Осколки

Сумиреко не могла проиграть. Она прошла слишком длинный и тернистый путь, чтобы сейчас споткнуться и выбросить все усилия на свалку из-за поцарапанного локтя. С каждым шагом рука Сумиреко скрипела и все сильнее провисала на разрывающихся проводах. Сумиреко не обращала на это внимания, ведь цель была так головокружительно близко. Сумиреко почти чувствовала вкус победы, от которого у нее темнело в глазах; она не могла думать ни о чем ином, и лишь сильнее сжимала в кулак помятые пальцы. Удары Сумиреко казались до хладнокровности профессиональными. Хлесткие и меткие, они заставляли верить, что Сумиреко жила в сражении. Но на самом деле у нее дрожали руки – то ли от нетерпения, то ли от навязчивых мыслей, что даже сейчас не покидали ее голову. Она совсем не чувствовала ярости. Лишь устойчиво ощущала, как почти сжимает в ладони мечту. Сейчас она всем докажет. Сумиреко не могла проиграть. Эта простая фраза бесконечно много раз сама по себе прокручивалась в ее голове, словно сломанная пластинка. И отвратительно скрипела. Сумиреко путалась в отвратительных картинах, воспоминаниях и осознании того, насколько она несчастна; все это с невероятной силой тянуло ее вниз, и взгляд девушки безумно бегал по сторонам. Внутри Сумиреко кто-то кричал, что она – сильнейшая. Она вторила этому крику. На пределе легких. «Сильнейшая». Декорации стремительно менялись, и Сумиреко в ужасе падала куда-то внутрь себя, и со всех сторон неразборчивый хор голосов молил ее продолжать. Не сдаваться. Но Сумиреко стремительно утягивало на дно собственной одержимости, и дышать становилось все тяжелее. Спустя долю секунды от нее не остается и следа. Сумиреко просыпается в холодном поту, жадно хватая воздух искусанными губами. От ужаса у нее кружится голова; кажется, уже третью ночь подряд она открывает глаза и больше не может заснуть. Сумиреко знала, что видит этот сон не в последний раз. А еще у Сумиреко немного дрожали руки. Сегодня – ее первый день в Курогуми.