Осколки

Стук пальцев по клавиатуре; на мониторе – одни и те же слова, бесконечно повторяющиеся в бесконечной цепи. Футасе ненавидит эту новеллу, этот компьютер, эту комнату, Викросс и себя. Каждый день она запирает дверь и сосредотачивается, но – пальцы по-прежнему не желают гнуться, а на мониторе появляются все те же (до боли знакомые!) буквы. Только для того, чтобы потом исчезнуть. «Маю. Белая комната. Белая комната. Маю». Футасе опускает голову на клавиатуру и, в отчаянии ударив кулаком об стол, отправляет документ в корзину. Футасе отпирает дверь и ложится на кровать, долго смотря в потолок, затем – на полку с книгами. Футасе тяжело дышит. Это сложно. Предыдущие новеллы выжали из нее все соки, и она действительно больше не может. Футасе никогда не любила читать, не отличалась особыми талантами и даже не представляла, что когда-нибудь ее жизнь будет зависеть от романа… ее же авторства. Ее тошнило от всего, что связано с Викроссом, белой комнатой, Маю, белой комнатой. Теперь она понимает, что на самом-то деле проиграла; всматриваясь в фотографию Фумио, Футасе молчит и вздыхает уже спокойнее. Она почти смирилась. Футасе действительно больно вновь садиться за компьютер, но желание Фумио все еще не исполнено. В какой-то момент Футасе осознает, что уже согласна вернуться обратно в карту, но… как же тяжело нести на себе бремя чужой мечты. Так сложно. Руки зависают над клавиатурой. Кажется, Футасе только что написала предложение, но внутри по-прежнему до боли пусто. А пальцы Фумио раньше (так просто!) парили над клавиатурой. Для нее писать было легко, как дышать. Глядя на это, Футасе думала, что тоже так сможет. Ах, как же она ошибалась. Фумио. Фумио, ты слышишь ее голос? Маю. Белая комната. Комната… Фумио, ты смотришь? Она все еще пишет. И ей так сложно.