D. H.

Стайлз смотрит. Смотрит не отрываясь на свои трясущиеся руки в крови. Мыслить оказывается так же тяжело, как и дышать. Создаётся такое ощущение, что его лёгкие взяли и заменили на какие-то пыльные мешки, и поэтому он задыхается. Нечем дышать. Лёгкие забиты. Они горят изнутри, а сердце порывисто быстро бьётся где-то в районе горла и очень мешает. Приходится дышать ртом. Руки сами собой сжимаются на руле до побелевших костяшек. Их будто бы сводит судорогой — совершенно невозможно разжать тонкие бледные пальцы. Перед глазами Стайлза всё ещё ясно стоит картина: парень примерно его возраста, захлёбывающийся своей кровью. Тёплая, тягучая, она противно чувствуется на руках. Противно. Действительно, так противно от себя ему, пожалуй, никогда не было. Он жмурит глаза в надежде, что видение исчезнет. Не исчезает. И тело само собой, совершенно отдельно от головы и испуганно разбегающихся мыслей совершает какие-то действия: завести машину, отъехать на безопасное расстояние, погасить фары, чтобы полицейский патруль не заметил. Руки опять трясутся, а попытки взять свои эмоции под контроль с треском проваливается. В горле быстро пересыхает от того, что последние пару секунд приходиться дышать ртом, хватая прохладными губами спёртый воздух в машине.

***

Интересно, Дерек чувствовал себя так же, когда в первый раз убил? Когда его тёплые золотистые глаза поменяли свой цвет на холодный голубой? Может быть, он тогда так же, как сейчас Стайлз мерил шагами комнату в таком же темпе? Если бы сейчас здесь находился посторонний наблюдатель, у него бы уже замельтешило в глазах от резких нервных движений, отдающихся пульсирующей резкой болью в плече Стайлза. Интересно, Дерек так же метался в четырёх стенах своей комнаты от осознания случившегося? Стайлзу так хочется что-нибудь разбить. Кончики пальцев просто подрагивают от этого желания сорвать свою непонятную злость на (почему-то) Дерека. Его же вроде бы даже рядом не было в тот момент... Так к чему это чувство? Может быть, именно потому что его не было? Стайлз не знает.