слышишь? Гулять! К морю! Поехали! Тут отличная морская кухня, я хочу осьминогов! Нами, тяжело вздохнув, прикрыла дверь под крик «Эй!», сняла цепочку и снова распахнула ее. — Ты же не уберешься, если я скажу тебе, что не хочу осьминогов и моря? — Не-а, — протянул Луффи, ослепительно улыбаясь. Казалось, сейчас от него тоже начнут отскакивать на стены солнечные зайчики. Нами покачала головой, прогоняя странные ассоциации. Вечно с Луффи все не так, даже мысли рядом с ним становились дурацкими и смешными, как он сам. — Ладно. Жди, я переоденусь. — Переоденешься? — лицо Луффи вытянулось. — Но ведь и так нормально… — Он даже не взглянул на нее, когда говорил это. Нами хмыкнула вместо ответа, подхватила сумку, свежее платье и скрылась за дверью ванной под грустное: «Если не приехать пораньше, всех осьминогов съедят». — Если не перестанешь ныть, то мы вообще пешком пойдем, и осьминогов ты будешь ловить руками! — крикнула она, переодеваясь. — А что, и так можно? — в голосе Луффи послышалась надежда на приключения. — Нет! — Эх, жаль. А точно? — Абсолютно, — Нами подвела глаза, провела помадой по губам и припудрила носик. — Я почти готова, ничего не трогай, — предупредила она. В ответ на ее слова в комнате раздался звон, а следом «А, черт!». Нами причесалась, еще раз оглядела себя в зеркале и медленно открыла дверь. Луффи стоял у окна, весь подсвеченный солнцем, и выглядел крайне виноватым. Словно нашкодивший щенок. У Нами никогда не было собак: приемные родители не любили животных, да и ей самой не особенно хотелось, но у одной из девочек в школе был пес. Большой, слюнявый, абсолютно не воспитанный балбес по кличке «Счастливчик», который постоянно попадал в неприятности. Каждый раз, когда одноклассница, ее родители, соседи или простые прохожие отчитывали Счастливчика за баловство, тот садился на землю, опускал уши и старательно изображал, что больше никогда так не будет. А потом, когда человеческие сердца не выдерживали и его начинали чесать и гладить, Счастливчик продолжал свое черное дело, забыв о том, что должен хотя бы пытаться выглядеть виноватым. Луффи был очень, очень похож на Счастливчика. И это Нами в нем тоже не нравилось. — Ну и что ты разбил? — она прищурилась, оглядывая номер. Вроде бы все на месте. — Ничего, — Луффи прятал руки за спиной и отводил глаза. — Показывай, — она подошла к нему вплотную и ткнула пальцем в предплечье. — Давай сюда. — Ладно, — Луффи протянул ей ладонь, на которой лежал ключ от номера и осколок. — Что это? — Я проверял, смогу ли попасть ключом в вазу. Ну, знаешь, как баскетболисты в корзину. Нами закатила глаза. — И как, попал? — Ну да, — Луффи радостно улыбнулся, виноватое выражение сошло с его физиономии как ни бывало. — Только чуть-чуть перестарался, ну она и упала. Но я поднял ее и поставил на место, смотри — ничего же не видно! Нами осмотрела вазу — к счастью, от нее всего лишь откололся маленький кусочек, который Луффи держал в руке. — Ладно. Вечером принесешь мне вазу из своего номера. А если персонал заметит раньше — оплатишь штраф. — Без проблем, — просиял Луффи, явно решив, что легко отделался. — Ну так что, поехали, красотка? — он надвинул на глаза смешную соломенную шляпу. — Решил изобразить из себя Санджи? — Нами улыбнулась. — Не-а, это скучно. А что, стоит попробовать? Тебе нравится, когда он называет вас принцессами? — Нет. — А я думал, все девчонки хотят быть принцессами. — Разве что в раннем детстве. И не все. Я — не хочу. — Ну и отлично, — Луффи вдруг посерьезнел. — Из тебя бы не вышла принцесса. — А из тебя — принц, — ответила Нами и, неожиданно для себя самой, показала Луффи язык. Луффи рассмеялся и направился к двери. — Такой настрой мне нравится. А то вчера ты была какая-то совсем мрачная, даже для себя. — Спасибо. Ладно, чего стоять. Поехали. — Нами подхватила сумочку. В животе заурчало, и она добавила: — Только давай сначала позавтракаем. — Ура, завтрак! — Луффи сжал кулаки и вскинул их к потолку, и тут же вскрикнул и выругался. — Ай, больно! Чертова стекляшка! Забыл выкинуть, это все ты виновата. — Черта с два! — Нами уже рылась в сумке в поисках пластыря. — Иди сюда, покажи, что у тебя там. Все оказалось не так страшно: на ладони Луффи красовался небольшой порез, кровь остановилась почти сразу, но Нами все равно на всякий случай перебинтовала ему руку. — Ну вот, буду теперь как дурак. — Сам виноват. Луффи скривился и тут же просветлел. — В следующий раз буду сбивать сразу верхушку. Тогда осколок будет слишком большим и не сможет поранить мне руку. Нами с трудом сдержала желание побиться головой о стену и посоветовать Луффи не пытаться больше изображать из себя баскетболиста. Никогда. — Пойдем, завтрак кончится, — применила она беспроигрышный прием. Луффи тут же схватил ее за руку и потащил из номера. Проходя по коридору, Нами невольно оглянулась: о вчерашнем происшествии ничто не напоминало. Так и должно было быть, но все равно почему-то ей стало вдруг не по себе. И чуточку любопытно: что же произошло после того, как она ретировалась. — Я хотел позвать Зоро с нами, но он не отвечал на мой стук, — словно бы в ответ на ее мысли сообщил Луффи, когда они уселись завтракать. — Наверное, куда-то ушел. В голосе Луффи слышалось сожаление, а Нами вздохнула с облегчением. Любопытство — одно дело, но смотреть целый день на Зоро и вспоминать то, что она видела накануне, не хотелось. — К другим ты и не заходил? — не то, чтобы Нами хотелось, чтобы с ними болтался еще кто-то, вопрос созрел сам собой. — Не-а, — Луффи покачал головой и увлекся едой. А Нами с облегчением выдохнула и тут же замерла, едва надкусив тост. Ей не хотелось, чтобы кто-то еще мешал им с Луффи делать что? Гулять? Есть осьминогов? Ехать в машине вдоль побережья и любоваться закатом? Это же не свидание! Или свидание? Нами пересчитала все их совместные приключения, прокрутила в голове разговоры и слова Луффи, то и дело сбиваясь на его бесконечные улыбки, свое неутихающее раздражение и странное чувство в груди. — Эй, — вырвал ее из раздумий Луффи, — ты ветчину доедать будешь? Я б съел. — Он с обожанием посмотрел на кусок мяса на тарелке Нами. Настроение вдруг испортилось, с моря подул прохладный ветер, Нами поежилась, пожалев, что не взяла с собой кофту. — Забирай, — она мрачно кивнула на ветчину, молча дожевала свой тост, допила кофе. Луффи радостно съел мясо, закусив шоколадным пирожным и куском сыра, погладил себя по животу. — Вкуснота, класс! — и тут же переключился. — Ну что, поехали? — Да. — Ты чего опять нахмурилась? Тост пригорел? — Вечно ты со своей едой. Надоело. — Да ладно тебе, еда — это же отлично! — Луффи улыбнулся и, снова схватив Нами за руку, потащил ее к парковке у отеля. Они остановились у сверкающего Астон Мартина. — Ну как тебе? Мистер Хэнсон дал погонять в благодарность за полет. — Ему все понравилось? — Нами удивленно распахнула глаза. — Ну да. Так и сказал: «Спасибо за спокойный перелет». Спокойный перелет. Нами усмехнулась. Впрочем, после того, как любовница вице-президента сначала напилась вдрызг, потом неудачно заигрывала с югославским дипломатом — хотя этого мистер Хэнсон, к счастью, не видел, — затем устроила скандал, пытаясь пройти в кабину пилотов во время турбулентности, Нами точно заслужила прогулку на машине, стоившей больше, чем ее годовая зарплата. — Луффи, а что будет, если мы ее разобьем? — Да ничего. — И все-таки? Он не сказал, кто должен компенсировать убытки? — Нет. Я и не спрашивал. Сразу подумал, как круто, что нам теперь есть на чем поехать к морю и осьминогам. Залезай! Нами колебалась. Она точно не готова была платить за ремонт такой машины. Луффи уже уселся на водительское кресло, положил локоть на спинку и, приподняв свою дурацкую шляпу, смотрел на Нами. Больше всего на свете ей сейчас хотелось перестать думать о деньгах, но старые привычки невозможно изжить. — Нет, пока ты не узнаешь, что нам делать, если с машиной что-нибудь случится. — Да не случится с ней ничего! — махнул рукой Луффи. — Пусть вычитают штраф из твоей зарплаты, — Нами умела быть непреклонной, когда нужно. Сейчас, она не сомневалась, был как раз такой момент. — Окей. Теперь поехали скорее, опоздаем на приключение! — Как можно опоздать на приключение? — спросила Нами, усаживаясь. Луффи тут же завел мотор и вырулил на покрытую мелким гравием дорожку. — Не знаю. Но вдруг, — только и ответил он. Нами улыбнулась, сделав вид, что любуется расстилавшейся перед ними дорогой. Испортившееся было настроение стремительно улучшалось, но думать о причинах сейчас было совсем не место и не время. Потом, когда-нибудь, может быть. Если будет ну очень нужно. Нами отвернулась, решив присмотреться к окружающей местности, и не зря. Серая асфальтовая полоса терялась в тени посаженных вдоль нее пальм. Тут и там среди белых вилл и зеленых лужаек мелькали яркие, словно нарисованные кистью художника, поля диких цветов. Бесконечное сине-голубое небо над головой казалось ненастоящим, а солнце — абсолютно бесцветным. Она на секунду прикрыла глаза, подставляя лицо теплу. В последнее время все модные журналы наперебой писали о том, что прямые солнечные лучи вредны нежной девичьей коже, а темный загар вызывает преждевременное старение, морщинки и портит цвет лица. Нами было наплевать: она с самого детства любила солнце, любила ощущать, как мягкое утреннее тепло, словно лаская, ложится на кожу. Она скучала по этому чувству и в Нью-Йорке с его вечными стеклами, вентиляторами и суровой холодной зимой, и во время бесконечных перелетов, но не жаловалась. Перелеты давали ей возможность бывать в южных странах даже посреди морозов. В прошлом году, например, Нами с Робин отлично провели время на пляже в Бразилии под Рождество. Когда она вернулась, соседка сверху долго поджимала губы и с завистливым огоньком в глазах пересказывала журнальные статьи про вред загара. Нами мысленно пообещала присылать ей открытки из всех теплых стран, в которых она побывает следующей зимой. К счастью, до зимы было еще далеко, а пока Нами могла полной грудью вдыхать теплый морской воздух и наслаждаться поездкой. Здесь и сейчас солнце было идеальным, ветер — ровно таким, каким и должен быть, а небо — бесконечным. Луффи плавно вел машину мимо вилл, пальм и полей прямиком к морю. И даже то, что порой он принимался фальшиво напевать модные мелодии, отлично вписывалось в картину идеального дня, хотя Нами и не хотелось себе в этом признаваться. Дурацкая шляпа Луффи то и дело норовила слететь с головы, ему приходилось придерживать ее одной рукой. В конце концов Нами это надоело. — Остановись ненадолго, — попросила она. Луффи поныл что-то про осьминогов и время, но послушно съехал на обочину. — Чего? — он развернулся к Нами всем корпусом, и она вдруг резко ощутила, как близко они находятся. И что вокруг, наверное, на десятки километров, никого нет. И если сейчас сделать какую-нибудь глупость, то свидетелями будут только небо, солнце и финиковая пальма с другой стороны дороги. Нами скользнула взглядом по лицу Луффи, некстати вспоминая увиденную вчера в коридоре отеля сцену. Луффи улыбался, но глаза его под полами шляпы были в тени, и рассмотреть их выражение Нами не удавалось. Губы Луффи дрогнули, он облизнулся и, видимо, хотел сказать что-то еще, но тут, будто в опровержение мыслей Нами, мимо просвистела другая машина. — Давай сюда свою шляпу, — выпалила Нами, яростно роясь в сумке. — Зачем? — Луффи явно не хотел расставаться с нелепым головным убором. — Пришью к ней веревку, чтобы не слетала, — Нами наконец нашла швейный набор. — Ух ты, а так можно? Круто! — Луффи тут же передумал, радостно всунул Нами шляпу и, закинув руки за голову, откинулся на сидении. — Ух, красота, — протянул он. — Солнышко. И снова улыбнулся. Нами укололась иголкой, на перчатке выступила крохотная красная капля. Черт. Теперь они оба — идиоты с мелкими бытовыми травмами, полученными меньше, чем за два часа. Тонкая лента, давным-давно валявшаяся в сумке Нами, наконец нашла себе применение. Со шляпой она смотрелась странно, но гармонично. Когда Нами закончила, Луффи подергал ленту, натянул шляпу и радостно возвестил: — Спасибо, Нами, ты самая лучшая! — и обнял ее, перегнувшись через рычаг. Всего на секунду, но у Нами перехватило дыхание. Она неловко отодвинулась. — Поехали, осьминогов съедят. — Да, точно, — Луффи с чувством неловкости, конечно же, знаком не был. Этого следовало ожидать: Нами даже не удивилась. Он завел мотор и выехал на дорогу, продолжая радостно напевать. Нами какое-то время украдкой косилась на его профиль, потом отвернулась. Похоже, придется записать еще один пункт в список «подумать когда-нибудь после». Если она вообще на это решится. Осьминоги и правда оказались вкусными, как и обещал Луффи. Нами, впрочем, и не сомневалась: она уже почти привыкла верить ему во всем, что касается еды, почти так, как верила Зоро во всем, что касалось пилотирования самолетов. Даже больше. С Зоро было спокойно, словно перед тобой стоит огромная бетонная стена, которую не пробить даже пушечным выстрелом. С Луффи казалось, что стена не только перед тобой, но и позади. И не бетонная, а из красного, нагретого на солнце кирпича. Теплая и чуть шершавая под ладонью. Такая, к которой хочется прикасаться снова и снова. Стена, на которую можно без страха и сомнений опереться спиной после тяжелого дня, за которой можно укрыться от любой напасти. Рядом с которой просто хорошо, без проблесков клаустрофобии, которые иногда накатывают, если долго стоять перед высоченной бетонной махиной. Кажется, у Нами были большие проблемы, и переходом в другой экипаж здесь отделаться не получилось бы. Они с Луффи сидели на веранде маленького ресторанчика, ели свежевыловленных осьминогов, вполуха слушали веселую болтовню хозяйки заведения: улыбчивой француженки средних лет в кипенно-белом переднике. Высоко над головой небо расчерчивали белые следы пролетавших над побережьем самолетов, в воздухе пахло нагретым песком и солью, море сверкало оттенками синего и слепило, если долго смотреть. Нами таращилась на волны до тех пор, пока перед глазами не начинали плясать темные точки. Луффи сдвинул свою шляпу на спину и щурился на солнце, отчего шрам на лице казался еще одной улыбкой. В Луффи все было сплошной улыбкой: она плясала в глазах, отражалась в ямочках на щеках, ее было слышно в голосе и видно даже со спины — Нами проверяла. — Эй, Нами, — Луффи отправил в рот последнего осьминога, прожевал его с блаженным выражением и только потом продолжил мысль: — Пойдем искупаемся? Из всех вопросов, которые он мог задать, Луффи разумеется выбрал самый дурацкий. — Нет. — Но почему? — Для начала, потому что я не взяла купальник. — А, фигня. Тут наверняка есть магазины. Или пляжи, где нет народа. — Нами уставилась на Луффи в немом изумлении. Он что, действительно сейчас предложил ей устроить нудистский вечер? Краем глаза она заметила, что хозяйка ресторана, поливавшая цветы неподалеку от них, внимательно прислушивается к разговору. — Эй-эй, я не то имел в виду, — до Луффи дошел подтекст его слов, и он поспешил исправить положение, — в смысле я могу дать тебе рубашку. И отвернуться. Я правда отвернусь, я ж джентльмен. Честно-честно! И даже Санджи не расскажу, иначе он вместо Амстердама проложит нам курс на Северный полюс. Луффи вытаращил глаза, наверняка подумав, что на Северном полюсе нечего есть, кроме белых медведей, и Нами, не выдержав, рассмеялась. Неловкость растаяла в воздухе, словно дым, а Нами подумала, что, может, и стоит согласиться на предложение Луффи, но не сейчас. На сегодня счет глупостей, странностей и дурацких, совсем неуместных эмоций, был переполнен. Они синхронно поднялись из-за стола и направились к машине. — Так что, пойдем купаться? — спросил Луффи, заводя мотор. — Наверняка неподалеку есть тихий пляж, успеем высохнуть и вернуться до ужина. — Ты уже думаешь о еде? Мы же только что из ресторана! — порой Нами казалось, что у Луффи резиновый желудок, который может растягиваться до бесконечности. — Ну и что, я скоро проголодаюсь. — Железная логика. — Дед тоже так говорит, — Луффи гордо выпятил грудь, и Нами снова засмеялась. — Купаться не буду, но я готова прогуляться с тобой по пляжу. — Ну ладно, тогда посторожишь мою шляпу, пока я буду плавать. — Я не нанималась быть охранником твоих личных вещей! — Да ладно тебе! Жалко что ли? — А вдруг! — Не, — он снова растягивал слоги, раздражая Нами. — Ты не такая, ты хорошая. — Не подлизывайся, — усмехнулась Нами. — Со мной это не пройдет. Луффи только улыбнулся и снова затянул песню. На этот раз французскую, с чудовищным акцентом и перевирая слова. Нами потянулась к радио. Как назло первым, что она поймала после шипения и треска, была та самая песня, которую подвывал себе под нос Луффи. Он радостно засмеялся и потребовал сделать погромче. — Это судьба, я точно знаю, — возвестил он, немыслимым образом перекрывая звуки радио. — Кажется, я только что видела, как с дерева свалилась мертвая птица, — Нами выразительно покосилась на Луффи. — Что, правда? Где? — он резко затормозил и чуть не врезался в пальму, Нами не сдержалась и от души стукнула его по голове. — Нет! Это шутка! И смотри, куда едешь, это не наша машина, забыл?! — Извини, — Луффи втянул голову в плечи и принял виноватый вид ровно на пять секунд. — У тебя тяжелая рука, больно. — Он потер макушку и нахмурился, но тут же отвлекся на новую мелодию, заигравшую по радио. Нами решила больше не намекать Луффи на то, что у него нет ни слуха, ни голоса: себе дороже. Луффи свернул на узкую, незаметную глазу дорожку, поросшую кустами. Не знаешь — и не заметишь, но Луффи как-то разглядел, припарковал Астон Мартин в тени пальмы и, сбросив обувь и майку, ринулся к воде. Шляпу он снимать не стал, и под солнцем, сиявшим над головами, соломенные прутья отбрасывали на его спину и плечи тени, похожие на веснушки. Нами улыбнулась, сняла туфли, а потом, оглядевшись и убедившись, что на пляже действительно никого, кроме них, приподняла юбку и отстегнула чулки. О том, что идея была дурацкой, Нами догадалась, как только ступила на пляж. Нагревшийся за полдня песок обжигал ступни, но Нами, вместо того, чтобы вернуться к машине и обуться, вскрикнула и побежала к воде. Легкомыслие Луффи точно было заразным. Как и смех, и бесконечные улыбки. Нами удивилась, почему у нее до сих пор не заболели щеки. Прозрачная волна с белой пеной окатила ее, забрызгав ноги мокрым песком, и тут же схлынула, пощекотав пальцы. Нами зажмурилась от удовольствия и сделала еще шаг навстречу прибою. — Жарко, — протянул Луффи. — Ага, — Нами стояла в воде, наслаждаясь тем, как волна за волной накатывали на ноги. Говорить не хотелось. Думать не хотелось. Хотелось, чтобы время замерло, мир остановился, и они остались здесь так долго, как только возможно. — О, смотри, здесь рыбки! — Луффи умудрится испортить и собственные похороны. Нами вдруг живо представила, как он выпрыгивает из гроба с улыбкой и криком «Есть чего пожевать?», и благочестивые старушки, только что оплакивавшие его бренное тело, падают, хватаясь за сердце. Она бы на месте старушек схватилась за клюку и как следует наподдала бы балбесу по лохматой башке. — Ну чего ты там стоишь, иди сюда скорее! — Луффи размахивал руками так, что, наверное, распугал уже всю рыбу, но Нами все равно подошла, встала рядом и присмотрелась. Действительно, вокруг их ног плавали разноцветные мальки: синие, серые, в полоску. — Круто же, правда! — Да, — выдохнула Нами. Зрелище завораживало. Казалось, мальки танцевали под неслышимую над водой мелодию. Кружились, меняли высоту, то приближаясь, то отдаляясь вместе с волнами. — Интересно, их едят? — Луффи, тебе никто не говорил, что иногда лучше закрыть рот и молчать? — Говорили. Но это же так скучно, — ухмыльнулся Луффи. А потом надел Нами на голову свою шляпу и, разбежавшись и обрызгав Нами с ног до головы, нырнул в воду. Нами даже не успела отругать его за испорченную прическу и намокшее платье. По правде, ей и не хотелось. Разве что для порядка, чтобы не думал, что ему можно теперь всегда так себя вести. Она снова посмотрела на рыбок — они брызнули в разные стороны, потревоженные поднятым со дна песком, но теперь возвращались. Одна скользнула хвостом по ноге Нами. — А ты наглая. Как и он, — тихо проговорила та и улыбнулась, глядя на лохматую макушку на фоне ярко-синих волн. Они вернулись в отель как раз к ужину, успев заблудиться по дороге, свернуть не туда и съесть мороженое в неожиданно встретившемся кафе. Они даже чуть было не поругались, точнее Нами чуть не побила Луффи, когда тот в очередной раз чудом избежал столкновения с деревом. Но Луффи просто остановил машину, обошел ее кругом и усадил Нами на водительское сидение. Дальше они поехали быстрее, но аккуратнее, а Нами сменила гнев на милость за то, как безропотно Луффи признал, что она водит лучше. В глубине души Нами подозревала, что он просто хотел повертеть головой по сторонам, выискивая птиц, белок и бананы на пальмах, но даже эти мысли не испортили настроение. Нами приняла душ и раздумывала над тем, что стоит надеть для вечера в казино, когда к ней в номер ворвалась восторженная Кейми. И в обычное время беззаботная и улыбчивая, сейчас она светилась от счастья. — Мы идем в казино! В настоящее казино! С автоматами, с фишкам и картами! — ее радости, казалось, не было предела. — Это моя вторая, самая большая мечта всей жизни! — А первая какая? — заинтересовалась Нами. Кейми потупилась. — Я спросила что-то не то? Извини, давай забудем об этом, хочешь выпить? — Нами ни за что бы себе не простила, если бы испортила Кейми праздник. — Нет-нет, все нормально. Просто… это глупо, я знаю, но мечты же не выбираешь? — Кейми подняла на нее взгляд. Нами покачала головой. — Не выбираешь. — Обещай, что не будешь смеяться надо мной! — Обещаю, — серьезно сказала Нами. — Я… я хочу увидеть президента! — выпалила Кейми, сжав кулаки. Нами чуть не рассмеялась — от облегчения. Мечта у Кейми была, конечно, трудно выполнимой, но все же вполне обычной. Было бы чего стесняться. Нами так ей и сказала. — Ну, понимаешь, я так привыкла. Ты же знаешь, я из простой семьи. Родители — сезонные рабочие на соседних ранчо, денег особо никогда не было. В школе меня дразнили за заляпанные штаны и веснушки на носу, а лето я проводила вместе с детьми других таких же рабочих и была единственной белой девочкой. В нашей среде мечтать увидеть президента — все равно что ждать принца на белом коне. Глупо и бессмысленно. А в некоторых компаниях — и вовсе лучше не озвучивать. Нами отложила платье, которое держала в руках, подошла к Кейми и взяла ее ладони в свои. — Удивительно, сколько вреда могут натворить чужие условности. Глупые и бессмысленные, — она улыбнулась. — Ты уже не девчонка с фермы, ты — стюардесса Пан Американ и только за лето увидела больше, чем эти неудачники — за всю свою жизнь. Пора перешагнуть через них и их веру, и ,возможно, когда-нибудь твоя мечта тоже сбудется. Кейми шмыгнула носом и вдруг обняла Нами, крепко сжимая ее плечи. — Спасибо! Я никогда тебе не говорила, но знай: ты мне как старшая сестренка, которой у меня никогда не было. — Спасибо, — у Нами потеплело в груди и встал комок в горле. Она кашлянула, сморгнув влагу. — Ну все, теперь нам точно пора выпить, иначе Виви застанет здесь двух рыдающих без причины панд. — Кого? — Панд. Это мишки такие, очень симпатичные, мы в зоопарке видели. С Луффи. — Нами замолчала, вспомнив, что вообще видела панд задолго до того, как Луффи вломился в ее жизнь с разговорами про булочки, мясо и машины. — Ясно, — Кейми загадочно улыбнулась, и Нами с трудом подавила порыв оправдаться. Даже открыла рот, чтобы начать, но Кейми смерила ее понимающим взглядом и тут же отвернулась. — Ладно, я налью, а ты одевайся, а то мы опоздаем, а я хочу успеть посмотреть на все игры! — она смешно тараторила, явно стараясь отвлечь Нами от темы. — А как же участие? — Нами с удовольствием подыграла. — Нет, ты что! — Кейми взмахнула рукой с полным бокалом, расплескав на пол шампанское. — Ой! Прости! Я сейчас вытру! Нами только покачала головой, подумав, что ей достались удивительно неуклюжие коллеги. — Не переживай, высохнет, а завтра мы улетаем в Амстердам. — Да, точно. Робин говорила про какой-то музей. — Там их много. — Здорово! Надо обязательно сходить. — Да, — Нами улыбнулась и приняла свеженаполненный бокал из рук Кейми. — За мечты? — За мечты, — ответила Кейми. В ее глазах снова плескался чистый детский восторг, передававшийся Нами и будораживший кровь вместе с пузырьками шампанского. Казино Монте Карло ярко светилось на фоне черного неба. На площадку перед ним то и дело въезжали шикарные, сверкающие новизной машины, из которых выходили длинноногие красотки в узких платьях всех цветов радуги и мужчины в строгих костюмах. Весь вид местной публики так и кричал о том, что они могут себе позволить спустить сегодня вечером несколько тысяч долларов. Музыка, доносившаяся из распахнутых окон, обрывки разговоров и смех, заглушаемые шелестом большого фонтана, казались осязаемыми в темном ночном воздухе. Кейми смотрела по сторонам, едва ли не раскрыв рот. Нами поймала смеющийся взгляд Виви за спиной Кейми и подмигнула ей. Они все сегодня впервые поднимались по ступеням старинного особняка, который старые стервы из школы стюардесс наверняка тут же окрестили бы гнездом разврата. Нами пошла бы сюда только из чувства противоречия. Виви, судя по решительному лицу, тоже. Правильно: она только недавно вырвалась из лап строгих преподавателей и все еще продолжала доказывать им что-то в своих мыслях. Нами была такой же и прекрасно помнила ощущения от нарушения правил. И то, что эти ощущения не портило даже то, что старухи о них никогда бы не узнали. Глядя гордо задравшую нос Виви, проходившую в распахнутые двери, Нами подумала, что она более чем заслужила свой запретный плод. — Ну что, девочки, выпьем? — она кивнула в сторону бара. — Да! — улыбнулась Кейми, вышедшая из транса. — А потом я пойду в игорные залы! — Обязательно, — ответила Виви. — А что же насчет того, что мама была права? — ехидно спросила Нами. — Мне не жарко, — подмигнула Виви и направилась к стойке. Нами заметила, как несколько мужчин отвлеклись от разговора и проводили ее взглядами. Они с Кейми едва успели сесть за небольшой столик, как официант поставил перед ними бутылку шампанского. — От джентльмена справа, — сообщил он. — Джентльмен просил передать, что это без намерений, просто комплимент, — добавил официант, когда Нами и Кейми синхронно обернулись и увидели привлекательного пожилого мужчину, поднявшего свой бокал в приветственном жесте. — Он летел в бизнесе, — почему-то шепотом сообщила Кейми. — Помню, — ответила Нами и отсалютовала ему в ответ. — Кажется, шампанское сегодня польется у меня из ушей, — усмехнулась Виви, усаживаясь рядом. В руке у нее была еще одна бутылка. И тут же добавила, предвосхищая вопрос Нами: — Нет, все еще не хочу слушать маму. Нами рассмеялась. — И это правильно, — подмигнула Кейми. — Мы же в казино! Главное, чтобы завтра не трясло в полете. — Это точно, — кивнула Нами. — Кстати о бизнесе, — вспомнила вдруг Кейми. — А где Робин? Разве она не должна была пойти с нами? — Нет, она еще вчера сказала, что у нее свои планы и дела, — ответила Виви. — А вот и планы, — задумчиво произнесла Нами, разглядывая публику в баре. За дальним столиком сидела Робин в роскошном ярко-зеленом платье в пол. Кажется, Нами видела такое в бутике неподалеку от отеля. Робин задумчиво улыбалась, как всегда, и не сводила глаз со своего собеседника — совсем не как обычно. Нами могла по пальцам пересчитать случаи, когда Робин не изображала вежливый интерес, а слушала искренне. И, кажется, дело было не в том, что говорил ее собеседник, а в том, кем он был. Нико Лонза — югослав, которого не удалось соблазнить любовнице вице-президента, — о чем-то тихо рассказывал Робин, накрыв ее ладонь своей. Робин не делала попыток отнять руку, продолжала слушать, изредка вставляя короткие реплики. Она казалась полностью увлеченной и разговором, и Лонзой. — Смотрю, многие из пассажиров Пан Эм решили посетить казино именно сегодня вечером, — задумчиво произнесла Нами. — Надо же, не думала, что увижу, как Робин флиртует с пассажиром, — в тон ей отозвалась Кейми. — Но они друг другу подходят. Несмотря на среду, в которой она выросла, Кейми была из тех, кто верит и в сказки, и в любовь с первого взгляда. Может, не для себя, но для других — точно. Нами иногда думала, что это очень несправедливо: не ждать и не искать сказку для себя, но она предпочитала не вмешиваться. — Что-то в этом есть, — отозвалась Нами, с трудом отводя глаза от пары. Почему-то казалось невежливым следить за ними, словно бы одним своим взглядом она прерывала что-то очень личное, почти интимное. — Ну не знаю, у меня от него мурашки по коже, — поежилась Виви. — Наверное, самый страшный человек из всех, которых я видела. — Тебе повезло, — Нами не хотела вспоминать о том, насколько ужасными бывают люди. Шампанское пришлось как нельзя кстати. Она мельком отметила, как Кейми ушла в игорный зал. «Просто посмотреть, никаких азартных игр — я даже в лотерею всегда проигрываю!». Кивнула Виви, которую пригласил на танец элегантный молодой итальянец. Отклонила несколько приглашений сама. Последний парень оказался настойчивым и долго рассказывал ей, что это очень неправильно, когда такая симпатичная леди сидит совсем одна за пустым столиком. Отшив его, Нами поднялась, слегка пошатнувшись — кажется, еще одна бутылка все-таки была лишней, — и вышла на балкон проветрить голову. Легкий бриз с моря пошевелил волосы, прошелся по коже. Нами поежилась, провела ладонями по плечам, но не спешила уходить. Сейчас, среди всей роскоши казино, звона бокалов и людского шума больше всего ей хотелось побыть в одиночестве. — Мерзнешь? — Зоро вышел из темноты, и Нами на секунду задумалась: это он так бесшумно перемещался, или она так напилась? — Нет, все в порядке, — ответила она с запозданием. Зоро не удивился и никак не отреагировал. — Ладно, — только кивнул он и встал рядом, устремив взгляд вдаль. С Зоро всегда было хорошо молчать. Даже когда Нами были противно всякое общество. А может, особенно в такие моменты. Они стояли плечом к плечу несколько минут, а может — и часов. В какой-то момент Нами начало казаться, что она наблюдает за бесконечным повторением одной и той же картины. Ко входу подъезжал кабриолет, из которого сначала выходил высокий темноволосый мужчина в костюме и при бабочке. Мужчина подавал руку роскошной женщине, и они устремлялись в казино. Бриллианты в ушах и на пальцах женщины сверкали в свете фонарей и ламп, когда она поднималась по мраморным ступеням. Парнишка в форме запрыгивал в машину и, заводя мотор, уезжал на стоянку. Струи в фонтане поднимались и опускались в такт дыханию. Мысли плескались вместе с движением воды: то накатывали, вызывая панику, то отступали, успокаивая. Нами настолько погрузилась в себя, что до нее не сразу дошло, что Зоро заговорил с ней. — Что? — переспросила она. — Прости за вчерашнее, — повторил Зоро. Ну конечно, он знал и видел ее, не мог не заметить, как она появилась рядом с Санджи, не мог не услышать хлопок двери. Пульс Нами подскочил, она попыталась придумать что соврать, но на ум приходило только «Я внезапно ослепла, оглохла и потеряла память» или «У меня раздвоение личности, вчера вместо Нами в коридор выходила Нами-два». Зоро отвернулся, и Нами поняла: он не ждал ни ответа, ни ее суждений. С Зоро всегда было так: что бы ни происходило, он принимал это как факт и дальше действовал по обстоятельствам. Наверное, если бы на Землю перед ним упал метеорит в форме зеленой звезды, Зоро и тогда бы не потерял самообладания. Санджи был для Зоро хуже любых метеоритов. Нами подумала, что в чем-то очень хорошо его понимает. За последний месяц в ее жизни появилось подозрительно много неопознанных летающих объектов. — Это ваше дело, — тихо сказала она наконец. — И ты даже не будешь меня шантажировать? — удивился Зоро. — Такого я не говорила, — Нами выразительно на него покосилась, и они рассмеялись. — Спасибо, — ответил Зоро, все еще улыбаясь. — Всегда. Но лучше бы ты предупредил заранее. Зоро вновь помрачнел и уставился в темноту за горизонтом. — Больше предупреждать будет не о чем, — сказал он. Нами вздохнула. — И кто из вас будет переводиться? — спросила она. — Я. Или он. Или оба. Хрен знает, — Зоро сжал балконные перила так, что костяшки пальцев побелели. Нами накрыла его руку своей. На фоне смуглой кожи Зоро ее перчатки казались слишком неуместными, но Нами не рискнула их снять даже сейчас. — Тебя скорее всего сделают капитаном, — сказала она. Зоро кивнул. — Кстати, почему ты не перевелся, когда тебя не повысили после ухода старикана? — Мне предложили, я не захотел. — Предложили? — Да. Я отказался. — Из-за Санджи? — Нет, много чести для этого придурка. Я отказался, потому что из Луффи капитан лучше, чем из меня. Нами воззрилась на Зоро в немом изумлении. В голове вертелось столько возражений, что она просто не знала, с какого начать. Зоро не дал ей заговорить. — Он спас мне жизнь, — просто и честно признался он. — Мы встретились на тренировочном аэродроме. Это было давно, еще во времена летной школы. Я заканчивал и думал, что могу все, что превзойти своего учителя — плевое дело. Выпендривался перед ним и вместо стандартного комплекса упражнений решил пустить самолет в мертвую петлю. Не рассчитал высоту и начал выходить слишком поздно. К счастью, мы летали по двое: выпускник и первокурсник, Луффи был со мной в паре. Я помню, как мы мчались к земле, я вытягивал рычаг изо всех сил, а в голове было только: «Михоук — инструктор — будет ржать неделю». В уме я отсчитывал секунды, которые мне остались, но вдруг самолет все-таки не врезался в землю и вырулил в идеальной плоскости — Луффи нас вытащил. Когда мы приземлились, а до меня дошло, что я чуть было не угробил и себя, и его, меня вывернуло прямо в кабине. А Луффи, — Зоро улыбнулся, — а Луффи принес мне воды. И знаешь, что меня тогда поразило: он не злился, не ругался, не называл меня идиотом. Он радовался тому, что мы смогли. И смеялся, все время смеялся. Тогда я и решил — если он будет капитаном, буду вторым пилотом. Нами не находила слов. Луффи, будучи зеленым первокурсником, выполнил фигуру высшего пилотажа, на которую решится далеко не каждый опытный летчик? — Он что, какой-то гребаный гений? — озвучила она свои мысли. — Может быть, — ответил Зоро. — Но я думаю, Луффи просто бесстрашный. И верит в то, что если он захочет, то все получится. Пока это его не подводило, — добавил он. — Он просто идиот, — Нами поджала губы. — Что ж, ему повезло с командой. Нами покосилась на Зоро. Он улыбался, глядя на взмутнувшиеся к небу струи фонтана. — Знаешь, что он сделал, когда мы вышли из того чертового самолета? — Что? — Ничего. Не пытался оправдываться, наоборот — рассказывал, как было круто, — Зоро усмехнулся. — Не пытался показать, что он — не со мной, хотя Михоук прекрасно знал, что я был инициатором петли. Не пытался прикрыться своей родней. Я вообще не знал, кто он такой, пока Михоук не назвал его полным именем. — Я до сих пор не знаю. — Он не говорит — не потому что скрывает, потому что не придает этому значения. Наверное, если растешь в такой среде, перестаешь обращать на нее внимание. — Луффи говорил, дед бросал их с братом в лесу на несколько дней, — вырвалось у Нами. — Верю, — Зоро снова улыбнулся. — В их семье все такие, я летал как-то с его сводным братом по замене. Сын героя войны, у самого несколько медалей, а парень может заснуть в миске с салатом, я лично видел. Мы выпили всего ничего, а его срубило, как младенца. Проспал полчаса, открыл глаза и радостно доел салат, будто так и надо. Герой войны? Медали? У Нами закружилась голова, и уж точно дело было не в выпитом шампанском. — И Луффи такой же. Его звали в армию, в летчики-истребители, он сразу бы получил лейтенанта, блестящая карьера, признание, слава. Через десяток лет он, как дед, пожимал бы ручку президенту и командовал взводом. Он отказался, чем страшно расстроил деда. Они не разговаривали месяц, но Луффи все-таки настоял на своем. Сказал, в армии скучно, а он хочет быть свободным. И вообще — в армии все герои, а он — не герой. — И поэтому он решил стать гражданским пилотом и перевозить толстосумов через океан? — Ну, с логикой у него есть проблемы. — Да уж. Из дверей под балконом вышли Робин и Лонза. В одной руке Робин держала бокал, другую засунула в карман пиджака Лонзы, наброшенного ей на плечи. Похоже, роскошное зеленое платье не справлялось с вечерней прохладой. Или кое-кто просто расслабился и решил позволить себе маленький праздник. Монте-Карло странно действовало на всех них. Нами улыбнулась. Лонза отвернулся спросить о чем-то портье, Робин быстро вынула руку из кармана и выронила какой-то листок. Она нервно вздрогнула, присела поднять бумажку и чуть было не столкнулась лбами с Лонзой, который наклонился ей помочь. Когда Робин протянула ему свою находку, он нахмурился, смял листок в кулаке и широким шагом пошел к подъехавшей машине. Робин, замявшись на секунду, последовала за ним. Бокал она зачем-то сунула себе в сумочку. Нами удивилась, но не придала этому значения, увлеченная мыслями о Луффи. Той ночью ей снились разноцветные рыбки, горячий песок под ногами и солнечные лучики, пробивающиеся сквозь прутья соломенной шляпы.