Осколки

Если подумать, всё это время Улис была немного… натянутая. Она выверяла каждый шаг и взгляд, словно Акира проводила интервью и решала, принять ли Улис на работу; конечно, это была фальшивая улыбка и натужные слёзы. Улис смотрела на неё, как на скользкое насекомое, смотрела немигающим взглядом и кривилась, лишь отвернувшись в сторону. Даже её голос был как у слегка переигрывающего актёра – правильно поставленные интонации и выдержанные паузы, ровный тон, хорошая дикция, молодец. Словно бы Улис держала у себя в кармане блокнот с крупной надписью на обложке: «Как вести себя с Акирой». Если подумать, то потом она немного расслабилась – всё чаще хмурилась и ухмылялась, всё чаще в презрении отводила взгляд от Акиры или же смотрела пристально и долго, отравляя отвращением и ненавистью, источая его каждой клеточкой своего тела. Прикосновения Улис были гораздо напористее, чем те исцеляющие объятия, когда Акира открылась ей; прикосновения Улис были жёсткими, резкими и сильными, как пощёчины. Но её лицо Улис вообще не трогала руками, за исключением рваного шрама; думается, если бы она могла трогать шрам без Акиры, Улис бы с радостью на это согласилась. Если подумать, даже её губы были холодными, а поцелуи – властными, Улис вбивала её в стену, порой прокусывала губу до крови, и это медленно накапливалось, словно кто-то пускал ей в комнату дым. Акира сперва задыхалась и громко кашляла, а потом привыкла; разве что сквозь туман мир немного размытый. Но зато Акира уже не замечает, что перестала дышать. Эти негативные эмоции Улис питали зависимую Акиру исключительно негативными чувствами – такой же привязанностью и такой же собачьей преданностью, чем сильнее Акиру отталкивали, тем охотнее она возвращалась, как бумеранг. Как цепной пёс; Улис просто смотрела на неё, даже не пытаясь сломать обломки. Если подумать, Акира ведь не замечала этого, пока это не ударило её по голове. Со вспышкой молнии над ней возвышается настоящая Улис, скривившаяся в презрении, и рушится её воображаемый мир, который, конечно, сломался гораздо раньше. Акира просто видит падающие обломки – надо вовремя укрыться от них и не смотреть вниз, но её шрам уже истекает кровью, в животе вместо бабочек возрастает циркулирующая боль. Пустого дыма в её голове так много, что он вытесняет даже базовые инстинкты, а затем он рассеивается, чтобы Акира увидела, как настоящая Улис улыбается. Улис теперь, конечно, даже не смотрит в её сторону, а Акира не может заплакать. Она высохла. Как губка. Улис выжала все её эмоции до конца и выкинула, а теперь звонко смеётся и ведёт себя так естественно; у неё расслабленные плечи и гармоничные движения, она смотрит правильно и думает, наверное, правильно. Дрожит и мерзко скрипит желание Акиры быть рядом, ведь Улис, оказывается, внутри гораздо живее. В конце концов, настоящая Улис даже выглядит… счастливой. Акира не помнит ничего больнее.