Забавы госпожи Смерть

Очередное утро в этом мире начинается так же, как и в любом другом. Шум большого города, заполнящий комнату невкусным воздухом, смешанным с выхлопными газами, дорожной пылью и смогом. То еще удовольствие, но Мин любит эту мегаполисную грязь и любит ею дышать. Особенно ночью, когда она холодная и мокрая, словно приносит с собой в приоткрытое окно ночные кошмары жителей города. Всю прошедшую ночь Минсок ворочается, пытаясь осознать, что с ним произошло за последние сутки и как действовать дальше. Неизвестно откуда взявшееся чувство к едва знакомому человеку заметно портит ему настроение, потому что, Мин хоть и влюблён, но прекрасно осознает, что Хань для него - человек чужой и непонятно какие еще может выкинуть номера. Хотя ему будет сложно придумать что-то покруче, чем само/убийство в туалете популярного кафетерия средь бела дня. Осознавая всю нелогичность своих чувств даже в этом мире (так или иначе, они познакомились только вчера), Минсок волнуется за китайца и тем сильнее, чем больше вопросов нарисовывается в его голове. Помимо вопросов, Мин боится проснуться утром и найти Лу Ханя в ванной с перерезанными венами и остаться и без него, и без ответов на свои вопросы. Поэтому всю ночь он не может сомкнуть глаз и пристально наблюдает за своим визави. Только попробуй куда-нибудь свалить. Когда комната наполняется утренним светом, а за окном уже начинают гудеть моторы первых такси, Минсок садится на кровати и смотрит на Лу Ханя. Китаец спит, как обычный мужик - раскидав ноги по кровати, в спущенных до половины задницы трусах и пуская на подушку слюни, но Минсок смотрит на него и тщетно пытается унять чувство щемящей нежности, разливающееся в груди. Эта влюблённость - самое парадоксальное из всего, что происходило в его жизни с того момента, как его застрелили в туалете. Но тут уже ничего не попишешь - влюбился и всё. Минсок фыркает и отворачивается. Он предпочитает смотреть на стену и делает это с такой ненавистью, как будто она в чем-то виновата. Хань просыпается через несколько минут и переворaчивается на другой бок. Минсок против своей воли тут же устремляет внимание на свою новую “любовь” и внимательно наблюдает за её пробуждением, не переставая поражаться, какое же умилительное создание этот китаец. Сначала его взгляд неосознанный и болезнный, как у только что проснувшегося младенца. Хань просто моргает и смотрит куда-то вперед, словно пытается понять, где был сон, а где реальность. Чуть приподнимает голову и так же глупо смотрит на Мина, а потом тянет руку к его плечу и заставляет наклониться. От этого незатейливого сонно-утреннего поцелуя сердце Минсока начинает выбивать чечётку в грудной клетке. Он хочет спросить, за какие такие заслуги его так сладко целуют с самого утра, но Лу Хань не дает ему вымолвить ни слова, как будто как-то умудрился прочитать его мысли. ― Не нужно думать о том, что доставляет тебе удовольствие, ― тихим и чуть охрипшим ото сна голосом говорит он. ― Иначе удовольствия уже не будет… * * * ― Не лучшее время для признаний, не находишь? Поцелуями дело не ограничилось, само собой. Лу Хань слишком дорожит своим временем, а Мин понимает, что время, которое они проведут в одной реальности может быть очень коротким. Поэтому требует ответов на свои вопросы здесь и сейчас. Закутанный в одеяло, обнимающий белоснежную гостиничную подушку, сонный и печальный, Хань похож на потерянного ребёнка. Его хочется обнять и утешить, но Минсок понимает, что еще не время. Нельзя показывать ему свою слабость, иначе он вообще откажется что-либо рассказывать. Наконец, Хань начинает говорить. Взгляд его при этом фокусируется на какой-то только ему видимой точке. Как будто он в режиме реального времени просматривает свои воспоминания, как фильм. ― В моей самой первой реальности у меня был друг. Просто друг, ну, как у всех… Или не совсем… Я любил его… Наверное… Мне было пятнадцать лет и ты понимаешь, как реагирует ребёнок пятнадцати лет, когда понимает, что испытывает к своему другу не совсем дружеские чувства. Я пытался общаться с ним, как обычно, но… мне кажется, он тогда всё понял. Уже тогда. ― Этот тот парень на мосту? ― догадывается Мин. ― Да. Его зовут Исин. Причины влекут за собой следствия и Минсок задает вполне логичный вопрос. ― Как он умер? Хань молчит. Смотрит своё кино и внезапно болезненно кривится. ― Это не он умер… ― едва слышно говорит он. ― А я… Мин тихо вздыхает. Слово “смерть” всё еще по инерции вселяет в него ужас. Смерть Лу Ханя - двойной ужас. ― В районе, где мы жили, практически постоянно велись стройки то тут, то там… Мы иногда лазили по этажам вечером, когда уходили строители… И один раз я залез на леса, а они обвалились… Я упал, было больно. Очень, очень больно… Потом темно. Я так понимаю, что меня отвезли в больницу, но я так и не пришел в себя… Всё это время было темно. Ничего не происходило, ничего не было слышно, даже меня не было, просто моё сознание было в этой темноте и… в конце концов, я взмолился, чтобы хоть что-то произошло… И оно произошло… Я умер. А когда очнулся - рядом был он. То же высотное здание и холодный ночной ветер, бьющий в лицо. Исин смотрел на меня испуганно, а потом спросил: “Ты помнишь?” Я понял, о чем он… Понял, что произошло нечто незаурядное. ― И что дальше? Лу Хань вдруг словно бы очнулся и потупил взгляд. ― А потом мы побежали к нему домой и, пока его матери не было дома, занимались тем, чем дети пятнадцати лет заниматься друг с другом не должны, особенно мальчики. Мы почему-то синхронно решили, что просто произошёл какой-то сбой в системе, а то, что я жив - ошибка, и всё равно скоро умру. Хотя бы успеть потрахаться в этой жизни хотелось… ― Подожди, а что насчет Исина? ― Тут самое интересное… ― с улыбкой кивает китаец. В этой улыбке - злость пополам с обидой. ― Долгое время я даже не задумывался… ― Над его вопросом, правильно? ― догадывается Минсок. ― Ты решил, что умер только ты, а на самом деле он тоже умер, но не говорил тебе об этом. Исин покончил с собой, верно? Потому что любил тебя. Так что между вами произошло, что сейчас он от тебя бегает? Лу Хань молчит. Улыбка не сходит с его лица, но она снова какая-то не-улыбка. Грустная, как у родителя, которому его любимое чадо бросает в лицо обидные слова. ― Ты любишь жизнь, Мин? Минсок теряется. Разумеется, он любит жизнь, потому что, как выяснилось, жизнь от смерти качественно ничем не отличается - всего лишь прыжок в другое измерение: из того, где ты был мертв, в то, где ты жив. Какой смысл ненавидеть то, от чего всё равно не избавиться? ― Ну… да. ― Исин тоже любит жизнь, ― кивает он. ― Очень. ― Это плохо? ― Как можно давать этому оценку? Ну, любит себе и ладно. Его дело. ― Так в чем проблема? ― Каждому человеку отведен свой срок. И он этот срок должен отжить в полной мере от первой до последней секунды и что-либо менять он не властен. Именно поэтому самоубийц по ту сторону жизни ждало бы большое разочарование, если бы они могли что-то помнить. Но в жизни случается всякое, единой карты событий не существует. Именно поэтому реальностей так много. Когда жизнь обрывается в одной - он переходит в другую и продолжает жить. Он будет переходить из реальности в реальность лишь до тех пор, пора не придёт его пора умереть. От Смерти не сбежишь, как ты понимаешь. ― Это логично, ― кивает Минсок. ― Иначе доппели были бы бессмерты. ― Ты прав. ― Причем здесь твой дружок? ― Исходный срок Исина - двадцать четыре года. Он узнал об этом и решил пополнить свой баланс за мой счет, оттяпав у меня практически все оставшиеся мне годы, почти сорок лет. Минсок ошеломлённо распахивает глаза. ― Отведённое время можно украсть? ― Да… Сделать это сложно, но у некоторых получается. Потому что нельзя украсть жизнь у человека, который не готов ради тебя с ней распрощаться. Вспомни, у тебя много таких людей? Не думаю… Поэтому, когда Исин узнал о том, что ему осталось жить пять лет, то не придумал ничего лучше, чем забрать оставшееся у меня. ― Вот же ублюдок! ― гневно выкрикивает Минсок и оглядывается по сторонам, как будто Исин должен находиться где-то рядом и он сейчас встанет и наваляет ему. Хань тихо смеётся. Реакция Мина кажется ему забавной и даже местами трогательной. Пусть их чувства ненастоящие и существуют только в этой реальности, а любовь к Исину вездесуща, именно то, как Минсок переживает его боль, заставляет Ханя чувствовать себя лучше. ― Ты прав. ― Ненавижу предателей. ― Я тоже. ― Теперь я точно должен помочь тебе найти этого урода и вернуть тебе твои положенные сорок лет. Внезапно Минсока словно опрокидывает в ледяной океан. Он замирает, едва ощущая, осознавая, что самое важное до сих пор не выяснил. ― Лу… Сколько тебе осталось? Он спрашивает, но не хочет слышать. Не знает ответа на вопрос, но противный комок уже подкатывает в горлу. Некоторые ученые говорят, что люди интуитивно знают любую информацию, которую только пожелают, но не доверяют ей, потому что собственный разум не является для них достоверным источником. Минсок такой же - знает, но не хочет верить. Хань мотает головой. ― Я не скажу. ― Пять лет? ― Мин, тебе не нужно этого знать, ― настойчиво произносит он. ― Я не хочу, чтобы ты мучил себя этим. ― Год? ― Мин… ― Ответь мне!!! ― кричит Минсок. Внутри его буквально выворачивает наизнанку от осознания того факта, что потеряет любимого человека через… ― ...восемь месяцев… Тридцать первое марта, в следующем году… Дата моей смерти. Минсок на мгновение замирает, не замечая, как глаза наполняются слезами. Вся рациональная составляющая его личности летит к чертям и разум полностью оказывается во власти эмоций. Любви, нежности, страха, боли, ярости, обиды… недоумения. Происходящее похоже на чью-то глупую шутку. Только вот кто может так шутить? Разве что сама Смерть? ― Тридцать первое марта - день моего рождения, Лу… И я не допущу, чтобы ты испортил мою праздничную вечеринку своей смертью, понял? Продолжение следует…