Голос, что, словно ржавым гвоздем по стеклу, разносится в твоей голове. Эхом проносится по каждому уголку собственного сознания. Он так ужасен, что пальцами взбираешься себе в голову, пытаясь вывести его оттуда.
Не выйдет, противное шипение змеи тебе ни за что не вырвать, пока оно не утопит тебя в смоляном кошмаре, и ты будешь плавать в противном дегте до тех пор, пока ему это не надоест.
— Ты можешь ехать быстрее? Плетешься, как баба!
— С ума сошел. С таким же успехом я мог бы скоростные поезда обгонять.
— Не говори ерунды.
Как Шинья и обещал, сейчас он вез Глена в дом своего племянника. Правда немного был раздражен, так как не думал, что под
завтра подразумевалось девять часов утра.
— Успокойся, пожалуйста, никуда он не денется.
— Побывал бы ты сейчас в моей шкуре.
Хиираги рассмеялся:
— Нет уж, уволь.
Легкий стук в дверь стал спасительным знаком, выводя Ичиносе из вихрей собственных мыслей. Они казались для него клубком запутанных разных цветов и длины ниток, на распутывание которых не хватило бы и века.
— Войдите, — устало проговорил он, откладывая ненужные бумаги.
— Ты просил зайти, — Куруру вошла в кабинет легкой походкой, отчеканивая своими маленькими каблучками.
Поверх бумажной волокиты оказывается небольшая папка с больничным листом. Передав их Глену, Цепеш вальяжно усаживается полулежа на кресло.
— Как же я устала… — вздыхает она. — Сегодня еще двоих доставили. У одной девочки явная шизофрения.
— Да уж, всех не вылечишь, — задумчиво отвечает Ичиносе.
Быстро пробежав глазами по бумагам, Глен откладывает их в сторону, намереваясь позже, когда в голове все прояснится, тщательней заняться их изучением.
— Ты хотела поговорить.
— А, верно. Не поверишь, кого я повстречала на днях. — Куруру подперла щеку, посмотрев на Глена скучающим взглядом. Она продолжила, — сына нашего бывшего начальника — Амане Юичиро.
— Где?! — Глен подорвался со своего места, яростно сверкая глазами.
Куруру даже не вздрогнула.
— Я ходила к Микаэлю, Юичиро у него.
Ичиносе выдохнул и присел обратно на свое место.
— Как он?
— М? Как ни странно, он чувствует себя куда лучше, чем можно было предполагать. Я разговаривала с ним, хотя не сразу удалось из него хоть слова вытянуть — с людьми он не особо приветлив, — он вообще никому не доверяет. Но с Микаэлем, думаю, все по-другому.
— То есть?
— Они помогают друг другу перебороть свои проблемы. Довольно мило, не находишь?
— Мика-кун! — зовет его Шинья, когда заходит в квартиру. — Эм…
— У него всегда такой бардак? — интересуется Глен, когда на полу замечает две ветровки и майку.
— Да нет, — Хиираги наклоняется за вещами.
— Ты ведь не думаешь…
Шинья замирает, уставившись на одежду в руках.
— Ну, кто знает, — улыбается он и, прежде чем Глен успевает что-то ответить, проходит в гостиную, где сейчас царила тишина.
— Странно, в это время Мика-кун всегда на ногах, — только он успевает закончить фразу, как рука Ичиносе легла ему на плечо, слегка надавив.
— Подожди. Насколько мне известно, у него всего две комнаты: спальня и гостиная. В гостиной никто из них двоих не спит. Получается…
— Они спят вдвоем, — делает заключение Хиираги с довольной улыбкой на лице. — Да брось, не вижу в этом ничего плохого.
— Отойди, — он отталкивает Шинью в сторону.
— Нет, стой, Глен! — кидает одежду на диван и устремляется за Ичиносе, — подожди!
Тот уже оказывается возле двери, когда Шинье удается нагнать его. Как только дверь в комнату открывается, Хиираги кладет руку на рот Глена, не позволяя ему никого разбудить.
Мика лежал рядом с Юи, утыкаясь носом в шею и крепко прижав того со спины к себе. Шинья быстро пробежал глазами по этой картине, дотянулся до ручки двери и, потянув Глена на себя, закрыл ее.
— Тихо-тихо, не будем их будить, — шепчет Хиираги на ухо, при этом обнимая сзади, лишая свободы действия — идем.
Не успели они и с места сдвинуться, как перед ними открывается дверь, за которой стоял Микаэль.
Двое стоят в обнимку в коридоре.
Третий пытается вникнуть в увиденное.
Четвертый полуголый валяется на кровати, тоже непонимающим взглядом уставившись в коридор.
«Картина маслом» — подумал бы пятый.
— Это не то, о чем я подумал, верно? — интересуется Шиндо охрипшим голосом.
— Ахаха, доброе утро…
— Да выпусти уже меня.
Мика бросил взгляд на Глена, затем снова на Шинью.
— А этот тут что забыл? — Шинья, наконец, выпускает из своих объятий Ичиносе.
— Ему нужно кое с кем поговорить, — отвечает он, после чего, выглядывая в комнату, машет рукой, — здравствуй, Юи-чан. Оу, кстати, вижу вы тут неплохо веселитесь, — мужчина аккуратно проводит пальцами по следам от укусов на шее Мики, при этом искоса поглядывая на реакцию Глена. Тот только поморщился.
Шиндо убирает руку от себя.
— Так вам Юи-чан нужен?
— Не мне, Глену.
— Тогда пусть подождет, — заканчивает он, после чего захлопывает за собой дверь.
Глен и Шинья остаются одни в полной тишине, все так же уставившись на закрытую перед их носами дверь.
— «Ничего страшного», да?
— Да ладно тебе! — парирует Хиираги и, развернувшись, уходит прочь.
Ждать им пришлось недолго. Спустя пару минут, приведя себя в порядок, парни вошли в гостиную в разгар какого-то спора между Гленом и Шиньей. Увидев их, Хиираги воскликнул, не дав договорить своему оппоненту, тем самым полностью проигнорировав его:
— А вот и они! Вы прям мои спасители. — Он подбегает к Мике, хватая того за руку, —, а мы тут лишние, — развернув его, толкает в спину.
Шиндо даже не сопротивляется.
— Будем подслушивать? — шепотом спрашивает он.
— Верно, — в той же заговорщической манере отвечает Хиираги. Только напоследок Микаэль бросает в сторону Ичиносе злобный взгляд.
Амане мнется некоторое время на пороге гостиной, потом проходит и становится поодаль от дивана, но так, чтобы Ичиносе его видел.
— О чем Вы хотели поговорить? — решительно спрашивает парень, осматривая мужчину непроницаемым взглядом.
Глен также долго изучает Юи, оглядывая с головы до ног.
— Во-первых, меня зовут Ичиносе Глен. Во-вторых, разговор пойдет о тебе, — начал он, — недавно ко мне приходила твоя мать…
— Что? Только не говорите, что по ее просьбе Вы отправите меня домой!
Ичиносе почувствовал в голосе парня все отчаяние, которое в один миг нахлынуло на него.
— Нет, я не собираюсь этого делать, — не теряя невозмутимости, отвечает Глен, — все как раз таки наоборот.
— Не понимаю, — Юи уже успокоился, полностью взяв себя в руки, когда понял, что самое страшное подозрение было опровержено.
— Юичиро, я не стану тут придумывать сценарии для сопливого сериала, поэтому говорю прямо — я твой отец.
В этот момент, находясь за стеной, Шиндо с жалостью посмотрел на Хиираги. Тот не сразу это заметил, уставившись на противоположную стену, будто его вовсе и не волновал этот мир. Когда Шинья почувствовал на себе тяжелый взгляд, переведя глаза на племянника, он сказал лишь одно:
— Ничего страшного, — улыбка с примесью боли тронула его губы, затем так же быстро, как и появилась, исчезла.
— Вы не шутите? — Амане казался спокойным и совсем не шокированным этим заявлением. Он даже сам не понимал, почему так спокойно отреагировал, что его отец наконец нашелся, но убедиться в правдивость слов все-таки стоило.
— Конечно, я приехал с другого конца города, чтобы повеселить неизвестного мне пацана.
Обдумав только что сказанное, Юи продолжил:
— Ну хорошо, тогда что Вы намереваетесь делать? И нужен ли я Вам вообще, или просто решили поставить меня в известность?
— Я могу тебя отобрать у твоих родителей и усыновить. Затем забрать к себе… Но, вижу, ты и тут неплохо прижился. — Глен указательным пальцем касается своей шеи. После этого щеки Амане вспыхнули, а сам он потер место, где, как он понял, был виден засос, будто намеревался стереть его или скрыть от назойливых глаз.
— Мне, в общем-то все равно, делайте, что хотите, но отсюда я не уеду.
— Ладно. Ты можешь приехать ко мне на работу завтра, там мне нужно обсудить с тобой кое-что?
Юичиро лениво чешет затылок, прикрыв глаза. Перспектива того, что ему нужно куда-то выбираться не вселяла в него энтузиазма.
— Ну, хорошо, если это так необходимо. Куда ехать то?
— Шиндо знает это место…
Не успел он договорить, как в гостиную влетел Микаэль и закричал:
— Нет, нельзя!
Вслед за ним спокойно прошел Хиираги, вылезая из их укрытия.
— Почему? — удивился Ичиносе.
Микаэль сглотнул и посмотрел на Юи.
— Его кошмары… Они как-то связаны с этим местом.
— Не может быть, — проговорил Амане, — Вы как-то связаны с «Хакуя»?
В разговор решил влезть Шинья, не дав ничего ответить Глену:
— Хакуя — это детский психиатрический центр. Когда-то давно твой отчим управлял им, но делал он это недобросовестно: сдирал с родителей детей большие деньги за лечение, даже больше, чем необходимо, и тем не менее само лечение являлось неэффективным, так как он давал распоряжение врачам особо на детей не тратиться, дабы свести издержки к минимуму. Долго все это терпеть не стали, и потому пришлось снять его с поста насильно, после чего его место занял Глен.
Пока Шинья говорил, Глен сидел в задумчивом состоянии, прокручивая что-то у себя в голове. Когда Хиираги закончил, он спросил, обращаясь к Амане:
— Значит тебя мучают кошмары. Какого они содержания?
— Ну… — Юичиро немного замешкался, и был не очень доволен, что его спрашивают о таких вещах, заставляя вспоминать, — это голос. Он жуткий, пробирает до костей, постоянно твердит что-то о воспоминаниях и о том, что они возвращаются…
— Так подожди, — прервал его Ичиносе, —
воспоминания. Ответь мне на один вопрос, ты помнишь, что с тобой происходило в «Хакуя»?
Амане решительно машет головой.
— А теперь слушай меня. Никогда, слышишь, никогда не иди на поводу у этого голоса. Я знаю, ты наверняка, пытаешься заткнуть его, но это не поможет, ты должен игнорировать его, думать о чем-нибудь другом. Не позволяй ему играться с тобой.
— И что это значит?
— Избирательная амнезия. Неудивительно, по правде говоря, если взять во внимание то, что с тобой там происходило. Но оставить мы все так не можем. Тебе все равно придется вспомнить, так как опасно находиться в полном незнании — при любом психическом срыве, эти воспоминания рекой могут хлынуть на тебя, еще больше ухудшив твое состояние. Но нужно это делать постепенно со всей осторожностью.
— Я не уверен, что у меня получится. В кошмарах воспоминания проявляются небольшими отрывками, и даже после них я уже начинаю терять рассудок, а если я вспомню все… Я не знаю. — Амане забрался рукой в волосы и прикрыл глаза от бессилия.
— Юи-чан, — Юичиро поднял глаза на блондина. Тот смотрел на него, выражая свою поддержку, — я уверен, ты справишься. В первую очередь ты должен положиться именно на свои силы, а я помогу тебе в этом. Ты ведь мне веришь, правда?
Амане слегка кивает. Он был уверен, Микаэль никогда ему не соврет. У него сильная поддержка, в лице близкого человека, а значит бояться нечего, и потому он точно с этим справится.
— Стоит ли ему теперь вообще ехать в центр? — прерывает нависшее молчание Хиираги.
— Мы ведь не будем заводить его в больничное крыло… Пока что. Нам нужно постепенно вливать в него эти воспоминания, как противную пищу, со временем к которой ты привыкаешь.
— Как бы рвотного позыва не случилось, — отвечает Шинья.
— Я-я справлюсь! — решительно заявляет Амане, — справлюсь.
Хиираги довольно улыбается, затем, оказавшись возле Юи, обнимает его, ероша темные волосы.
— Глянь какой смелый, ну точно твоя копия, когда ты был в таком же возрасте.
Вздыхая, Глен поднимается с дивана и, бросив взгляд на одежду, которую Шинья не так давно поднял в коридор, сказал:
— А, и да, вещи бы хоть не раскидывали, где попало.
С лицом, на котором так и было большими буквами написано «Тебя это не волнует. Мне все равно», Мика отвечает:
— Ну прости, папочка, больше не будем.
— Ну все, кажется, нам и правда пора, — Хиираги толкает Ичиносе в спину, дабы скорее развести этих двоих от греха подальше, — благословляю вас, дети мои!
— Шинья!
— Замолчи и топай к выходу.
***
— У вас какие-то напряженные отношения.
— С Гленом?
— Угу.
Пока в гостиной царила бурная дискуссия, голод Мики и Юи разыгрался не на шутку, потому они поспешили на кухню сразу после того, как дверь за гостями захлопнулась. Даже после того, что стало известно о прошлом Амане, между ними не было никакой напряженной или гнетущей атмосферы, а значит оба были уверены в своих силах: один в том, что сможет перебороть болезнь, другой, что у него хватит сил на то, чтобы верить.
— Ну, есть такое, меня всегда напрягал этот тип. Думаю, и у него такое же впечатление сложилось и обо мне, тем не менее ради дяди мы сдерживаем эту ненависть друг к другу… А теперь еще и ради тебя. Как он тебе вообще?
Юичиро задумался:
— Даже не знаю. Думаю, он неплохой, если еще учесть тот факт, что он выпихнул отчима с его должности и спас детей, которые не получали требуемого лечения.
Шиндо тяжело вздыхает, выслушав мнение своего друга:
— Ладно, тут я не могу не согласиться с тобой.
— Ты был пациентом «Хакуя»? — Юи задает действительно неожиданный для Мики вопрос.
— Как ты узнал?
Амане опускает голову.
— Ты прости. В первый день, когда я у тебя появился, я нашел бумаги на полке в спальне.
— Вот как. Черт! Думается мне, что это именно из-за них твои воспоминания начали являться тебе в кошмарах. Прости.
— В этом нет ничего страшного. Глен ведь сам сказал, что амнезия сама по себе опасна. Хоть я всегда предполагал, что это спасение от ужасного прошлого.
— Мой диагноз, — начал Микаэль, — эмоционально-неустойчивое расстройство личности.
Амане продолжал его слушать, будто узнает об этом только сейчас, ведь Шинья предупредил его, что не следует ему знать о том, что Хиираги рассказал Юи.
— Болезнь сильнее проявилась, когда умерла мама. Тогда меня и отправили в «Хакуя». Сначала я просто находился в себе, никого не слушал, словно в астрале находился. Потом начала проявляться агрессия, сейчас вспоминать даже страшно, каким я был. Куруру мне помогла, она каждый день пыталась достучаться до меня, не оставляла попыток, потому что, наверно, верила, что я справлюсь. Она также сказала, что психически больные люди должны в первую очередь сами себе помогать, а врач является лишь путеводителем, ведущий пациента по пути его выздоровления.
— Вот почему ты сказал, что я должен положиться на свои силы?
— Именно так.
Отставив тарелку в сторону, Юи сказал:
— И тебе все-таки удалось побороть болезнь. Я рад.
— Без твоей помощи я бы точно не обошелся.
Амане уставился на блондина с глубоким непониманием.
— Это как?
— Все очень просто, — отвечает он, — именно благодаря тебе я держался, я боялся сорваться, напугать тебя, мысли о том, что я могу причинить тебе вред, и сдерживали меня от ненужной агрессии.
— То есть, ты мог меня даже убить? — ехидно интересуется Юичиро.
Микаэль наклоняется через стол и тихо отвечает:
— Я мог бы тебя даже изнасиловать.
— Как же!
***
Здравствуй, Юи.
Хм, не хочешь говорить. Печально. Очень печально. Знаешь, в твоей жизни все так замечательно складывается, не находишь?
Но вот, что я скажу тебе! За белыми полосами, следует черные. Никогда, запомни, Юи, никогда не бывает все так хорошо. Кошмар настигнет тебя и в реальном мире. Запомни это! И именно тогда я смогу окатить тебя, как ледяной водой, твоими больными воспоминаниями.
Я заставлю вспомнить тебя собственную Трагедию, разрушу непоколебимую и только что рожденную Веру, разорву, разрежу на мелкие клочки Красную нить судьбы, которая связывает тебя с близким человеком, вырву все кишки Жажде Жизни, втопчу в грязь твое Счастье, а затем ты познаешь горький вкус Предательства.
