Осколки

Поместье с бешеной скоростью наполняется раздражающей трелью звонка. Вот Сумиреко коротко вздыхает, вот отрывается от плиты, а вот спускается вниз по винтовой лестнице – в совершенно неподобающем виде, переднике и розовых тапочках. Она ведь не знает, кто стоит за порогом. А за порогом всходит до скрежета зубов яркое солнце, и Сумиреко едва удается подавить новую волну ненависти к его беззаботным лучам. Ичиносе открывает рот, но вдруг застывает вместо того, чтобы выпалить приветствие. – У Вас отличные тапочки, Ханабуса-сан! – смеется она, и вкус ее смеха напоминает монету в десять иен. Сумиреко не находит, что сказать, а потому (по-королевски холодно) подчеркнуто вежливо принимает пустую бумажку об окончании пустого Курогуми. Сумиреко про себя отмечает, что ей можно неплохо растопить камин. Вполне практичная польза. Сумиреко уже почти готова захлопнуть тяжелую дверь, но ей неожиданно загораживает проход совершенно неповторимое лицо Ичиносе. Хару разочарована. Сумиреко почему-то бросает в дрожь и, на всякий случай заглянув за плечо Хару (вдруг и там эта кроличья проблема), она совершает глупую ошибку. – Кстати, Ичиносе-сан, Вы как раз вовремя. Не хотите ли попробовать моего омурайсу? – Ханабуса чарующе улыбается и слегка взмахивает кулинарной лопаткой, словно волшебной палочкой. Ичиносе, конечно, не могла отказаться. Сумиреко знала это и даже не повела бровью, когда лицо Хару вновь засияло, а сама она рассыпалась в благодарностях. В конце концов, со стороны Сумиреко было бы крайне невежливо просто выгнать ее. Ведь это значило признать свое поражение, показать, что Сумиреко до сих пор злится (а Сумиреко ни в коем случае не злится!)… Приглашение на обед было совершенно необходимо. Тем более, что это ни к чему ее не обязывает. А еще это хороший повод продемонстрировать Хару, насколько Сумиреко лучше ее, и как хорошо она умеет готовить, и как замечательно принимает гостей, и как потрясающе заваривает чай, и как ей прекрасно живется даже без способности королевы пчел. Но Сумиреко, конечно же, просто хочет показать Хару, что тоже не лыком шита. Сумиреко вообще на нее все равно. И все же, когда Хару хвалит ее еду, в Сумиреко незаметно расцветает нечто хрупкое, а побочным эффектом становится легкий румянец. Сумиреко поспешно делает вид, что у нее ужасно чешутся щеки, и делает еще одну необходимую ошибку. – Могу и Вас научить, если хотите, – вкрадчиво говорит она и зачем-то наливает Хару еще немного чаю. Чтобы не показаться невежливой, а не с целью подержать ее у себя немного подольше. Ичиносе, к сожалению, соглашается, и Сумиреко едва не начинает объяснять ей, что просто хочет продемонстрировать свои умения и попрактиковаться в готовке. А заодно еще раз показать Ичиносе, что их соперничество закончилось, даже не начавшись (Сумиреко ведь лучше по всем параметрам). А потом, когда Хару приходит, Сумиреко ведет себя совсем неловко, и заново учится держать нож, и заново учится пользоваться неповоротливыми протезами, а еще ровно дышать. В конце концов, никто прежде не смотрел, как она готовит, и в таком поведении тоже нет ничего особенного. – Спасибо за урок, Сумиреко-сенсей! – на этот раз смех Хару на вкус как цианид, хотя Сумиреко никогда его не пробовала. Просто знает. Хару бодро убегает в сумерки, и Сумиреко чувствует, что все прошло совсем не так, как надо. А бумажка об окончании школы почему-то не горит адским пламенем в камине, а до сих пор лежит на столе. У Сумиреко не нашлось времени убрать ее. Сумиреко весь вечер с упорством перфекциониста убирает кухню, позже – гостиную и прихожую. Потому что встречать гостей надо в роскоши и великолепии. И еще на следующий день она надевает свое самое красивое платье; в конце концов, не проигрывать же Хару во внешности. Задав себе вопрос, а не слишком ли сильно она старается что-то ей доказать, Сумиреко еще раз проходится по полке пыльной тряпкой. Вопрос повисает в воздухе; таких вопросов под потолком уже достаточно, и они постепенно вылетают из трубы вместе с дымом из камина. Увидев на пороге Азуму, Сумиреко мрачнеет и крепко связывает желание вышвырнуть ее за порог. Железными прутьями. Хару щебечет, что Токаку тоже должна попробовать готовку Сумиреко, но Сумиреко абсолютно все равно. У нее лишь слегка скрипят пальцы (протезы не могут хрустеть). Ханабуса, впрочем, решает впустить ее; в конце концов, какая разница, есть ли кто-нибудь на кухне помимо нее и Хару. На протяжении занятия Сумиреко слишком много молчит, слишком коротко объясняет, и движения ее рук резкие, импульсивные, но до профессионализма точные – как у серийной убийцы. Хару отшучивается и тщетно пытается занять место между Токаку и Сумиреко, чтобы помешать ей постоянно «ненароком» задевать Азуму железным плечом. Когда они, наконец, уходят, Сумиреко замечает, что сегодня кухня гораздо грязнее, чем в прошлый раз. Сумиреко оставила там много мусора из своих мыслей. Задержав Хару на пороге, Сумиреко резко закрывает дверь, отрезая Токаку от своего особняка, и облегченно вздыхает, словно сбросила с себя ненужный, но тяжелый, груз. На лице Хару – сосредоточенность и былое разочарование, и Сумиреко чувствует, что ее подключили к розетке. Ее больно ударяет током. – Хар… Ичиносе-сан, можно попросить Вас об одолжении? – Сумиреко немного волнуется. Просто потому, что сейчас скажет нечто глупое, а не потому, что боится услышать ответ. – Пожалуйста, приходите в следующий раз без… этой, – как можно более сдержанно попросила Сумиреко, но в словах чувствовался гнев и раздражение, а в тоне – предательская неловкость и смущение. – Конечно, Сумиреко-сан!.. – неуверенно воскликнула Хару, осмысливая сказанное, но Сумиреко тут же перебила ее. – Только не поймите меня неправильно. Она просто совершенно не умеет готовить, путается под ногами и сильно пачкает пол, – Сумиреко все так же вежливо улыбалась, но на лбу у нее проступал холодный пот. – … Сумиреко-сан, Вы такая смешная! – Хару действительно искренне улыбается, и Сумиреко чувствует себя одновременно глупо, ошарашенно, униженно и отчего-то очень легко, словно Хару взяла ее за руку, и они вместе поднимаются ввысь. Сумиреко смеется вместе с Хару – просто чтобы разрядить обстановку. Она инстинктивно тянет к ней тонкие пальцы, но Хару уже легко прикрывает за собой дверь и привычной прыгающей походкой уходит прочь. Сумиреко наблюдает за ней в окно. Сумиреко уже хорошо выучила ее походку; Хару пружинит на цыпочках, почти не касаясь земли, Хару стремится в небо, словно солнце на рассвете. Сумиреко знает это просто потому, что очень наблюдательная и любит подмечать всякие мелочи. Завтра у Сумиреко совершенно случайно не окажется нужных продуктов, и они вместе пойдут в магазин, а потом Сумиреко совершенно случайно предложит прогуляться в парке, и они посидят на ее любимой скамейке, и Сумиреко узнает, какое у Хару любимое мороженое. Потому что Сумиреко просто нужно подышать свежим воздухом, в обучении Хару необходим небольшой перерыв, и… Когда для новых вопросов уже не остается места, комната взрывается неожиданными ответами, и Сумиреко вздрагивает от ужаса. Сумиреко закрывает глаза и затыкает уши, чтобы случайно не понять то, что она уже и так знает. К счастью, после громкого взрыва в комнате воцаряется живительная тишина, но из ее сознания по-прежнему с невероятным напором выскакивают сомнения и попытки разобраться. Вскоре у нее совершенно кончаются нелепые отговорки. В конце концов, сколько бы Сумиреко не искала оправдания, эта история началась уже давно. Ее так просто не остановить.