Осколки

Потайные уголки души Маю, оранжевая и синяя (чёрная и белая) – клянутся исполнить её желания. Возрастающая ярость отбрасывает неровную тень на её лицо, и это – Куро, истеричный смех на секунду переходит в наивно-детский, и это – Широ. Противоположные до самого основания, зеркальные, искаженные, их объединяет лишь одно – жизнь за одной целью, и цель эта, эта цель эхом отзывается в голове Маю по ночам (в реальном мире – ночь, конечно же; в белой комнате даже днём нет солнца). Эти единственные её друзья невероятно скрашивают одиночество, и это, пожалуй, единственные существа на земле, которые делают что-то для Маю. Когда эти двое рядом, Маю даже дышит глубже. Ровнее немного. Первой ломается Широ. Да, конечно, она просто не выдерживает ужасного, давящего внешнего мира; это недоразумение, конечно же, не Маю, в этом нет ни толики её, Широ ведь, кажется, готова предать её в любую секунду, лишь бы оказаться поближе к той девчонке. Широ даже называет себя «Тама», такое отвратительное, безвкусное имя; она даже не спросила совета, ну и это, конечно, заставляет ненавидеть. Маю нашёптывает ей колкую ложь, говорит, как делает всё ради неё (убеждает, что всё не наоборот), но Тама закрывает глаза лишь на пару часов, это – затишье перед бурей. Она всё равно хочет увидеть Руко. Так и говорит; плюет на все запреты, как маленький ребенок, отвергает своего создателя, и Маю кричит до хрипоты, размахивает руками, громко так ненавидит, а потом её голос ломается сам по себе, потому что это. Неправильно. Это Тама, – нет, какая еще Тама, Широ, – должна исполнять ее желание, должна вернуться во внешний мир не для того, чтобы встретиться с каким-то бесцветным солнцем, а для того, чтобы сеять такое же бесцветное (чёрный – отсутствие цвета?) отчаяние. Широ должна была делать всё, чтобы Маю была счастлива, и ей становится невыносимо яростно от внезапного бунта подсознания. Широ стало тестно внутри неё; Маю так и знала, что не может полагаться на… ни на кого. – Хочешь повидать Руко? Замечательно, – Маю улыбается, как заключенный на эшафоте и, шёпотом добавив: «Всё для тебя», легко взмахивает рукой, но пальцы немного дрожат. То ли от гнева, то ли от страха, то ли от одиночества. Это закономерно, правда? Маю возвращает ей то, что Широ заслужила – награду за предательство. Тама просыпается в карте, в привычной обстановке пустоты, это всё так знакомо. Кроме ухмыляющегося лица Улис по ту сторону картонки. С первым её вздохом Маю, наверное, чувствует какое-то неправильное облегчение, не торжество, но недовольство, скорее, обиду? Маю думает, что бы придумать еще, чтобы успокоиться, но. Предательство Куро выбивает её из колеи настолько, что Маю желает разбить их обеих. (Только вот боится порезаться осколками лояльности).