Любовь слепа

Иногда от попытки заранее разобрать ситуацию становится так тяжело, словно пережил все на самом деле. Богатство фантазии – не всегда плюс. Асато слишком подавлен, о возможности потерять своего нового друга он явно начал думать не сегодня. Так что сложно винить его в страхе, в том, что тактильный контакт шинигами старается не разрывать. И возмущаться невозможно, хоть и понимаешь, кому адресована эта нежность. Оттолкнуть его сейчас от маски – худшее, что можно сделать. Меньшее зло – пересилить себя, побыть рядом, когда ты так нужен, и думать при этом о всем, что может понадобиться для предотвращения... разумеется, не поголовного стирания памяти, а открытых боевых действий иного толка. Главное – нанести верный упреждающий удар, пока противник еще только пытается осмыслить свежеоткрывшиеся обстоятельства. То, что повелитель теней еще на стадии подозрений, очевидно. Будь он уверен, не стал бы тратить время на уговоры, а сразу принес бы доказательства. Но для того, чтобы раскопать правду, нужно время, пусть даже производительность у копающего приближается к типичным для экскаватора значениям. И нужно знать, с какой стороны браться за вопрос. Судя по словам Тсузуки, в последние дни его коллеги были по уши заняты. Но, даже если свободное время у этого «секретаря-бухгалтера» появится, он будет долго натыкаться на ложные следы. Так что, скорее всего, немного спокойствия гарантировано... а много и не надо. Маловероятно, что на больничной территории Тацуми рискнет развязать настоящую схватку, пренебрегая возможным гневом начальства. Мураки, конечно, не в лучшей форме, но лишние разрушения и неизбежные человеческие жертвы плюс вероятность огласки – вполне надежный щит, если брать по совокупности. Конечно, аффект всегда возможен, как и попытка наплевать на летящие при активной рубке леса щепки. Только вот доктор ретироваться в случае чего успеет, а последствия останутся. Даже забавно было бы заставить повелителя теней до такой степени потерять голову, если бы не Асато. Хотя провокация может помочь. Вряд ли после такого безрассудства секретарю удастся отмыться. Казутака перебирает в голове возможные магические атаки. Противодействие теням в первую очередь. Что-нибудь простое, малозатратное... И на всякий случай нужно подготовить защиту от ментального воздействия. Да, этот вариант с аффектом не вяжется. Только вот личность вроде Тацуми вполне может просчитать действия на шаг вперед и не поддаться, попытавшись вместо этого загрести жар чужими руками. В точности по инструкции... если, конечно, насчет стирания памяти Тсузуки не напутал. Но, скорее всего, это и правда хорошо отработанная процедура. Не для сотрудников (иначе у одного шинигами точно не было бы многих проблем с психикой), а для свидетелей, которых нельзя устранить... имейся основания для последнего – такую операцию провели бы раньше. Однако, видимо, прегрешений не хватило. «Так что я не лгу и не переоцениваю свои силы, – Мураки легонько гладит любимого по голове. – Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. Даже если ты не сразу это оценишь». Надо будет все-таки чуть подробнее расспросить Асато о свечах жизни, потом, когда будет время. Ведь, получается, всегда есть опасность, что бездействие противника связано с тривиальной причиной – все уже делается само собой. Но для того, кто всю жизнь боролся со смертью, предопределенностью и прочими проявлениями естественного порядка вещей, такое положение дел не выглядит непривычным или непреодолимым. Поэтому расспросы доктор откладывает на потом, на то гипотетическое время, когда можно будет задавать вопросы с конкретными именами. Стрелки часов медленно описывают круг за кругом. Перед тем, как уложить Тсузуки в постель, Казутака достает оттуда мобильный телефон, мельком оценивает количество звонков. Номеров несколько. И все-таки хорошо, что эти наглые шинигами не осмелились явиться сюда, хотя могли бы. Возможно, кто-то из них понимает, насколько опасно подвергать дополнительному стрессу человека в таком состоянии. Даже если частично он от человека и отличается. Большинству из них Асато нужен здоровым, хоть и, скорее всего, по разным причинам, не все из которых благовидны при мало-мальски пристальном рассмотрении. Тсузуки несколько секунд удерживает его за руку, но так и не решается попросить о чем-либо. После того, как они пообещали не терять друг друга, Асато в целом молчалив и погружен в собственные мысли. Мураки не стремится каким-то образом «расшевелить» его, понимая, что любые попытки лишь заставят бедного шинигами нервничать. Ему вовсе не требуется сейчас испытывать чувство вины за свое неумение мгновенно прийти в себя. Он нуждается в компании и поддержке, в друге рядом... или по крайней мере поблизости. Можно было бы посидеть здесь ночью, конечно... только это было бы совсем невыносимо. План действий готов, отвлекаться больше не на что... Снова накатывает ревность. Доктор прекрасно знает, как можно по-настоящему помочь Тсузуки, встряхнуть его, заставить думать на совершенно другие темы... Сейчас это можно было бы провернуть легко и просто. Расписавшись заодно в своей полной беспомощности и некомпетентности... в том, что без маски добиться результата никогда бы не удалось. Нет уж, не стоит злоупотреблять безоговорочным доверием любимого. Именно потому, что Асато сейчас был бы не против. Все вольности – только после снятия масок. Этот карнавал и так затянулся. Заснуть не удается. Казутака не может не прислушиваться к тому, что происходит в соседней комнате. Он ловит себя на том, что пытается стереть с запястья нематериальный след от пальцев Тсузуки. И, кажется, убеждает себя в том, что ничего особенного не слышит... потому что очень хочется встать и пойти проверить. Увидеть своими глазами. А потом Мураки все-таки слышит... Тихие всхлипы, которые уже не спишешь ни на галлюцинации, ни на сверхъестественные причины. Тут же хочется обругать себя за глупость. Кому стало легче оттого, что он ушел, бросив Асато одного справляться с кошмарами? Ладно, Тсузуки постеснялся попросить прямым текстом составить ему компанию... Доктор решительно откидывает одеяло и по дороге старается не думать о том, что причина у такого поведения была. Именно та, которая заставляет сейчас бежать, услышав крик, и сразу же бросает Казутаку к его любимому шинигами. Он больше не может держать дистанцию, больше не может ограничивать себя... поэтому прижимает к себе испуганного Асато и, не удержавшись, применяет самое лучшее средство против истерики, которое невозможно запатентовать. Доступное практически каждому. Между ними сейчас ничего нет. Тсузуки отшвырнул одеяло, борясь с какими-то своими ужасами, его тело кажется обжигающе горячим. И он отвечает на поцелуй, не слишком умело, но так самозабвенно... он обнимает Мураки, позволяя без труда понять, как возбуждает его этот контакт. Возбуждение у самого доктора проходит в тот момент, когда он дотрагивается губами до бешено бьющейся жилки на шее Асато. Резко и сразу... но отстраниться от шинигами сейчас выше его сил, пусть даже сердце и разрывается от боли. Тсузуки сейчас целует и откровенно хочет не его... не Казутаку, а чертову маску, проклятого несуществующего Алистера, которому доверяет именно до такой степени! Хочется укусить доверчиво подставленную шею, но вместо этого Мураки продолжает ласково касаться губами раскаленной от страсти кожи. Асато не виноват, это все адреналин, нормальная реакция организма на страх, на не до конца сброшенный стресс... ему просто требуется разрядка. Доктор осторожно сжимает ладонь на твердом члене, мысленно пытаясь успокоить себя самого. Он сильнее, чем Тсузуки, и справится с последствиями. Обязательно. Нужно только закончить начатое. Планы никогда не исполняются в точности... их отношения и так слишком долго были невинными. Казутака снова целует своего шинигами в губы, запечатывая таким образом рвущийся наружу крик, это вечное и неоригинальное «я люблю тебя». Это единственное, что можно сделать сейчас для себя... не выпустить, не дать произнести имя. Нет никакой иллюзии, которую можно было бы поддержать таким образом. Ответ известен заранее. Просто, если он прозвучит, Мураки ни за что поручиться не сможет, а Асато не выдержит, если сейчас оставить его одного. Тсузуки обмякает на кровати, позволяя доктору привести его в порядок, в полной мере насладиться возможностью прикоснуться к совершенному телу. Он ничего не пробует сказать, включенный свет совершенно не беспокоит его... просто не стоит отходить далеко. Подобрав с пола одеяло, Казутака укладывается рядом с полусонным шинигами и обнимает его, шепотом обещая защитить. Асато вздрагивает, но это явно остаточное явление. Ему, в отличие от доктора, ничто не мешает окончательно отключиться.