Трудности жизни

Снова гнетущий отчет часов. Нет никакого желания обращать на него внимание. Ведь все оно было приковано к изумрудным глазами, что поблескивают в полумраке. Его взор открыт, при желании можно разгадать то, о чем он думает, — сейчас это никому не позволено сделать, кроме Микаэля. Они сидели друг напротив друга. Юичиро позволил изучить его, он снова открыл для близкого человека свою душу. — Зачем ты это делаешь? — приглушенный шепот звучит в унисон с ударами сердца. Шиндо старается говорить тихо, как если бы в этой палате находился кто-нибудь еще. Но на самом деле, это пространство принадлежит только им двоим. Это время было отведено только для них. Чтобы стать ближе, чтобы заново изучить друг друга. — Мне нужно, чтобы ты привык ко мне, — Амане также отзывается шепотом. — И ты думаешь, что этот способ сработает? — скептически подмечает блондин. — Вряд ли что-то произойдет, если мы просто будем пожирать друг друга глазами. В такой темноте ухмылка Юи кажется слишком зловещей, отчего у Шиндо зарождаются неприятные предчувствия. — Ты предлагаешь перейти к действиям? — Я не это имел в виду. Казалось, что Амане его уже не слушал. Он оперся руками на кровать и подобрался к Шиндо чуть ближе, тот не смел шевельнуться или отстраниться. Мика ждал. Глубокое дыхание напротив было слишком близко, чтобы иметь возможность оттолкнуть; еще немного и оно станет общим на двоих. Но Юичиро застыл и больше не двигался, находясь в нескольких сантиметров от лица Микаэля. — Мика. — Да? — Не желаешь ли провести со мной незабываемую ночь? Слова касаются души, что находится в забвении. Они словно тянут ее насильно, волоча ее по острым, как лезвия, камням — ранят ее, больно вцепившись без всякой осторожности, перехватывают в объятия, пытаясь заглушить не унимавшуюся боль, что зверем рвется наружу. Сказанные Юи слова кажутся знакомыми, какое-то теплое воспоминание связано с ними. Но все равно. Все равно больно. Все равно сердце крошится в пыль, развеивая неподдельный дикий страх. — Нет-нет, — Шиндо пытается оттолкнуть Амане в сторону. Юи предвидел подобную ситуацию, хоть и надеялся, что чувства его обманут, потому быстро перехватывает руки Микаэля. Резким движением валит брыкавшееся тело на кровать, заведя руки над головой. Хватка было слишком сильной, пришлось бы приложить немало усилий, чтобы высвободится, но у Микаэля ничего не получалось. Юичиро пытался любые сопротивления свести к минимуму. — Ты ведь сказал, что не станешь… — Амане пытается утянуть Шиндо в поцелуй, но только мажет губами по щеке. Попыток и не думает оставлять, снова стараясь дотянуться до Мики. Целует кожу на шее и тихо что-то шепчет: — Прости… прости меня. Я ужасный эгоист, я не могу все это так оставить, — он снова поднимается к лицу. Дыхание опять сбивается. Шиндо сходит с ума. Воспоминания острыми иголками вонзаются в сознание. Это трудно терпеть, невыносимо. Невыносимо. — Прошу, вернись, Мика, вернись. — Снова и снова Юи покрывает лицо Микаэля поцелуями. Заставляет вспомнить все, что было, все, что так дорого им обоим. Слезы уже было невозможно сдерживать. В Микаэле сейчас боролись слишком противоречивые чувства, его голову каждую секунду разрывали новые воспоминания. — Ты ведь помнишь, да, помнишь… как я показал тебе свои раны, рассказал о них все, о своем прошлом? — Шиндо мечется под Юи, он не хочет, не желает выслушивать все это, но слова имели свой значимый вес, они казались ему слишком знакомы, чтобы иметь сейчас такую приятную возможность отречься от них. Амане продолжал опалять кожу Шиндо своим дыханием, продолжая воспоминаниями терзать его. — Именно ты… хотел, чтобы я стал твоей семьей… Ты моя семья, Мика. И я остался с тобой. Ты… именно ты заменил мне родных людей. — Хв-хвааатит. Прекрати, прекрати! — воспользовавшись моментом, Юи накрыл губы Микаэля. Они оба были уставшими и измотанными во время этой небольшой борьбы, потому, из-за нехватки воздуха, Амане быстро отстранился. Шиндо значительно успокоился, словно этот поцелуй отрезвил его, но слезы не переставали течь. Не отводя глаз, он смотрел на Амане безжизненным и каким-то потерянным взглядом. — Тогда… мы провели день вместе. Только мы с тобой: с утра и до самой ночи. Ты подарил мне самый незабываемый день, ты прикладывал все усилия только бы я начал жить по-новому… Мика, ты признался мне, сказал, что любишь меня. Прости, — он поднял тяжелый взгляд на Шиндо, который сейчас слушал его внимательно, — я… не ответил тебе, не сказал, что чувствую. Микаэль все еще находился в прострации, трудно было понять, находится ли он все еще в сознании, и только негромкие слова слетают с влажных губ: — Твои действия… были красноречивее любых слов для меня. — невнятный голос Шиндо был слишком уставшим и измученным, потому, прикрыв глаза, Микаэль резко провалился в сон. Амане чувствовал, как тело под ним расслабилось, а перехваченные руки больше не сопротивлялись его хватке. Юичиро трудно сейчас было понять, были ли последние слова его друга знаком того, что он все вспомнил, или же он сказал это в бреду. Не мог же Амане по собственной глупости и несдержанности окончательно расшатать его психику. Как бы то ни было, Амане боялся и желал того, чтобы завтрашний день скорее наступил. Юичиро немного отдышался, затем аккуратно слез с Шиндо и прилег рядом с ним, уткнувшись носом в плечо Микаэля. Юи. Юи! — Что? Снова ты? Что на этот раз? Ничего. Просто мы так долго не разговаривали. Не забыл обо мне? — Как тут забудешь… И чего это ты такой добренький? Думаю, это потому что я сдался. Твоя воля оказалась сильнее меня. А я ведь даже не успел выполнить задуманное, ну, разве что частично. Но сломать тебя так и не удалось, под гнетом собственной жизни ты стал только сильнее — она закаляла тебя. — Значит отступаешь? Пока да. Но может случиться все, что угодно, ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. — И все-таки. Кто ты? Хаха, все намного проще, чем ты себе можешь представить, Юи. Я — это ты. — Хочешь сказать, что я сам себе отравлял жизнь? Именно так. Вспомни, как ты ненавидел себя, как отчаянно желал себе смерти, абсолютно не беспокоясь о собственном существовании. Не дождавшись расправы физической, ты перешел к моральной, и мне была отведена эта роль. Вот только планам не суждено было сбыться. — Действительно, все проще, чем кажется на первый взгляд. Наслаждайся жизнью, Юи. Не подкидывай мне новую работенку, если честно, с тобой очень трудно бороться, а проигрывать я не люблю.

***

Дверь в палату резко открывается, и двое мужчин застывают на пороге, облегченно вздыхая. За ними следом тихонько бежит медсестра, которую приставили ухаживать за Амане. — Все хорошо, — Глен прикрывает дверь, оставаясь в коридоре, — он здесь. — Слава Богу, — девушка тяжело хватается за грудь. — У него есть какие-нибудь процедуры? — интересуется Шинья. — А, нет. Я пришла, чтобы проведать его. Кстати, Каяно-сэнсэй зайдет к нему через час, он осмотрит его, и если все будет хорошо, то завтра Амане-куна могут выписать. — Вот как. Хорошо, не беспокойтесь, он будет в это время в своей палате. Медсестра выдохнула: — Честно сказать, я очень сильно перепугалась, когда не обнаружила его там. Но почему он оказался в этой палате? — она по-театральному выгнула одну бровь, пристально уставившись на Глена и Шинью. Хиираги хитро улыбается, косясь на Глена. — Просто он решил заглянуть к другу с утра пораньше. — Хм, ясно, тогда я пойду. Всего хорошо и благодарю за помощь, — она вежливо поклонилась и быстро удалилась. Глен не отрывал от Шиньи своего взгляда, и, заметив это, Хиираги спросил: — Что? — Кажется, у нас входит в привычку обнаруживать их в одной постели. Хиираги хмыкает и облокачивается о стенку. — Ты так говоришь, словно мы это каждый день делаем. Что такое? Переживаешь за своего сыночка? — он издевательски произнес последний вопрос, пытаясь задеть чувства Ичиносе. — Заткнись, — Глен хотел было пройти в палату, но остановился, как только одним движением руки ему преградили путь. — Секундочку. Предлагаю разобраться в этом деле. Глен был уверен, что предстоящий разговор, который пытаются ему навязать, не сулит ничего хорошего, но выбора особо ему Хиираги не предоставил. — Чего ты хочешь от меня? — Эти двое, — начал он, указав пальцем на дверь, — вероятнее всего будут жить вместе, и факт того, что сейчас они спят вдвоем в одной койке, это только подтверждает. — Шинья переводит взгляд на Глена, лицо которого выражало абсолютное спокойствие и готовность выслушать все до конца. — Вот я и хотел узнать, как ты отнесешься к их совместной жизни? — Я еще тогда сказал, что не возражаю, если он останется у Микаэля. Хиираги осекается. — Мы ведь поняли друг друга, не так ли? — Да. — Немного подумав, Ичиносе добавил, — я не имею права указывать ему, кого любить и с кем жить. Шинья даже поразился такого ответу. — Знаешь, на самом деле я думал, что ты ответишь что-то вроде: «Ответит „нормально“, надеюсь, тебя устроит?», — говоря это, Шинья скорчил серьезное выражение лица, присущее Глену. — Так что, такой развернутый ответ даже больше, чем достаточно, если брать во внимание то, что отвечающим был немногословный Ичиносе Глен. — Все. Закрой рот и пошли. На этот раз у них не было времени сидеть и ждать, пока парни сами проснутся, потому, пройдя в палату, они начали их будить. Первым, как ни странно, разлепил глаза Юичиро. Протерев их, он выбрался из-под Шиндо и приподнялся на локтях. — Что случилось? — голос был ни к черту. Амане немного прокашлялся. — Да так, пришли узнать, что будешь на завтрак, — съязвил Глен и сложил руки на груди. Юи глубоко зевнул. В следующее мгновение он почувствовал, что тело рядом с ним зашевелилось. — Мика. — Он повернул голову в сторону блондина. Шиндо вроде как проснулся, но глаза так и не думал открывать. — Черт… голова раскалывается. Не долго думая, Хиираги, словно на автомате, подходит к тумбочке возле кровати и достает оттуда необходимое лекарство. Когда он стоял напротив Микаэля и попросил, чтобы тот привстал, он увидел его красные глаза. Также в глаза Шиньи бросились следы на его запястьях, увидев их, он покосился на Юичиро, который тут же отвел виноватый взгляд в сторону. — Хорошо. Теперь ложись. Больше ничего не беспокоит? — Нет, в остальном все замечательно, — Шиндо лег на спину и прикрыл глаза тыльной стороной руки. Стоявший все это время в стороне, Глен наконец подал голос: — Юичиро, нам нужно возвращаться в твою палату? — Э, что, уже? — Амане незамедлительно возразил, — но- — Юи-чан, — обращение, кажущееся Юичиро сейчас таким далеким, снова касаются его слуха, возвращая в те счастливые дни, которые он проводил с Микаэлем. — Пожалуйста, иди. Мы можем поговорить, когда моя голова пройдет. А сейчас я хочу побыть один. Немного сбитый с толку Амане только кивает, словно Шиндо мог увидеть этот короткий жест.

***

— Итак, Амане-кун, что скажешь? — Все уже давно зажило, но горло, оно не проходит. Почему? Врач вздыхает и качает головой. — Мне жаль, но оно больше мы ничего сделать не можем. Мы облегчили нагрузку, оказываемую на гортань, твои одышки стали не такими частыми; в остальном мы бессильны, Амане-кун. — Неужели даже операция не помогла? — спросил Глен. — Нет, что Вы, если бы не операция, то Амане-кун с трудом бы дышал и вовсе говорить не мог бы. Но, уверяю Вас, осложнений никаких не будет. И еще, — Каяно-сэнсэй снова обратился к Юичиро, — тебе следует делать голосовые упражнения, но в то же время ни в коем случае не смей перенапрягать голосовые связки. Юи, естественно, был опечален такой новостью, но в остальном понимал, что все-таки для него эта авария могла кончиться и вовсе летальным исходом, потому он с уверенностью мог сказать, что ему необычайно повезло. — Да. Я понял, Каяно-сэнсэй, — отозвался он. — Отлично, — врач встал со стула, — в таком случае, будем готовить тебя к выписке. — Спасибо Вам, — сказал Глен и поклонился, отдавая дань уважения врачу, который вытянул его сына с того света. — Не стоит, это моя работа. Всего хорошего. Когда дверь была закрыта с обратной стороны, Глен и Юи остались одни. Последний смотрел с полной серьезностью на первого, будто пытался телепатически передать свои мысли. Не выдержав этого глазения со стороны парня, Ичиносе сдался: — Что? — Как же Мика? Его ведь тоже могут выписать? — И ты уверен, что он захочет остаться с тобой дома один на один? Юичиро задумался. Действительно. Он даже не знает, подействовали ли на Микаэля его вчерашние слова, но то, что Шиндо назвал Амане в своей обычной манере, могло ведь означать, что память, наконец, вернулась к нему, или что он принял Юичиро? Об этом можно было только гадать. А правды он мог добиться только если бы они поговорили. Он не знал, что ответить. — Ну и? Амане поджал губы. — Без понятия, — он опустил голову, всматриваясь в пол. — Ага, все ясно. Кстати. — Он сел напротив Амане, — сменим тему. Ты хочешь, чтобы я тебя усыновил? В прошлый раз ты сказал, что тебе все равно, но это не ответ, потому что нужно твое четкое согласие, которое заставит твою мать убедиться в том, что ты действительно этого хочешь, иначе она будет продолжать настаивать на том, чтобы я не забирал тебя у нее. Амане удивился. — Она не хочет меня отдавать тебе? — по интонации Юичиро было понятно, что он с трудом верит в подобный бред. — Да, сказала, что не сможет без тебя жить, и еще какую-то прочую чушь. — Не поверю ни одному ее слову. Она — слабое существо, которое не может защитить родного человека, она позволила уничтожить мою жизнь этому ублюдку. После всего этого я ни за что не вернусь к ней, как бы сильно она меня не умоляла, потому что моя семья сейчас со мной. Юи замолчал, затем он поднял лицо, устремив свой решительный взгляд на лицо Глена, и твердо сказал: — Да, я хочу, чтобы ты меня усыновил. — И почему же? Амане растерянно хлопает глазами. Решительность понемногу стала отступать — Э! Т-ты не говорил, чтобы я назвал причину, — парень заметно покраснел. Но он быстро собрался и решил застать Ичиносе врасплох своим ответным вопросом, — раз так, то скажи, почему ты решил все-таки меня усыновить? Желаемого эффекта не последовало, Глен оставался все с таким же непроницаемым лицом. — Ладно, не хочешь отвечать — не надо. — Умеешь ты уворачиваться от вопросов. — Ты тоже. — Так ведь есть в кого.

***

— Ну, как дела? — спросил Шинья, стоя у окна. Микаэль поморщился и, немного привстав, пододвинулся к спинке кровати, облокачиваясь о нее. — Она проходит, становится легче. — Больше Хиираги ничего не успел спросить, так как по палате разнесся телефонный звонок. Достав из кармана телефон, Шинья посмотрел на экран, на котором отображалась незнакомая комбинация цифр. — Слушаю. — Хиираги Шинья? — на другом конце раздается незнакомый мужской голос. — Да. — Он не теряется, придавая своему голосу только больше серьезности. — Вас беспокоит Сато Таро из больницы онкологических исследований Ариакэ. Мы не можем дозвониться до Шиндо Микаэля, потому мы вынуждены были связаться непосредственно с Вами — Ваш телефон был оставлен именно на тот случай, если мы не будем иметь связи с Шиндо-куном. Шинья перевел свой взгляд на Мику. — Хорошо, я понял. С какой целью звоните? — Дело в том, что Шиндо Нобуо — его отец — скончался сегодня ночью. Примите мои соболезнования. Вы можете приехать за телом? Хиираги прикрыл глаза и потер переносицу. — Я не уверен, что в ближайшее время смогу это сделать. — Прошу Вас явиться в кратчайший срок. До свидания. — Да. Закончив разговор, Хиираги облокотился о подоконник и устало произнес: — Только этого нам не хватало. — Что случилось? — взволнованно интересуется Микаэль. — Твой отец умер. Микаэль молчит, не зная, что и ответить на эту новость, или просто пытался подобрать нужные слова. — Видимо сыну следует оплакивать своего родителя… Вот только… я ничего не чувствую. — Микаэль замолчал. — Тебя попросили забрать тело? — Да. Ладно, я разберусь с этим. Наступила тишина, словно по негласному правилу они решили помянуть умершего. Но почему-то именно в этот момент обоим подумалось о том, что сейчас жизнь начинает возвращаться в обычное русло. — А, я ведь хотел спросить, — Шинья поднял свою руку и указал на запястье, — скажешь откуда у тебя эта невероятная красота на руке взялась? Микаэль поднял руки перед собой и, увидев следы, потер их, отведя взгляд в сторону. — Можно сказать, что вчера мне устроили шоковую терапию. Шинья рассмеялся. — Не могу поверить, он действительно это сделал, значит заставил вспомнить все насильно? — Именно. — Шиндо даже сам улыбнулся этим словам. — И как результаты? Мика глубоко выдохнул, когда вчерашний вечер ясно всплыл у него в голове. — Это было ужасно. Думал, что мою голову на части разорвет. — Блондин перевел взгляд на небо за окном, всматриваясь в размытые ветром облака, в этот момент необыкновенное умиротворение снова охватило его душу. — Отчаяние и решимость в его глазах… я видел в них все это и понимал, что он ни за что не отступит. В конце концов я перестал сопротивляться, и ради него решил, что стоит пройти через эту боль. Хиираги внимательно слушал своего племянника. Да, именно его, того, кого он воспитывал все эти годы, того, кто наконец принял себя и вернулся с прежними воспоминаниями, пройдя через невыносимые муки. Он улыбнулся этим словам и, бросив спокойный взгляд на улицу, он тихо спросил: — Что ты будешь делать дальше, Мика-кун? Пара голубых глаз встретились друг с другом. На лице Шиндо появилась светлая улыбка и он ответил: — Наверно, продолжать жить, преодолевая все трудности жизни.