Осколки

На шее Хару висит петля. Делая очередной шаг, Хару боится, что петля затянется, но – нет, она по-прежнему ходит с этой веревкой, и та смешно болтается на шее, словно колокольчик, и никто как будто не замечает. Хару вскоре начинает казаться, что это и не петля вовсе, а ошейник. Хару, наверное, кому-то принадлежит; она не знает, куда тянется веревка, но хочет выбраться. Чувствует себя взаперти, и это – жгучее, давящее чувство; Хару знает, что её жизнь – не только её собственность, но не готова делить ее с кем-то настолько жестоким, чтобы тайно повесить на нее подобный груз. Когда появляется Токаку, все переворачивается с ног на голову, думается Ичиносе. И отныне все будет совсем не так, как прежде; Хару хочет повернуть время вспять и отменить эту встречу, ведь краски сгущаются, и они неожиданно темные. Хару чувствует, что теперь у нее еще и скованы ноги. Она топчется на месте, не решаясь сказать Токаку, что на самом деле все совсем не в порядке спаси меня все не совсем так, и Хару не совсем такая. Она чья-то. А Токаку как будто не замечает, что веревка и цепь у них одна на двоих; Токаку словно идет с завязанными или закрытыми глазами, словно она специально ничего не чувствует. Или же совсем не знает себя, других, настоящий мир, настоящий груз и совсем (не)заметные свинцовые петли. Разглядев веревку, Токаку, недолго думая, затягивает ее – и веревка проходит сквозь Хару. Токаку душит себя, душит свои воспоминания, душит чувства, душит надежду. Ей больно, Токаку бьется в агонии, и агония тянется неделями, месяцами, годами. Больше не прекращается. Токаку настолько больно, что она придумывает себе мир, в котором все хорошо, в котором – лепестки сакуры и совместный выпуск из Курогуми, в котором правильный ответ на вопрос Каибы, в котором все совсем не так, хотя временами очень реально. Потому что веревки и петли, которые до сих пор тянут Токаку вниз – это чей-то обман, глупая шутка. Токаку, впрочем, все равно чувствует действительность под кожей. А еще она чувствует себя (само)убийцей, и это жестоко. Несправедливо. Зато, наверное, правильно. Хару ведь, в конце концов, освобождается. И ей так легко.