Любовь слепа

Оставшись один, Тсузуки в первую очередь проверяет, насколько хорошо заперта входная дверь, и накидывает цепочку. Да, есть договоренность, что Алистер вернется после звонка на мобильный, но перестраховаться не мешает. Асато все еще боится, что на свидетеля призрак может отреагировать неадекватно, и в голову наконец-то приходит мысль о том, кого именно позвать на помощь. Среди его шики, пожалуй, этот сейчас будет наиболее полезным. К тому же, Тсузуки редко зовет его, так что самому Рикуго это, пожалуй, будет даже полезно. Сосредоточившись на образе, запомнившемся из прошлого, Асато совершает ритуал призыва. Память, к счастью, не подводит. Шелест чужих одежд заставляет обернуться на звук – и Тсузуки почти сразу же ощущает прикосновение к плечу. Кончиками пальцев. Рикуго не тратит время на соболезнования и расспросы. Он и так в курсе, что произошло с хозяином... Асато чувствует укол стыда, представляя реакцию своих шикигами. Пожалуй, идея пожить немного в ТенкуКю была не такой уж плохой... но тогда он никогда не встретил бы Алистера. И окончательно поверил бы в свою бесполезность. –Это стоит удара по голове? – прорицатель словно отвечает на его мысли. Шинигами только хмыкает, он почти забыл о тех злых мальчишках. – Прости, Тсузуки, я знаю, что с тобой случилось... –Я просто ни для кого не хотел быть обузой, – «конечно, ты все знаешь. Ты всегда знаешь, даже если все молчат, это твой дар. Но, даже предвидя будущее, стараешься не причинять никому вреда, потому что все еще можно изменить без этого... в крайнем случае, всегда есть останавливающая магия. Жаль, не все разделяют твой подход». – Не хотел привыкать и терять стимул к выздоровлению, – Асато почти уверен, что это правда. Об отчаянии, приходившем раньше, сейчас вспоминать не хочется. Он чувствует себя сильным и готовым к любым испытаниям. В него верят, а дело, которое необходимо сделать, просто пустяковое. – А моей голове-то что сделается? –Ты не настолько неуязвим, – этот шикигами непробиваем. Тсузуки невольно улыбается, ведь большая часть его окружения восприняла бы совсем другой подтекст. – Ладно, ты ведь меня звал не для того, чтобы посоветоваться... –Да, мне нужна твоя помощь. Если вдруг придется остановить время, – самый безопасный для обстановки дар. И действующий почти на всех. – Но мы можем и поговорить, если ты хочешь мне что-то сказать, – Асато спохватывается. Рикуго, судя по звуку, ходит по комнате, по крайней мере, в его сторону можно повернуться. – Или я тебя не вовремя побеспокоил? –Нет, – слышно, что шики улыбается. Конечно, очень немногим магам интересно, от чего они отрывают своих слуг, но Тсузуки предпочитает считать тех, с кем работает, друзьями, чье хорошее отношение заслужил. – Я не так уж тороплюсь обратно... мне здесь даже нравится. Ты любишь это место, хоть и не видишь его. Так что на пару слов можно и задержаться. Но сначала дело, верно? Асато с облегчением вздыхает и переходит к следующему пункту плана. Призрак точно не придет сам, нужно дотянуться до нее и позвать. Потянуть к себе заплутавшую душу. В какой-то момент Тсузуки невольно радуется, что не видит ее – запаха затхлой сырости вполне достаточно. И холодного прикосновения к лицу... мокрые, пропитанные водой пальцы. Можно было просто отдать команду, но шинигами не торопится. Он позволяет разозленной девушке понять, что происходит. С женщинами надо вести себя прилично, даже если они убивают людей. Он не слышит, а скорее чувствует вопрос – и так же мысленно отвечает, кем является и зачем пришел, зачем вторгся в ее владения. Асато всей кожей ощущает понятную ненависть погибшей к мужчинам. К человеку, убившему ее. Тсузуки почти видит ее глазами искаженное слоем воды лицо, руки, прижимающие тело ко дну ванны... Сложнее всего – помочь духу опомниться. Убедить в том, что нет нужды мстить всем без разбора. Напомнить, что реальный виновник событий съехал – а те, кто всего лишь снимал унаследованную неправедным путем квартиру, ни в чем не виноваты. И уж тем более не виноваты соседи – даже если правда слышали и не пришли на помощь. Людей нельзя обвинять в недостатке ясновидения – тут на помощь приходит Рикуго. Он меньше похож на человека – наверное, поэтому его слушают внимательнее. Призрак даже не злится, когда ее яростные порывы, сопровождающие воспоминания о пережитом страхе и боли, останавливают раньше, чем что-либо успеет пострадать. Ей больше хочется ощутить что-то самой, и застывшее на секунду время подходит даже лучше, чем плеск воды и падение предметов. А еще ей нужно выговориться, как любой женщине. Асато ждет, он знает, что будет, если влезть раньше времени. Пока можно обдумывать, куда лучше повести беседу. Подход к духам требуется разный... одного испугают последствия, другой не без радости примет естественное положение вещей, так как устал бродить в поисках покоя... Этой девушке, пожалуй, надо сказать, что преступление ее отчима не останется безнаказанным. И правосудие будут вершить профессионалы. Можно не сомневаться. Можно довериться – и упокоиться с миром, пока еще что-то осталось от души, пока все не заместила злоба. «У тебя есть шанс родиться заново и прожить лучшую жизнь, – тот самый шанс, которого нет у самого Тсузуки. Впрочем, никто не знает, что выберет после смерти эта девушка. Возможно, ей тоже будут предлагать должность, соответствующую силе ее духа. – Забудь того, кто причинил тебе боль. Не нужно прощать, если не хочешь, просто забудь – это ведь тоже месть. Не помнить, не позволять ему отравлять тебе существование... ты умерла, тебе нужно двигаться дальше. Он умрет и ответит перед судом за все, что сделал. Думай о себе. Соберись. Вспомни, кем ты была... иди ко мне. Я покажу дорогу. Не бойся...» Запах сырости уходит. Прикосновение души уже не кажется таким отвратительным. Все получилось... он действительно еще может выполнять свою работу. Даже, кажется, лучше – потому что применяет некоторые слова, которыми пытались успокоить его самого. «Ты можешь мне верить. Я знаю, каково это – когда человек, которому ты хочешь понравиться, причиняет боль...» Чужое доверие успокаивает, тем более что Асато прекрасно знает, что делать дальше. Отработанная процедура даже особой грусти не вызывает – именно сейчас шинигами наконец-то чувствует право гордиться своей профессией. И больше не ощущает себя бесполезным – что при всех недостатках его работы все же неприятно. Он может делать то, что действительно имеет значение и смысл, а все остальное можно забыть. По крайней мере, на время. Да, у любого доброго поступка бывают неприятные последствия, но о них можно подумать, когда они наконец наступят... если наступят. Девушка имеет все шансы на снисхождение, это раз, и никто не заставит инициативного шинигами раньше времени выйти на работу, когда нужно только чуть-чуть подождать до восстановления полной формы. Обычно ведь от него требуется вовсе не умение вести переговоры с призраками при минимальном участии шики. Впрочем, Рикуго тоже надо поблагодарить. Дождаться вначале, когда душа отправится по назначению, конечно... непрофессионально говорить о закулисной стороне работы при, так сказать, клиентах. А уж тем более – о личном... отношения шики и хозяина вполне подпадают под этот параграф. –Без тебя я не справился бы, – Тсузуки вполне искренен, это не дежурная вежливость с его стороны. – Кстати, мы тут ничего не порушили? Несмотря на все предупреждения, не хочется оставлять бардак в доме Алистера и вынуждать друга прибирать то, что вполне можно восстановить своими руками. Вот только понять бы для начала, что именно успела сделать призрачная девушка... если вообще успела. Странно – обычно Асато все равно, что за беспорядок сопровождает его действия, но ведь он так редко работает на до такой степени своей территории... да, сейчас не нужны ничьи напоминания и воззвания к совести. Тем более, он не демона гонял, а всего лишь... –Все нормально, – звук такой, словно стирают каплю воды со стекла. Кончиком пальца. – Ты же знаешь, я умею работать аккуратно. Хозяин этого дома даже не поймет, делал ли ты что-нибудь. –Поймет, – Тсузуки улыбается. Ведь они все обсудили... и пусть другие полагают, что без этого можно было обойтись. Между друзьями не должно быть таких секретов. – Ты хотел мне что-то сказать, кажется. Перед тем, как мы начали... или я ошибаюсь? –Нет, тебе не показалось, – шикигами снова касается его плеча. – Это касается будущего... твоего и того человека, с которым ты здесь живешь. –Ему что-то еще угрожает? – кажется, это называется боевой стойкой. Когда все тело напряжено, и готовность действовать близка к максимальной, несмотря на усталость от выполненной работы. –Ничего... пока ты рядом, – Рикуго почти никогда не ошибается. Ему можно доверять. – Ты не приносишь этому человеку ничего, кроме счастья... в твоем обществе он меняется к лучшему. Я чувствую его силу, но в тебе он нуждается, чтобы не потерять контроль... чтобы видеть смысл в своих делах. И он это тоже знает. Так что не сомневайся в нем, сейчас его заботит только твое благо... –Ну конечно, – Асато немного смешит этот серьезный тон. Это ведь естественно... хотя, не так давно шинигами сомневался в том, что Алистер – не кто-то другой. Конечно, Рикуго это почувствовал. Вот и попытался предупредить. Пока Тсузуки не столкнулся с очередной уликой, столь же «значимой», как и та неизвестно чья сережка, о которой и заговаривать-то стыдно. Пока не испугался в очередной раз неизвестности. – Ведь он мой друг. –Он очень тебя любит, – в интонации шики ничто не внушает тревогу, поэтому Асато не чувствует подтекста. Да и есть ли он вообще? Только реакция на вполне нейтральное слово, с которой можно справиться. – Поэтому не затягивай... позови его сейчас и обрадуй. Рикуго вкладывает в его ладонь телефон. Да, действительно, зачем чего-то ждать? Ритуал проведен, квартира чиста, можно праздновать... а не тратить время, думая том, как аукнется правильный поступок. –Я так и собирался сделать, – Тсузуки жестом отпускает шики и говорит уже в пустоту: – Раз и ты советуешь... значит, я в кои-то веки прав. Лишенный чужого присутствия дом как бы меняется. С одной стороны, легче – нет больше гнетущей ауры, давящей угрозы... с другой – тяжелее. Как будто присутствие призрака делало эту квартиру тем, чем она была... впрочем, это глупая мысль. Просто тишина и одиночество действуют на нервы. Голос Алистера в трубке мгновенно разгоняет сгустившее напряжение. Друг скоро придет... остальное просто не имеет значения. Асато нащупывает диван и садится. Слова Рикуго... может быть, дело в них. Что-то они тревожат, хотя вначале показались банальностью, способом раз и навсегда успокоить подозрения, от которых Тсузуки и так отказался. Наверное, стоило чаще обращаться за советом к шики, и неважно, что так не делают. Не делают те, для кого чуть ли не каждый вызов – борьба, кто считает себя умнее духов и полагает, что они не разбираются в современной жизни. Зато их вряд ли сможет переубедить враг, даже сильный. Они служат хозяину – как бы ни противно выглядела эта формулировка, но суть она передает. Ты чувствуешь, когда с шикигами что-то не так – особенно если он с тобой так долго. «Рикуго хотел, чтобы я перестал сомневаться – а я вместо этого опять пытаюсь искать то, чего нет. Мне тоже нельзя быть одному. И я нуждаюсь в ком-то, чтобы контролировать себя... так сложно верить в то, что на сей раз меня никто не бросит, не испугается, не оттолкнет...» –Ты здесь? – да, это ж надо – так задуматься! Даже не услышал, как замок открывается. Вот и кажется, что Алистер возник из ниоткуда. – Знаешь, я боялся, что ты уйдешь... –С формальностями разберутся и без меня, – вроде бы он упоминал, что договорился... или нет? В любом случае, простая логика подсказывает, что слепого не имеет смысла заставлять писать отчет. –Понимаю. Просто... у меня было такое глупое подозрение, что ты пришел только ради этой девочки, – Алистер немного взволнован, и его слова вполне это объясняют. Обычному человеку столкновение со сверхъестественным пережить не так просто. Но еще сложнее, когда чудо, каким бы темным оно ни было, заканчивается – а мир при этом не меняется. Он остается таким, каким был – вместе со всеми чудесами разом. – И знаю ведь, что это не так, но все равно боюсь, что ты однажды исчезнешь, Асато, так же неожиданно, как появился... –Я никогда не исчезну. Даже когда начну видеть и вернусь к работе. Для тебя у меня всегда будет время, – а чем это пахнет? Похоже на живые розы, в смысле, свежесрезанные... запах живого всегда можно отличить от химии. – Ты решил принести ей цветы? –Да... знаешь, хоть я ее и не знал, все-таки мертвый человек нуждается в известном... уважении, – хруст пленки, в которую, видимо, завернут букет. – Мы не знаем, где она похоронена. Поэтому – пусть хоть так... сейчас достану вазу. –Можно? – Алистер понимает намек верно. Тсузуки легко нащупывает стебли – шипы срезаны, – и вдыхает такой сильный аромат. – Думаю, ей было бы приятно. О ней так мало думали, пока она была жива... я это почувствовал. –Вечная история, – стук дверцы шкафа, шелест бумаги. – Увлеклись мы немного... никогда не думал, что объем газет может настолько возрасти, если их помять... а, вот она. Алистер идет в ванную, слышно, как он открывает кран, а шинигами тем временем продолжает принюхиваться к розам, невольно гадая об их цвете. Асато в своей жизни много возился с цветами, но определять их вслепую так точно не научился. Даже если они красные, а не цвета смерти – что с того? Нет смысла будить подозрения, когда они настолько крепко спят. И не стоит отталкивать от себя того, кому ты только помогаешь, держась поблизости. Хорошие предсказатели не ошибаются, это так же верно, как и то, что пол не качается под ногами. –Ты устал? – Алистер забирает цветы и разворачивает, чтобы поставить в вазу. – Тяжело пришлось? –Не очень... но давай сегодня никуда не пойдем, – Тсузуки откидывается на спинку дивана. Три с половиной дня... возможно, он еще сможет увидеть эти розы. Скорее всего, они все-таки белые. –Как скажешь, – похоже, друг успокоился. По голосу слышно. – Сделать тебе чаю?