Осколки

Неожиданно сверкнувшая молния подчеркивает острые черты лица Улис, и на ее фоне глубокая ночь кажется белой. Улис не думает, а делает, она, как сумерки – просто наступает каждый день, и это абсолютно неудивительно. Вот она проверяет иллюзии Акиры на прочность, ударяя их ногой, вот надламывает Хитое и приводит Руко в ужас, а затем купается в осколках и чужих страданиях. Улис чувствует себя так, как и должна – идеально. Улис не любит рамок, границ, протоптанных тропинок и проверенных методов, она бесконечна, везде и нигде, она – всепоглощающий ужас. Улис незаметна в толпе, она всегда разная, она и вовсе не существует как человек. Улис – эмоция или эпидемия, и ей очень нравится такое сомнительное существование. Нравится заражать собой других. Когда Акира в ужасе хватается за шрам, пугаясь своего уродства, стыдясь спутанного клубка тьмы внутри, Улис слегка ухмыляется. Впрочем, нет, ей все равно; Улис всего лишь смешно знать, что Акира ощущает себя тьмой. Существует лишь одна тьма, и это… Верно, все это время бедняжка Аки была не более чем ее шлейфом. Бездумно выполняла приказы, тенью металась за ней, и для чего? Чтобы еще глубже запятнать себя серым цветом? Улис могла бы рассказать ей о бескрайней ночи, которая все равно наступает с каждым днем, и о шкале черного и белого, где Улис – самая крайняя, и могла бы показать ей сгусток отвратительного наслаждения, приправленный чужим страхом – дьявольски неправильную душу, будь Акира достаточно интересна ей, чтобы оправдать подобную трату времени. Синдром восьмиклассника и обжигающая похоть незаметно затягивают взгляд Улис розоватой пеленой, и она видит себя почти демоном, особенной, несравненной. Улис слишком занята осуществлением своих планов и греховным наслаждением от жизни, чтобы заметить вспышку сверхновой тьмы. Улис ломает других потому, что ей так нравится, она ведь не может прожить и дня без пыток. Животный ужас необходим Улис, как воздух, и она питается им, чтобы идти дальше и ломать, портить, пачкать, чтобы не потерять себя и не сойти с ума (сейчас Улис на самом деле абсолютно нормальна). А что же Акира? Та, на кого Улис с презрением смотрит сверху вниз, словно на сероватый ночной туман? Акира не знает, зачем ей все это. Сперва это ради Улис, а потом… Акира уже не помнит. Она просто протягивает руку вперед, а в руке случайно оказывается разбитая бутылка, и осколок случайно впивается кому-то в шею, и Акира даже не осознает этого. Акира бредет то ли вперед, то ли куда-то влево, пошатываясь, и она уже по колено в болоте, с каждой секундой погружаясь все глубже. Негативные эмоции в ней множатся, переплетаются и, в конце концов, неожиданно взрываются бурей отчаянно мрачных действий. Улис не заметила одну очень важную проблему: Акира способна на многое. В своем безумии Акира падает на самое дно колодца, и ее оттуда уже не вытащить, там холодно и темно, но рядом с Акирой колодец, должно быть, чувствует себя погожим июньским деньком, а Улис должна чувствовать себя… Когда Улис пронзает острая боль, и всю тьму внутри нее засасывает в воронку (где-то в области печени), она по-прежнему желает оставаться в неведении, смотреть и говорить свысока, но на лбу Улис нервно дрожат капли холодного пота, а бесконечный мрак внутри нее медленно рассеивается, обнажая беззащитную пустоту. Ее шрам не заживает, и Улис впервые… Страшно?