Любовь слепа

Асато незаметно для себя провалился в следующий сон, немного более тревожный и оттого лучше запомнившийся. Во сне он говорил с человеком, носившим карнавальную маску, и все время просил собеседника снять ее, но тот отказывался. Наконец Тсузуки сам попытался стащить эту маску – и не увидел за ней ничего. Просто все вокруг исчезло... Он не сразу понял, что проснулся. Сон, похоже, был навеян вчерашними событиями и тяжелыми мыслями, и трактовался достаточно просто: Асато хочется и не хочется знать, кто такой не самом деле этот господин Алистер и что он намерен делать. Проще всего – оскорбить, полезть с лишними вопросами... или даже сбежать. Но тогда Тсузуки потеряет шанс на прозрение – пусть призрачный, но все же чуть более основательный, чем надежда на то, что все придет в норму само собой. Было бы глупо просто взять и упустить его. Конечно, потом нужно будет как-то расплатиться – но это уже потом. Когда он точно будет знать, кто помог ему. А сейчас... приходится положиться на незнакомца, но это и в самом деле проще, чем эксплуатировать друзей. Словно бы и не стыдно вовсе. Ты ведь ничего не делал для того. чтобы он вдруг начал так хорошо к тебе относиться... Если это, конечно, не ловушка... Асато отмахивается от внутреннего голоса. Да если бы это была ловушка, она давно бы уже захлопнулась. Все очень просто проверить... Например, попросить позвонить или посмотреть, что Алистер будет делать дальше. Приняв это решение, Тсузуки встает. Чужого присутствия в комнате он не чувствует, поэтому находит на ощупь свою одежду – она там же, где шинигами сложил ее вчера, – и одевается. Только потом ему кажется, что он ловит на себе чужой взгляд, и Асато окликает хозяина. Алистер действительно недалеко. Он отзывается быстро и помогает гостю найти ванную. Там несколько минут показывает расположение предметов, дотрагиваясь до них рукой Тсузуки, и после этого уходит, чтобы не смущать... Асато немного путается с непривычки, но потом без особого труда находит все необходимое. Конечно, что-то падает с полочки в раковину, но уж оттуда никуда деться не может. Завтрак, судя по всему, Алистер просто заказал, пока Тсузуки валялся в кровати. Но в каком-то хорошем месте – еда не пахнет, как дрянь из дешевой забегаловки. Не то чтобы Асато особенно привередничал в таких вопросах, просто приятно ради разнообразия поесть что-то хорошее. После завтрака шинигами все-таки заставляет себя пустить пробный шар – и получает телефонную трубку в полное распоряжение. Клавиши мелкие, их не так просто нажимать, поэтому Тсузуки несколько раз сбрасывает недонабранный номер, понимая, что нажал не туда, и наконец дозванивается до напарника. Хотя, конечно, какой он сейчас напарник... малыша временно прикрепили туда, где он не навредит себе. Все нюансы ситуации Асато не сообщает. Просто говорит, что знакомый посоветовал ему специалиста, у которого можно проконсультироваться насчет зрения, это абсолютно безопасно... и сопровождение не нужно. Его отвезут на место. –Спасибо за заботу, Хисока, но у меня все в порядке, – почему-то это не кажется такой уж наглой ложью. – Я просто решил сам заняться своим здоровьем. Не надо никому говорить, я ведь не собираюсь тратить деньги департамента... Да, я буду осторожен. Это все-таки мое личное дело... Ну хватит, я с чужого телефона звоню. И ты тоже береги себя... Слишком назойливая опека всегда вызывает некоторое раздражение. Тсузуки тут же посещает мысль о том, что мальчик наверняка пробьет номер по базе данных... но он ведь ничего там не обнаружит, верно? Зато беспокоиться меньше будет. Алистер не требует объяснений, это хорошо, потому что прямо сейчас шинигами не готов придумывать себе легенду, точнее говоря, обманывать этого доброго человека. Умолчание – все-таки чуть меньший грех, чем ложь. Особенно если молчать взаимно, а в остальном говорить правду. После завтрака они ведь действительно едут в клинику... Они спускаются вниз, на стоянку. Чужая рука, ведущая мимо препятствий, словно не дает приблизиться страхам и сомнениям... так приятно идти сквозь темноту, зная, что споткнуться и упасть не дадут. Контакт разрывается только перед дверцей машины. Асато садится и пристегивается, настраиваясь на долгую поездку. Но примерно через полчаса они уже где-то останавливаются. –Приехали, – Алистер открывает свою дверь, после чего подходит к Тсузуки. Помощь все еще требуется – не так уж просто выйти из незнакомой машины, даже если примерно знаешь размеры. Зрячие и то зачастую бьются головой о верхнюю кромку проема... Асато судит по себе. Так что осторожность не повредит. Судя по запахам, это и правда клиника. В больницах пахнет по-особенному, для чувствительного носа слепого это – ориентир. Такое ощущение, что здесь все создано для удобства пациентов – ни декоративных лестниц, ни неожиданных препятствий... Символы на кнопках в лифте и то выдавлены глубоко, их не спутаешь. И все готовы указать дорогу. Наверное, Тсузуки смог бы пройти здесь и один, но с сопровождающим как-то приятнее. Увереннее себе чувствуешь, да... но есть еще что-то. Асато пока не понимает, в чем именно дело, и может только констатировать факт. Именно этот поводырь внушает доверие. Они недолго ждут в очереди, и Тсузуки пользуется этим временем, чтобы попросить Алистера рассказать о том, что он видит. Точные описания складываются в картинку, и становится легче – словно место из незнакомого становится более-менее знакомым. Шинигами убеждает себя, что дело только в этом – представляя окружающий мир в деталях и ориентирах, которые можно потрогать руками, он становится менее беспомощным. Возможно, он даже сможет найти эту клинику один, без посторонней помощи, хотя загадывать рано... но все-таки совестно напрягать случайного знакомого, пусть даже он сам хочет. Наверное, дело в том, что Алистер постепенно переходит в ранг... друзей. Да, пожалуй, друзей. Ведь Асато доверяет этому человеку уже куда сильнее, чем другим обычным людям. И дело совсем не в том, что хочется все время слышать этот голос, чтобы не сомневаться – это другой человек. Не тот, кого нужно бояться. Когда они наконец входят в кабинет к врачу, Тсузуки чувствует, что язык прилипает к нёбу. Не то чтобы Асато не помнит вчерашнюю версию или не ориентируется в том, что можно говорить и что нельзя... Просто врач, судя по голосу, – молодая женщина. А еще она вполне искренне сочувствует попавшему в беду привлекательному молодому человеку... Хорошо, что рядом Алистер. Он без особого труда формулирует ответы на вопросы, и Тсузуки остается только соглашаться и немного дополнять. Потом начинается осмотр, по итогам которого врач говорит, что нужно явиться на какие-то дополнительные обследования. А затем сердце Асато подпрыгивает – эта женщина вполне отчетливо намекает на то, что он, возможно, в состоянии прозреть. Если только это не спасительная ложь, призванная внушать пациенту надежду... Алистер чем-то шелестит – видимо, собирает бумаги, – и помогает Тсузуки выйти из кабинета. Шинигами никак не может привести в порядок мысли, он даже не сразу понимает, о чем с ним говорит друг, и вынужден переспросить. –Мигури-сан – прекрасный специалист, – повторяет Алистер, судя по голосу – с улыбкой. – Если она утверждает, что не находит у тебя ничего непоправимого, значит, так и есть. –Мне трудно поверить, – Асато пытается повернуться на голос, чтобы собеседник видел его лицо. – Так неожиданно... я уже думал, что никогда... –Никогда не нужно отчаиваться, – теплая рука касается плеча, едва-едва, но Тсузуки этого хватает, чтобы представить, как они сейчас стоят. – Знаешь... я тоже очень обрадовался, когда услышал ее заключение. Смешно, конечно... но, кажется, я принимаю все, что связано с тобой, близко к сердцу. Когда я только встретил тебя, мне показалось, что я нашел потерянную половинку моей души... Эти слова заставляют Асато разволноваться еще сильнее, но уже иначе. Он невольно отстраняется – слава ками, ничего не задевая и не спотыкаясь, – он с ума сошел бы, если бы этот человек поддержал его. Так страшно ему последний раз было рядом с Мураки... и сейчас кажется, что именно он вернулся в облике Алистера. –Извини, – хриплый голос чуть разгоняет ужас. – Я не хотел тебя напугать. Просто, когда мы вчера разговаривали, мне показалось, что мы могли бы стать друзьями. У меня много знакомых, и даже приятелей... но они все ценят меня за то, кем я был в прошлом, за мои знания и заслуги, а ты ничего об этом не знаешь. Конечно, со мной сложно общаться, я понимаю... –Простите меня, – Тсузуки успокаивается и тут же начинает чувствовать себя полным идиотом. Ну что плохого ему сделал этот человек? Алистер не обязательно врет, он вполне может быть таким одиноким, как говорит. – Я... не знаю, что на меня нашло. Вы так много для меня делаете... –Ничего, – он ловит ладонь Асато своей рукой и легонько сжимает пальцы. – Может быть, когда-нибудь ты расскажешь мне, кто тебя так... обжег. А пока – мы перешли на «ты», так что, пожалуйста, не забывай об этом. –Я не забываю... Алистер, – действительно, он ведет себя глупо. Алистеру нужен друг. Просто друг, и ничего больше. А Тсузуки нужен кто-то, кто поможет ему выйти из этой темноты. Или хотя бы найти дорогу сквозь тьму. – Со мной тоже сложно, да? – шинигами пытается улыбнуться. –Не настолько, чтобы опускать руки, – почему-то Асато кажется, что это сказано очень искренне, и последние крупицы страха уходят. – Ну что, хочешь куда-нибудь поехать? Или... отвезти тебя домой? –Пожалуй, – это разумнее всего. Вернуться к себе домой, позвонить, рассказать, что все более чем в порядке... – Ты же успел посмотреть?.. –Да, еще утром, пока ты спал. И запомнил дорогу. Мне кажется, ты сейчас хочешь побыть один, так что не стану навязываться. Тсузуки кивает. Этот человек понимает его чуть ли не лучше, чем Хисока. Может быть, он тоже эмпат? По дороге они почти не говорят, только остановившись – видимо, на светофоре, – Алистер говорит, что первое дополнительное обследование назначено на послезавтра, и он обязательно заедет за Асато. Шинигами соглашается, хотя чувствует, что мог бы в случае чего и отказаться. Но почему-то сейчас хочется как можно полнее доверять этому человеку – и показывать это. Хотя бы для того, чтобы загладить неприятное впечатление... А то его просто примут за ненормального, как часто бывало в прошлом. Перед этим человеком почему-то не хочется выступать в таком амплуа. Очередная остановка... Алистер помогает ему выйти и дойти до дома. Так приятно идти с ним вместе... но Тсузуки прощается, как только начинает чувствовать, что может более-менее ориентироваться в пространстве. Если спросить его сейчас, зачем он это делает, Асато не сразу найдет ответ. Может быть, дело в том, что он хочет показаться не совсем беспомощным. Или – еще не готов пустить Алистера на свою личную территорию, несмотря на то, что провел ночь в его жилище. Достаточно и того, что он чувствует взгляд этого человека – такое мягкое давление между лопаток... словно тот не смотрит вслед, а действительно идет рядом, готовый подхватить под руку. Тсузуки старается не спотыкаться. Эту дорогу он освоил за прожитые здесь годы отлично... здесь и раньше по вечерам и ранним утром было не слишком светло. Соблюдая конспирацию, Асато как можно чаще выходил из квартиры, отправляясь на работу, а телепортировался лишь в крайних случаях, когда безнадежно просыпал, сейчас эта привычка ему здорово помогала. Оказавшись наконец дома, в привычной обстановке, Тсузуки чувствует себя немного лучше. Наконец-то он один... и одиночество пока что не тяготит. Есть тоже пока не хочется, только вот кофе бы выпить... В чашке обнаруживается загустевшее от времени содержимое, Асато долго, на ощупь, отмывает ее, стараясь не уронить. Затем ставит на плитку чайник, чуть обжигаясь при этом, и ищет банку с сахаром, на сей раз пробуя содержимое. Пока он занят этим, можно ни о чем не думать, но потом мысли берут реванш. Они скачут, как лошади на ипподроме, одна за другой. Нужно ли рассказывать об Алистере? Не хочется... но наверняка будут расспрашивать. Хорошо, что еще рано, значит – в гости до вечера никто не напросится. Вот отправили бы всех этих непрошеных опекунов на какое-нибудь нудное задание, хоть толпу призраков уговаривать вернуться в мир мертвых... Эгоистичное, конечно, желание. Да и не отправят всех скопом. Кто-нибудь обязательно с поручением от коллектива зайдет, проверит, не натворил ли Тсузуки Асато глупостей по своему обыкновению. И обнаружит – что да, таки натворил... И вообще – почему так хочется доверять малознакомому человеку? Конечно, Алистер ничего плохого не пробовал сделать, хотя мог... и вообще, помогает так, что один бедный шинигами уже не знает, как за эту помощь расплатиться, но ничего не требует взамен. А то, что кажется... что заставило сегодня принять немного театрализованную речь иностранца за романтическое поползновение, – это просто завихрение из разряда легкой паранойи. Может, у человека действительно такое хобби – помогать. Может, он всех бездомных кошек на улице кормит... и просто ищет такого же бескорыстного друга. Алистер вроде бы пока что не лгал, нет причины так настороженно к нему относиться. Та врач, Мигури, не называла его ни по имени, ни по фамилии. Вот это уже странно... хотя, конечно, само по себе это ничего не доказывает. «Ты соскучился по расследованиям, Асато. Просто привык все время искать подвох в поведении людей. Пей кофе и не волнуйся. Ты же не почувствовал в ауре этого человека ничего необычного. А если ты действительно так хочешь знать точно – попроси того же Хисоку. Он узнает доктора, даже если тот маскируется или обгорел после пожара...» Мысль, на первый взгляд здравая, заставляет Тсузуки вздрогнуть и расплескать кофе. Перед глазами на секунду вспыхивает призрачное пламя, такое яркое на фоне темноты. Мураки выжил там... но кто сказал, что он мог так скоро вернуться в строй? Некоторые обладатели сверхсильной регенерации слишком привыкли судить по себе. Вытирая лужу на столе то ли тряпкой, то ли посудным полотенцем – на ощупь они одинаковы, – Асато думает о том, что не нужно все-таки напрягать напарника. Даже если Хисока сам захочет проверить загадочного нового знакомого... Открытая проверка может насторожить Алистера, а скрытая... как минимум, это нечестно. Решение так и не находится, вопрос остается в подвешенном виде. Кофе осталось ровно на один раз... оставить на завтра или все-таки сходить в магазин? Поколебавшись, Тсузуки решает не рисковать. Уже один раз сходил... пока обойдется тем, что есть, может быть? Но в холодильнике тоже не так уж и много продуктов... Да и делать совсем нечего, разве что включить музыкальный канал и расслабиться немного. Голод это не отгоняет. В конце концов Асато решает выйти – он не знает, который сейчас час, и сколько еще терпеть до вечера. На сей раз, прежде чем выйти, шинигами тщательно выстраивает в голове план, пытается прикинуть ориентиры, до которых можно дотронуться руками, даже берет с собой трость, без которой уже давно решил обходиться – конечно, она мало чем поможет, но вдруг с ней он будет чувствовать себя увереннее? На сей раз дойти до ближайшего магазина удается с первого раза. Главное – идти осторожнее, подсчитывая про себя шаги. На будущее... И не отвлекаться на мысли о том, что было бы проще попросить о помощи. Жаль, что Алистер был занят... Лестница. Пять ступенек... а нет, все-таки шесть. Хорошо, что у этих ботинок жесткие носы. Да и трость действительно позволяет удерживать равновесие. Продавщица почти сразу замечает необычного покупателя, подходит и спрашивает, не нужна ли помощь. Тсузуки не отказывается, так действительно проще, хоть и немного неудобно... но, в конце концов, этой женщине ведь платят за работу. Расплатившись за покупки, Асато выходит. На сей раз он помнит количество ступенек и спускается вполне уверенно. Все идет настолько гладко, что шинигами практически не волнуется. Просто воссоздает в памяти дорогу, чтобы снова не заблудиться... и поэтому ничего не замечает, пока его не хватают за плечо. –Что вам нужно? – Тсузуки пытается высвободиться. В ответ слышится смех. Кто-то выхватывает из рук пакет и трость. Асато инстинктивно отталкивает хулигана, пытается как-то отбиться, но вслепую удары получаются слабыми и неточными. Нападающих много, у них очевидное преимущество... но это обычные люди, к которым нельзя применять более действенные меры. Подножка, толчок... он не успевает подставить руки и ударяется обо что-то головой. От удара звенит в ушах. Тсузуки пробует подняться... и слышит выстрел. Топот множества ног... похоже, хулиганов кто-то спугнул. –Ты как? – какой знакомый голос... Значит, уже вечер, раз напарник освободился... Опираясь на Хисоку, Асато встает и прислоняется к стене. По лицу что-то течет – то ли грязь, то ли кровь. – Вот же уроды... –Они тебя испугались, – Тсузуки пытается улыбнуться, не показывать, как выбило его из колеи это происшествие. –Мальчишки, – фыркает Хисока. Судя по звукам, доносящимся сквозь стихающий звон, Куросаки собирает выпавшие из пакета продукты. – Придурки малолетние. Пошли, – он берет напарника под руку. Спустя несколько минут Асато уже сидит у себя дома, в кресле, а Хисока промывает щиплющей перекисью почти зажившую глубокую ссадину на лбу. Наверное, можно было оставить и так, но Куросаки настоял... слишком много грязи попало под кожу. Естественно, ему лучше видно. Боль понемногу уходит. Остается темнота... и холод. Все, что нужно спрятать глубоко в себе от юного эмпата, чтобы не расстроить его. Только непонятно – удалось ли. Похоже, все старания бесполезны, потому что, отложив вату, Хисока ласково обнимает Тсузуки за плечи. –Все уже нормально, – тихо говорит он. – Не думаю, что они рискнут снова напасть... –Просто выберут кого-то другого, – и откуда появляется столько озлобленных... детей? Если их даже Хисока назвал мальчишками... Совсем недавно Асато мог читать о таких происшествиях в газетах, а теперь... –Успокойся, – теплые пальцы разминают плечо. – Надеюсь, никто не заявит о стрельбе, а то у меня пистолет отберут. Я же просто в воздух выпалил, чтобы их отвлечь от тебя... –Я так и понял, – не стал бы малыш стрелять в безоружного. Тсузуки тщательно прячет настоящие мысли за размышлениями о том, почему в нормальное, сытое время дети озлобляются до того, что нападают даже на взрослого. Просто потому, что видят его слабость. Неужели для детей нормально быть настолько жестокими? Так не хочется вспоминать о прошлом... о своем человеческом прошлом. Сравнивать... – Если что, я скажу, что ты не стрелял, – эта попытка изобразить улыбку удается лучше, хотя Асато не уверен, что напарник сейчас видит его лицо. – А смертных свидетелей все равно никто слушать не будет. –Правильно, – мальчик встает. – Пошли, хоть помогу тебе отмыться... Тсузуки больше не протестует – не остается сил. Проще подчиниться, плыть по течению, принимать помощь, позволяя делать все необходимое за тебя... Или, может быть, просто еще не стоило вставать? Слегка мутит, мысли все сложнее удерживать на поводке. К счастью, большую часть грязи удается смыть, судя по придирчивому мнению Хисоки. Да и туман в голове спустя несколько минут развеивается. Сменить рубашку с мокрыми рукавами на сухую – дело еще пары минут, тут Асато уже обходится своими силами. Затем осторожно, стараясь не наткнуться на приоткрытую дверь, идет на кухню за водой – после всего пережитого пересохло во рту. Ноздри щекочет вкусный запах – похоже, как минимум часть продуктов удалось спасти, и они вполне пригодны для приготовления небольшого ужина. И сейчас Куросаки их распаковал с этой целью... –Тсузуки, я сам справлюсь, – Хисока пытается выпроводить хозяина с небольшой кухни, где, конечно, двоим места мало. – Или ты чего-то хочешь? –Просто воды, – придется смириться с тем, что ее нальют, взять стакан и вернуться обратно. Ожидание быстро становится тягостным – запахи бродят по дому, желудок просит чего-нибудь еще, кроме воды... Это хорошо, значит, никаких последствий после падения не осталось. Иначе при одной мысли о еде тошнило бы. Привычка есть, параллельно занимаясь чем-то еще, помогает, когда Хисока задает неожиданный вопрос. –А о ком ты думал, что лучше бы ты ему предложил тебя до магазина подвезти? Тот самый знакомый, о котором ты говорил днем? –Да, – Асато чудом не роняет кусочек, который успел подцепить палочками. – Это мой... знакомый. Случайный. Я... мы недавно познакомились... –Да не оправдывайся ты, – Хисока едва слышно вздыхает. – Просто ты раньше о нем не думал. А теперь он тебя очень волнует, как мне показалось. Повисает недолгая пауза. Тсузуки мысленно ругает себя за то, что так и не научился контролировать эмоции. Затем, очень тщательно выбирая слова, Асато все же начинает рассказывать о вчерашнем знакомом. Не упоминая о том, что спал у него дома, умалчивая о своих подозрениях – так повествование получается вполне невинным. Куросаки слушает внимательно, Тсузуки прислушивается к его дыханию, пытаясь понять, одобряет ли малыш эту авантюру. Наконец рассказывать становится нечего, и Хисока отвечает: –Если его знакомая действительно найдет способ тебя вылечить, то игра стоит свеч, – похоже, напарник говорит искренне. – Конечно, есть опасность, что они поймут, кто ты... но в таком случае можно будет просто подправить им память. Или убедить, что лучше не распространяться о... твоих особенностях. Если этот Алистер и правда такой, как ты говоришь, и ты в нем уверен, этого хватит. Главное, чтобы тебе помогли. Теплая ладошка находит руку Асато, и это прикосновение говорит больше, чем такие разумные слова. Малыш и правда примет все – лишь бы его лучший друг наконец-то прозрел. Конечно, ведь Куросаки больно видеть его таким беспомощным... –Боюсь, Тацуми бы с тобой не согласился... –Тсузуки, если ты ему скажешь, что тебе помогают бесплатно, он будет вдвойне счастлив, – шутливо возражает Хисока. – Инструкции, в конце концов, еще не догмы. Иногда от них есть смысл немного отступить. Что страшного в том, если еще два хороших человека узнают о существовании шинигами? –Это может существенно сократить их жизнь, – Асато внезапно становится холодно. Он все еще верит в эту примету... хотя, конечно, погибают далеко не все. Хидзири, к примеру, продолжает жить и совершенствовать свой талант, а уж он-то более чем близко соприкоснулся с живущими после смерти... Да и люди, с которыми Тсузуки живет в одном доме, умирают ничуть не чаще, чем положено. –Не говори ерунды, – ладонь Куросаки чуть сжимается. – Мы же не на задании, и о твоем знакомстве с ними никто не знает. Им ничего не грозит, кроме того, что может случиться с любым человеком в любой момент. Все в порядке. Разговор так и не заходит в нежелательные дебри. Асато чувствует, что поступил верно, не поминая Мураки. Хисока, конечно, на все готов... но если этим доброжелателем и впрямь окажется его убийца, это все изменит, и очень серьезно. Будь Мураки Казутака единственным на земле врачом, способным излечить Тсузуки, малыш все равно бы ни за что не доверил ему напарника. Разве что речь шла бы о жизни и смерти. Неожиданная мысль приходит в голову – подозрения подозрениями, но если Алистер ни за кого себя не выдает, ему может угрожать опасность как раз со стороны одержимого хирурга. Что стоит Мураки случайно узнать о том, что Асато лечится в обычной человеческой клинике? Один странный слух – и все... для этого маньяка хватит. Нужно как-то предупредить Алистера, чтобы он помалкивал. Завтра же. Или даже сегодня. Пока не поздно. Беседа угасает сама собой. Хисока, несмотря на протесты хозяина дома, моет посуду и готов даже остаться на ночь, но Тсузуки мягко отказывается. Он не хочет причинять малышу неудобств... и вполне может справиться сам. Сегодня Асато и так слишком много раз чувствовал себя беспомощным. Когда Куросаки уходит, в квартире поселяется тишина, от которой срочно нужно избавиться. Тсузуки ищет пульт, но вместо него находит телефон и принимает это за знак судьбы. Звонить нужно прямо сейчас... Алистер отзывается не сразу. За короткие промежутки между гудками Асато успевает передумать множество всяких ужасов, и, когда трубку все же берут, голос нового знакомого на секунду кажется похожим на голос Мураки... но уже на третьем слове разница становится очевидной. Это просто нервы... и неизбежные искажения связи. –А я как раз думал о том, чтобы позвонить тебе, – наконец Тсузуки обретает способность воспринимать смысл слов. – Понимаешь, я собирался пойти на концерт... и оказалось, что ко мне некому присоединиться, у всех дела. Я же по привычке заказал два билета, в ложу, чтобы никто не мешал... –Что за концерт? – Асато знает, что говорить нужно совсем о другом, но если он сейчас перебьет Алистера и начнет рассказывать о грозящей им опасности, его точно сочтут параноиком. – И когда? –Завтра в семь вечера. Симфоническая музыка. Надеюсь, тебе нравится классика? Я просто подумал... извини, наверное, это ужасно бестактно с моей стороны. –Ничего, все нормально, – конечно, слепому ничто не мешает слушать музыку. Но это правда, и на нее не стоит обижаться. – Наверное, я пойду с тобой. Мне совершенно нечего делать завтра вечером. –Ты не представляешь, как я рад это слышать, – вздох облегчения. – Тсузуки, извини еще раз, я с самого начала тебя перебил... почему ты звонил мне? Что-то случилось? –Да нет, – Асато не собирается рассказывать о своих сегодняшних злоключениях. Не тема для беседы... – Просто... мне хотелось услышать твой голос, – это должно быть ложью, но кажется большей правдой, чем настоящая причина звонка. Они болтают еще немного, о каких-то незначительных пустяках, прежде чем Тсузуки наконец просит Алистера не распространяться об истории, участниками которой они стали. –Конечно, я понимаю... не волнуйся, я не из тех, кто всем подряд рассказывает о своих добрых делах. Никто не будет знать о том, что я помогаю тебе, кроме, разумеется, специалистов, с которыми я договаривался, – его голос такой теплый, что кажется, будто Алистер совсем рядом. – А эти люди серьезно относятся к сохранению врачебной тайны.