Любовь слепа

Тсузуки так легко приручить... ему просто не хватает тепла и возможности доверять. Хорошо, что этот ключ не нашел кто-то еще, кроме мальчишки. Впрочем, Куросаки тоже ошибается, не удерживаясь от соблазна посмотреть на Асато сверху вниз. Это ведь так легко – принять простую мудрость за наивность... особенно когда ты молод. Или, наоборот, считаешь себя старше и умнее. Так же просто начать относиться к кукле как к живой. Изучаешь марионетку все ближе и глубже, чтобы управлять ей машинально, не думая о расчете воздействия... и понимаешь, что у нее свой характер, свое отношение к жизни много других черт, которые заложены изначально. От кукловода они не зависят. Скорее наоборот – игрушка с радостью поддается определенному типу игрока и настороженно относится к другому, пусть даже более уверенному в себе. Разум и чувства – пусть даже предсказуемые и контролируемые, но чем лучше понимаешь их, тем ближе становится кукла. Почти наравне... а потом и без «почти». Когда игрушка может сказать тебе что-то новое для тебя, спохватываться уже поздно. Ты приручил. Тебя приручили. Кукла никогда не рвется на главные роли, не собирается тобой управлять – ей это просто не нужно. Ей нравится, пока ты с ней нежен и заботлив, носишь на руках в прямом и переносном смысле, пусть даже речь всего лишь о большой луже на стоянке. Ей не нравится, когда твоя непредсказуемость начинает причинять боль. Напоминает простые инстинкты... но где-то между ними таится привязанность, которая увеличивает твой кредит доверия. И там же можно найти ответ на вопрос – зачем ты начал игру. Зачем позволил себе зайти дальше, чем собирался... зачем изменился так сильно, что маска приросла к коже. Можно было написать для себя любые правила игры, а выбор все равно сделан в пользу этих... Может, потому, что они приносят больше радости. Но в маске она все равно ощущается как-то не так. Казутака редко теребит что-то в руках, но сейчас перекатывание снятой серьги между пальцев немного успокаивает. Металл давит на активные точки. Перед глазами – свежая картинка. Воспоминание, которому пара часов от роду. Все так удачно сложилось... действительно – лужа, глубокая... и не обойти никак, только по проезжей части или по газону вдоль машин... Даже сердцебиение удалось взять под контроль. Хотя, когда Тсузуки спросил, не тяжело ли ему было, с ответом доктор все равно немного запоздал. Ничего, главное, что ему доверились. Именно до такой степени. А снимать маску рано. У них не так много времени, чтобы начинать все заново, со свежим ожогом... Дело именно в этом, а не в договоренностях с коллегами. У них тоже бывают капризные и мнительные пациенты. Договоренность все равно останется в силе, тут все просто. Не хочется причинять Асато боль и запирать его в темноте даже на день сверх уже обозначенного срока. Да, в глубине души хочется выложить карты на стол и играть в открытую. Но со слепцом даже так нельзя. И дело не столько в дефекте зрения, сколько в том, что Тсузуки не почувствует сразу, где маска переходит в лицо. Нужно было в самом начале обойтись без притворства. Сейчас, пока ничего, кроме обещаний, Асато не получил, ему понадобится слишком много времени, чтобы осознать всю ситуацию и заново начать доверять. Ведь так просто закрыть глаза своей души, запретить себе точку зрения, с которой чудовище выглядит прекрасным. Да, рано или поздно правда пробьется наружу. Но обычно это случается слишком поздно... Не хватает сигареты. Вот именно сейчас особенно не хватает. Но – нельзя. И приходится поддаться другой вредной привычке. Мураки выходит из ванной, тихо подходит к двери в гостевую спальню и смотрит на спящее чудо, представляя про себя, как однажды сможет увидеть такое же зрелище в собственной кровати. Впрочем, когда дойдет до этого, вряд ли у Тсузуки будет так много времени на сон. Улыбнувшись своим мыслям, доктор заметил краем глаза какой-то непорядок. Повернувшись, он осознал, что это не движение, просто на кухне моргает свет. Проводка... Что ж, все равно уже ближе к полуночи. Можно и сразу лечь, а не насиловать электросеть. Выключив все, кроме холодильника, Казутака еще раз заглянул в освещенную тусклыми отблесками огней засыпающего города комнату для гостей. Света для кошачьих глаз доктора вполне хватало. Асато лежал на животе, повернув голову в сторону двери, и выглядел настолько мирно, что хотелось зайти, сесть рядом и ненадолго остановить мгновение. А еще возникло иррациональное желание оказаться на месте его подушки... Шинигами чуть нахмурился, словно чувствуя чужой взгляд, и повернулся набок. Одеяло чуть сдвинулось, обнажая плечо. Словно приглашение – подойди, поправь, останься... Мураки силой заставил себя развернуться и все-таки уйти к себе. Конечно, Тсузуки ничего не увидит, даже если проснется, но зачем лишний раз пугать его? В этом доме гость должен чувствовать себя в безопасности. То, что при этом трудности со сном возникают у хозяина – понятно чьи проблемы. Доктор давно не чувствовал себя настолько неуютно, и речь шла вовсе не о неудовлетворенном желании. Просто что-то давило, стоило закрыть глаза. Возможно, дело было в перемене погоды. На завтра обещали солнечный день... Казутака приподнялся и перевернул подушку более прохладной стороной. Да, погода... и напряжение этого дня. Завтра все пройдет. Надо только выспаться, а потом... можно повести Асато куда-нибудь еще. Прогуляться по парку, где дорожки поровнее, например... Главное – занять его день так, чтобы шинигами даже не задумывался о возвращении домой. Да. опасность остается... коллеги Тсузуки могут свалиться на голову, например. Но эта вероятность не стоит того, чтобы отпустить от себя любимое существо. Если правильно его мотивировать, Асато вполне может убедить своих нянек, что за ним должным образом присматривают. Это если ему вообще захочется с ними общаться. Судя по обращению с телефоном и тому, что делиться своей радостью с коллегами Тсузуки не стал, он близок к тому, чтобы пожелать им пропасть на время из его жизни. Не может не радовать. Чем меньше Асато вспоминает о них, тем лучше. Никому не нужны назойливые опекуны, которые могут все разрушить... Нет, конечно, Мураки знает, как с ними справиться. При всей их паранойе и недоверии остается струна, на которой можно сыграть. В конце концов, он действительно намеревается помочь. А если их забота о Тсузуки не перевесит – тогда они просто недостойны возможности общаться с этим сокровищем, и доктор лишит их незаслуженного права. Асато поймет, нужно только позволить ему выслушать их аргументы и обдумать в спокойной обстановке, с кем он больше хочет остаться. Вряд ли они смогут скрыть свои истинные чувства и намерения. А если попытаются, то... все знают, что пойманных на жульничестве дисквалифицируют. Они упустили свой шанс стать нужными, потому что для них было важнее что-то другое, и нужно лишь указать на этот факт. А Тсузуки очень хорошо чувствует сейчас фальшь – не ложь, именно неприятные фальшивые ноты. Для доктора он хотя бы на самом деле ценнее и дороже всего... Да, это так, и отрицать бессмысленно. Можно лишь мысленно вернуться назад во времени и понять, когда чужое счастье и спокойствие поднялось на ступеньку выше чистого желания обладать. Одно не отменяет другого. Но, по крайней мере, Казутака знает, что действительно нужно аметистовоглазому чуду. И без чего он обойдется – без боли, без чувства вины, без помощи «на отстань» и без людей, которые не ценят это сокровище. Да, доктор не всегда достаточно аккуратен, но по крайней мере не давит. Асато сам делает выбор. Да, Мураки не может не лгать ему, но у этой лжи анестезирующее действие. С этими мыслями он наконец-то смог заснуть, но сон все равно получился несколько тревожным. Во сне прозревший Тсузуки пятился от него в ужасе, не замечая пропасти за спиной, и падал – бесконечно, раз за разом... ближе к утру проклятый сон удалось изменить лишь на йоту. Казутака наконец успел поймать своего драгоценного шинигами, но проснулся, сжимая в руках скрутившееся жгутом одеяло. Только сейчас он почувствовал холод. До этого было жарко и душно, как в тридцатиградусную жару с закрытым окном. Доктор развернул одеяло и накрылся, но приятнее не стало. Пришлось встать, набросить халат и сходить сделать кофе, стараясь при этом не разбудить гостя. Асато спал мирно, словно обладатель кристально чистой совести. Проходя мимо гостевой комнаты, Мураки не мог не усмехнуться, увидев безмятежное выражение его лица. Пожалуй, этой ночью их совести решили заняться свингом... Погладив пальцем уголок отклеившихся обоев над кухонным столиком, Казутака подумал, что ему перестает нравиться эта квартира. Раньше он как-то не замечал этих мелких недостатков, а теперь... Кофеварка фыркнула и мигнула огоньками, реагируя на очередной глюк электросети. Уже и по утрам... впрочем, логично. Будний день, все встали, нагрузка увеличилась. За стенкой, в соседней квартире, созвучно мыслям кто-то гремел посудой. Довольно долго, словно доставал какой-то конкретный предмет из-под трех наборов кастрюль. Впрочем, это личное дело каждого, как складировать посуду... Кофе все-таки сварился, и даже вкус не особенно испортился. Выпив чашку, Мураки почувствовал себя лучше. Сон, по крайней мере, воспринимался теперь легче. Да, это своего рода предостережение от подсознания... но он сделает все, чтобы не потерять Тсузуки. План уже есть... Тихий шум, на сей раз из гостевой. Похоже, Асато встал... Доктор сдвинулся так, чтобы видеть коридор сквозь дверь. Вчера утром шинигами неплохо ориентировался в этом доме, но проследить все же стоит. На всякий случай.