Замыкая круг

Ах, какой же это был бесконечный день! Эландер устал настолько, что не смог даже как следует ответить на жаркие объятия радостного Кая, дожидавшегося друзей в апартаментах ректора. Продолжил невпопад какую-то шутку Тируса и признал, что голова абсолютно не хочет соображать. Понимающие друзья тут же оставили его в покое и занялись приготовлением ужина. Пока Тирус и Кай хлопотали у стола, Эл отошел к окну и бессильно прислонился к стене. — Значит, ничего не изменилось? — спросил Эландер, задумчиво глядя на возящихся в снегу малочисленных студентов Академии. — А может измениться? — Фабиан Фростин налил в кубки рубиновое вино и протянул один из них Оллису. — Если выбирать не из кого, то и количество студентов не увеличится. Даже если магический поток вдруг сегодня восстановится, придется ждать, по крайней мере, еще года два, пока классы Академии наполнятся, как прежде. Эл пригубил из кубка. Вино было совсем не крепкое, больше походило на чуть забродивший компот. Но вкус был удивительно приятный. Ощутив горячую истому, разливающуюся в груди, он присел на подоконник — ноги совсем не держали. — Почему ты не позволил мне отказаться? — Никаких разговоров о делах, пока ты не поешь, — спокойно ответил Фрастин. — Ведь и крошки с утра во рту не было, верно? — Я не хочу есть… — Тогда пей вино! — с мягкой строгостью приказал ректор, и Эландер послушно опустошил кубок. Фрастин налил еще. Потягивая ароматный напиток, Эландер почти в полудреме наблюдал, как за окном озорные студенты лихо отстаивали очередной снежный замок. Так же, как и он когда-то… вместе с Торусом, Натаном, Каем… А вот Тирус снежки не любил… Боялся боли, если попадало в лицо… А Торус нарочно тянул брата… — Эл, двигай к столу, иначе мы с Каем отнесем тебя на руках! — веселый звонкий голос Тируса заставил юношу вздрогнуть и нехотя встать. Есть совсем не хотелось. Эл поглядывал, с каким аппетитом друзья уплетали, несомненно, вкуснейший ужин, а сам только перекладывал еду с места на место. Без особого желания он положил в рот кусочек нежного мяса, и вдруг организм, распробовав, проснулся, спазмом заявив о своих правах на получение пищи. Сделав еще один большой глоток из кубка, он уже с большим энтузиазмом посмотрел на тарелку. С каждым новым глотком желание есть просыпалось все больше и больше, и Эл на собственном опыте постиг смысл выражения «Аппетит приходит во время еды». Тело, конечно, разморило, но настроение, безусловно, улучшилось. Он сыто откинулся на спинку и только тут обратил внимание, как хитро щурится Фрастин, поглядывая то на него, то на опустевший кубок. Эл настороженно замер. Он что, намешал туда какого-то зелья? С него станется. Эл быстро поискал на столе графин с вином и, увидев в хрустальной емкости не рубиновую, а янтарно-желтую жидкость, запоздало понял, что его откровенно надули, налив вместо вина магической настойки. И по тому, как рассмеялись сидящие рядом друзья, понял, что заговор против него был общим. Возмущаться было бессмысленно — он снова чувствовал себя полным сил и энергии. Эл тряхнул головой, заставляя бриллиантовую серьгу сверкнуть огненной искрой. — Ну, а теперь можно и поговорить, — удовлетворенно изрек ректор, возвращаясь к трапезе. — Вести о твоем потрясающем успехе на переговорах уже растрезвонили по всей столице. И о твоей удивительной доброте и самоотверженности в освобождении приговоренных. — Когда успели? — У каждого в посольстве есть родные, а у них знакомые, а у тех тоже знакомые и родные. И вообще, если говорить честно, слухи долетели в столицу гораздо раньше вашего приезда. Тебя считают почти святым. — Глупости. Неужели кто-то мог всерьез подумать, что я оставлю погибать двенадцать соотечественников? — У тебя указаний на их счет не было, и ты имел полное право не заморачиваться. — Интересно, — усмехнулся Тирус, лукаво поглядывая на друга. — А о каких еще подвигах Эла стало известно всем в стране? Щеки Эландера запылали, и он бросил быстрый настороженный взгляд на Фабиана. — Рассказов о политических играх вполне достаточно, чтобы накормить обывателя слухами. А было еще что-то особенное в вашем путешествии? Или Элу показалось, или ректор сдержал улыбку. Неужели о его пляске тоже стало всем известно? Но глаза Фрастина вновь глядели спокойно и доброжелательно, без тени насмешки, и Эландер, расслабившись, ответил: — Это посольство вообще было необычным. — Конечно, не каждый раз приходится так круто поменять ход переговоров. — Я не об этом. Понимаешь, Фабиан, — Эл задумчиво поковырял вилкой в тарелке. — Маги Винеи никогда не были особенно сильными и ловкими. И, честно говоря, меня очень удивило, когда они решили так открыто напасть на меня. Неужели они всерьез думали одолеть великого? — Скромность — твое второе имя! — хмыкнул Тирус. — А что ты сам об этом думаешь? — Фабиан впился внимательным взглядом в яркие медово-карие глаза своего ученика. — Видишь ли, — немного подумав, медленно проговорил Эл, — у меня создалось впечатление, что винейцы вели себя настолько нагло, потому что некто сильный и могущественный пообещал им свою поддержку. А затем почему-то отказал в ней. И тогда у них все пошло наперекосяк. Иначе я никак не могу объяснить их дурацкое поведение. Улыбка, так тщательно прячущаяся в глазах Фрастина, наконец, вырвалась наружу, заставив лицо довольного ректора буквально расцвести. — Ты все правильно понял, Эландер. И твоя юношеская несдержанность на этот раз вновь сыграла тебе на руку. — Ну, вообще-то я очень прилично себя вел… В основном, — добавил Оллис, в очередной раз покраснев. Теперь ректор точно сдерживался, но уже от смеха. Однако, взяв себя в руки, умудрился вернуть на лицо серьезное выражение. — Скажи, а что ты кричал, когда против тебя решили использовать магические цепи? — Магические цепи? — злобно сверкнул глазами Кай. — Придурки! Эл непонимающе моргнул, и на лице его появилась совсем детская растерянность. — Не помню. — Ты никогда не помнишь, что говоришь, когда входишь в боевой транс! — фыркнул Кай. — Ты кричал, — сообщил Тирус, — что люди использующие магические цепи — твои личные враги, и что ты никогда никому не позволишь использовать их еще раз. — А потом? — взглянул на друга Эл. — А потом — пуффф! — Тирус сделал красноречивый жест руками, резко раскинув пальцы веером, — и ни цепей, ни придурков! — И что? — Эл вопросительно посмотрел на ректора. — А то, что тот самый некто, о котором ты подумал, был там и все видел. И главное слышал! И понимал, что кричишь ты в состоянии боевого транса и не отдаешь себе отчета в своих словах, а значит, говоришь совершенно искренне. То, что действительно думаешь. — И ты знаешь, кто это был? — спросил Эландер, все больше удивляясь. — Конечно, — кивнул головой Фрастин, — Это был… Ингерд Гренель. Молодые маги потрясенно ахнули. — Ингерд Гренель! — в изумлении прошептал Тирус. — Один из самых могучих великих тенебрисов? — Значит, он выжил? — выдохнул Кай. — Я не знал, что он жив. Но сегодня… Он прислал мне письмо, в котором сообщил, что поверил в честность обещаний короля и решил вернуться на Родину. Эландер, ты умудрился сделать то, что уже два года тщетно пытается совершить Комиссия по розыску и возврату темных магов. — Значит, поэтому тебя назначили руководить комиссией! — понял Кай. — Нет, — лицо ректора стало очень серьезным. — О том, что Гренель жив и собирается вернуться, пока еще никто не знает. Он сообщил об этом только мне. И в свете происходящего твое назначение мне кажется очень странным и подозрительным. Конечно, все знают о твоих талантах, но всем также известно, что у тебя от рук темных погибли близкие, мать, которую ты так любил, кормилица… Все, с кем ты рос и воспитывался. Ты до сих пор сохраняешь траур в доме. О твоем отношении к произошедшей бойне никто не знает. Для всех логично считать, что ты — самый ярый ненавистник темных. И поручить тебе дело их возвращения?.. Можно было бы найти для этой роли кого-нибудь и более лояльного, но не менее способного. Тем более что особая сила магии в комиссии и не потребуется. Думаю, все это неспроста. — Но совет магии поддержал мое назначение. И ты тоже! — Да, потому, что считаю тебя самым лучшим кандидатом на эту должность. Ведь я-то знаю, при каких обстоятельствах пробудилась твоя магическая сила. А вот другие нет… — Выходит, это, что же, подстава? — догадался Тирус. — Похоже на то, — кивнул Фабиан Фрастин. — Но паниковать раньше времени не стоит. Главное — мы знаем, что что-то затевается, и будем начеку. А обвести вокруг пальца меня, тебя, Эл, да и наших друзей будет не так-то просто… Особенно меня… Ректор неожиданно сощурил по-кошачьи зеленые глаза и медленно промурлыкал. — Кстати, по поводу хитростей. Вот интересно, вы двое собираетесь рассказать мне, что еще такого замечательного произошло на переговорах с Винеей, о чем вы так самозабвенно умалчиваете? Эл растерянно моргнул, переглянулся с Тирусом и опустил голову, готовый почти забраться под стол. Рыжик попытался вступиться. — Метр, Эландер не виноват. В конце концов, это моя вина. Если бы я не начал… — Не оправдывай меня, Тир! — обреченно вздохнул Эландер, не смея поднять глаза на учителя и в очередной раз заливаясь пунцовой краской. — Начал я и полностью несу ответственность за свое безобразное поведение, а ты тут совсем не при чем… И такой проступок… Я виноват, Фабиан… — Мы вместе понесем наказание, если потребуется, но право, не нужно так строго судить. Это же был порыв души. Пожалуйста! — преданный Тирус откровенно выклянчивал прощение другу. — Причем тут порыв. Это недостойно великого мага… — упрямо пробубнил Эл. — Да что вы такое сделали, в конце-то концов? — рявкнул Фрастин, громко стукнув кубком о стол. Два друга разом подскочили на месте и в один голос вскрикнули: — Танцевали! — Что? — непонимающе переспросил Фрастин и даже чуть подался вперед, думая, что ослышался. — Танцевали… Джигу… Пред послом и охраной… — убитым голосом сказал Эл, глядя на ректора несчастными глазами и вновь опуская голову. В зависшей тишине Кай хрюкнул, потом прыснул, потом вообще издал не поддающийся описанию звук, пытаясь изо всех сил сдержать смех. — И я пропустил такое зрелище! — сдавленно всхлипнул он, чувствуя, что его сейчас разорвет от хохота, но покосившись на серьезное лицо ректора, схватил накрахмаленную салфетку и быстро затолкал себе в рот, чтоб остановить рвущееся наружу веселье. Так и застыл с висящей тканью изо рта, выпученными глазами и готовый буквально лопнуть. — Танцевали… Перед послом Винеи? — уточнил Фрастин. — Нет, конечно, — вяло возмутился парень. — Просто, когда я понял, что мы выиграли… Это был какой-то щенячий восторг, и я… Голос Оллиса ушел в абсолютное пиано*. — И это все? — ректор, увидев покаянный кивок Эландера, откинулся на спинку стула, секунду тупо смотрел на бывшего ученика, а затем, шумно выдохнув, вдруг разразился громким безудержным смехом. Тотчас же ему стал вторить Кай, вырвав изо рта импровизированный кляп и зайдясь хохотом, а затем и радостный Тирус, сообразивший, что, видимо, ничего криминального в поведении друга и нет вовсе, если ректор Фрастин так ржет. Один Эл совершенно не разделял общего веселья и осуждающе смотрел на товарищей. Хотя от сердца у него явно отлегло. — Представляю, что напридумывал себе Нур Хаттем, глядя на твой таинственный вид, если даже у меня фантазия разыгралась! — вдоволь насмеявшись, наконец проговорил Фрастин. — Думаешь, он что-то заметил? — вновь забеспокоился Эландер. — Ты так откровенно прикидывался алой розой на Совете, что не заподозрить неладное было просто невозможно! Не переживай, я сам все объясню магистру, — пообещал ректор и ласково улыбнулся. — Ты неисправим! Эландер, умоляю тебя! С чего ты вообще решил, что это проступок достойный осуждения? Не забывай — великий маг имеет не только обязанности, но и права, а также огромное количество привилегий, которыми ты упорно не желаешь пользоваться. Но главное — не пытайся сделать из себя бездушного чурбана. Истинное величие не исключает человечность! Хоть ты и маг, но кроме того — живой, красивый, умный молодой мужчина, со своими эмоциями и чувствами. И танцевать тебе никто не запретит. Даже Совет! Ну, разве что, выбирай для этого более подходящее место и компанию. Хотя, компания как раз была более чем достойной. Обратили внимание: о ваших подвигах и прочих геройствах уже говорит вся столица, а вот о пляске магов посольские как один молчат — оберегают ваш авторитет. Можете этим гордиться! Во всяком случае, я, как ваш учитель, этим точно горжусь. Ректор сделал большой глоток из кубка, а затем обвел сидящих за столом повеселевшим взглядом: — Ну-с, а теперь, с вашего позволения, я намереваюсь посетить свой загородный дом. В отличие от его апартаментов в Академии, загородный дом Фрастина был недоступен для друзей. Он никого не приглашал туда погостить, хотя сам регулярно уезжал на природу. Все считали, что Фабиан таким образом в одиночестве восстанавливает силы и душевное спокойствие. Обычно он совершал поездки, когда любимые ученики во главе с Эландером, как сегодня, собирались вместе и, по словам ректора, можно было безбоязненно оставить Академию на попечении надежных выпускников. — Не беспокойтесь, метр, мы присмотрим за порядком, — улыбнулся Кай, но ректор отрицательно покачал головой. — Нет, сегодня вы поедете со мной. Друзья заинтригованно переглянулись — это было что-то новенькое! *** Конечно, Галлен Агнетюд мог считать себя великим политиком. Однако четко различая грань между политикой и интригой, честно признавал себя непревзойденным интриганом. Пожалуй, сравниться с ним в умении плести узоры могли разве что Кромондские мастерицы, поставляющие искусные кружева ко всем дворам ближайших королевств. И сегодня первый министр вновь готов был аплодировать себе стоя. Важно не только сделать решительный шаг — не менее важно заставить противника поступить именно так, как нужно тебе. Ну и заодно помочь ему самостоятельно угодить в западню, обезопасив себя. Первый шаг он сегодня уже сделал и теперь собирался совершить второй. Снег Галлен не любил. На его чистом бархате так легко различить следы. Поэтому, назначая встречу со своим человеком зимой, он предпочитал места довольно посещаемые, но малолюдные — были такие в столице. Милостью его, кстати, были. Оставив экипаж у ворот, он в сопровождении все того же Помпея, быстро прошел по центральной кладбищенской аллее и заглянул в недавно отстроенное изящное сооружение из черного туфа. Помпей встал у входа, шаря глазами по окрестностям, готовый подать знак при малейшем подозрении на чужой непрошенный интерес. За алтарем шевельнулась фигура в темном плаще с надвинутым почти до подбородка капюшоном. — Ваше сиятельство? Я перестал устраивать вас, как агент? — Почему такой странный вопрос? — Простите, ваше сиятельство. Мы не встречались с вами почти два месяца. — Нет, я доволен тобой, дружочек. Ты оказался достойной заменой погибшему метру Мие. И я ценю это. — Но вы забыли о нас… Неужели не скучаете? — в голосе послышалась едва уловимая насмешка. «Нет, ты — не Мие! Тот никогда не позволял себе таких вольностей», — хищно подумал Галлен, а вслух, скрывая раздражение, сказал: — Скучаю, но не по тебе, конечно, дружочек. — Что же мешает господину министру посетить нас вновь? — Дела, дружочек, дела. Хотя… — Галлен умолк. Он очень желал приехать. Но не сейчас. Слишком рискованно сейчас, когда началась настоящая игра. — Я сообщу, если соберусь. — Как прикажете, мы будем ждать. Так о чем я должен узнать? — Ты должен на время прекратить все коммерческие сделки. И вести себя тише воды. Лучше, чтобы о тебе вообще никто не вспоминал несколько месяцев. — Как прикажете, ваше сиятельство. — Его величество поручил поиск темных ублюдков небезызвестному Эландеру Оллису с его товарищем. Я поддержал короля… — Вы, должно быть, спятили, ваше сиятельство? Как можно было назначить руководителем комиссии по восстановлению темных этого выскочку Оллиса и еще позволить ввести в нее Тируса Варса, его прихлебалу? Они же неугомонные и способны докопаться до самой сути. А вы даете им такой опасный карт-бланш? — Ошибаешься, дружочек. Именно Эландер и Тирус — самые нужные нам кандидатуры. Они до сих пор ненавидят темных. Эландер в ту ночь потерял горячо любимую мать, а Тирус никогда не простит темным гибель брата. Жажда мести захлестнет их. Они не смогут быть дружелюбными с бывшими врагами, организовать общий Совет Магии и непременно провалят дело. Тогда начнется настоящая свара, и эти двое станут причиной новой войны между магами. Таким образом, мы убьем сразу не двух, а целый выводок зайцев. Уберем с дороги Эландера с товарищами, выставив их государственными преступниками, а это неминуемо повлечет за собой падение так рьяно поддерживающего его ректора Фрастина. Совет будет распущен или покинет Рунерию. И тогда на пути не останется силы, способной противостоять мне, и власть в королевстве безраздельно перейдет в наши руки. — Но Эландер сильный и верный присяге человек. Он может совладать с эмоциями… — Что ж, — пожал плечами министр. — Тогда тебе придется еще раз постараться и снова поспособствовать серьезному происшествию, способному изменить ход истории государства. А когда Эландер, а с ним и старик Фрастин, отправятся на эшафот, кое-кто сможет спокойно занять место ректора Королевской Академии Маги. Ты ведь давно об этом мечтал? В темноте раздался тихий смех. — А вы не боитесь, прево, что кто-то узнает о нашем разговоре? — Ты, верно, шутишь, дружочек. Никому не придет в голову, что в склепе погибших тенебрисов кто-то строит планы по уничтожению их собратьев и кое-кого еще. *** В загородную резиденцию ректора компания прибыла уже заполночь. Вокруг владений стоял надежный барьер. Точнее даже не один, а целых три, и молодые маги украдкой насмешливо переглянулись — Фрастин так боится воров? А ректор, прошествовав к парадному входу, радушно распахнул двери, но прошел первым. Щелчок пальцами, и люстра засветилась теплым уютным светом. Фрастин подмигнул гостям и громко крикнул: — Я дома! В дальней комнате раздалась какая-то возня, и в зале почти наощупь появились две растрепанные заспанные фигуры. При этом на их лицах все равно расползались счастливые улыбки. — С возвращением, метр! Вдруг оба замерли, словно почуяв опасность, и, нервно дернувшись, разом распахнули глаза, напрочь забывая о сне. — Метр? — парни напряжено смотрели на стоящих рядом с Фрастином гостей. Высокий крепкий юноша решительно тряхнул темными волосами и задвинул за спину второго, явно собираясь прикрыть его от возможного нападения. — Тенебрисы?! — изумленно протянул Тирус. — Все в порядке, дети мои, это свои! — Фрастин спокойно улыбался, наблюдая за реакцией молодежи. — Думаю, мне не придется вас представлять. Вы ведь знакомы и даже неплохо ладили раньше. Пять молодых магов настороженно рассматривали друг друга. Неожиданно один из темных, тот, что повыше, прищурившись, наклонил голову. — Знакомая серьга! — и просияв смело шагнул вперед. — Да это же Эл! Эл Оллис! Эландер присмотрелся, и его сердце взволнованно прыгнуло в груди: — Не может быть! Милур Шому? Но тогда второй… — Том Дартшхейн! — заорал Кай и прыгнул навстречу бывшему товарищу. Они бросились в объятия друг друга, разом сметая все возможные условности, которые насочиняли люди. Не думая, о положении в обществе и происхождении. Кто темный, а кто светлый? В тот момент это было неважно. Забыв о долгих девяти годах, ощутив на минуту, что они просто вернулись обратно в Академию после каникул и так соскучились. Говорили, смеялись, удивлялись друг другу. — Рыжий, ты не изменился! Даже кудряшки такие же! — Зато Милур! Был мелкий, а вымахал, как каланча! Откуда в тебе рост? — Кай, да ты сильным как медведь стал! Осторожней, ребра пожалей! Подковы руками не гнешь? — Я их взглядом теперь гну… А метр Фрастин смотрел на них, печально улыбаясь, качал головой и беззвучно шептал: — Дети, бедные мои дети… До утра они не спали. Говорили долго, потом все дружно стали творить ужин, точнее уже завтрак, затем снова говорили, потом заснули прямо в обеденной зале, не расходясь, вповалку, кто как устроился, а затем, проснувшись, снова вместе ели и болтали. Болтали ни о чем. Серьезные разговоры начались только к следующему вечеру. Том захмелев, выслушал, как Тирус поведал о приключениях в последнем посольстве, неожиданно мрачно произнес: — А вот мы с Милуром нигде не были, и провели девять лет в этом доме… И ни шагу за ворота… Только во внутреннем дворе. Как в заточении… Шому почуял неладное и попытался все перевести в шутку: — Эй, Том, ты что, не доволен, что эти девять лет рядом с тобой был я? Молодой тенебрис удивленно взглянул на товарища и, икнув, пьяно протянул: — Неет! Я счастлив, что все это время рядом был ты, душа моя, — Том обнял Милура за шею и чмокнул в нос. — И мессир Фрастин… И против вас, парни, я ничего не имею, но вот к остальным люксорам… Я никогда не прощу им, что остался сиротой… Я… Послушай, Эл, а ведь ты тоже мотался в ту ночь по городу с цепями… — Ты пьян! — натянуто рассмеялся Шому, быстро зажав ладонью другу рот. — Пойдем-ка, маленький, я уложу тебя в постельку! Том попытался брыкаться, но Милур подхватил его на руки и как ребенка потащил в спальню. Настроение у всех упало. Они так и молчали, пока Шому не вернулся. — Вы должны его понять, — мягко проговорил Милур, усаживаясь рядом с Элом. — Все-таки, он потерял всех родных. — Я как раз очень хорошо его понимаю, — негромко ответил Эл. Шому взял его за руку. — И именно поэтому мы не должны копить свою ненависть. Это дорога в никуда. Иначе ничего не изменится. И никакой магический поток не возродится. Завтра Том проспится и будет сожалеть о сказанном. Я уверен в этом. Слово мага, он не озлобился и очень благодарен тебе, Эл, за то, что спас нас тогда, — Том сжал Эландеру руку и, заглянув в погрустневшие глаза Оллиса, резко поменял тему разговора. — Итак, ты теперь станешь разыскивать тенебрисов? Чтобы магический поток опять обрел мощь? Тяжело тебе придется. — Да, учитывая, что вы способны запечатывать свою силу… Год назад я два дня искал темного мага в лесу, но так и не смог даже почувствовать его, хотя точно знал, что он там! — В таком случае, — засмеялся Милур, — мой подарок будет тебе как раз кстати! Шому посмотрел на любимый перстень Эландера и быстро накрыл его ладонью. — Что ты делаешь? — Эл попытался вырвать руку, но Милур держал крепко. — Ничего с твоим камнем не случится. Просто теперь он будет обладать особыми качествами. Прошептав какие-то заклинания, Шому открыл глаза и снова улыбнулся: — Это память о моей матери. В детстве я совсем не умел отличать тенебрисов от других магов. И тогда мама помогла мне, так же, как я сейчас помогаю тебе. Он отнял ладонь от руки Эландера и тот увидел, как внутри темно-синего кристалла замерцало голубое свечение. — Вот! Теперь ты всегда сможешь определить, когда рядом с тобой находится темный. Твой перстень станет светиться изнутри, чувствуя поблизости энергию тенебриса, — Милур на секунду замялся, а затем осторожно добавил. — Вообще-то в руках врагов — это страшное оружие против темных. Но… я тебе доверяю. *** Наутро, как и говорил Шому, Том искренне сокрушался о своих словах. Но чтобы не спровоцировать еще какую-нибудь неловкость, парни решили больше не предаваться беседам, а высыпали во двор и от души поваляли друг друга в снегу. Эландер был в восторге. Оставив товарищей буянить во дворе, Эл вернулся в дом и, присев у камина, рядом с которым уютно расположился в кресле Фабиан Фростин, протянул руки к огню и с укоризной посмотрел на ректора. — Значит, ты девять лет скрывал у себя двух темных и ничего нам не сказал? Не доверял до такой степени? — О каком недоверии может идти речь, мой мальчик, если вы девять лет хранили тайну смерти метра Мие? Нет. Я не сказал, пытаясь оградить вас от еще одной опасности. Все-таки, я совершал государственное преступление. И, узнай кто, мне бы не поздоровилось. Не хотел тянуть вас прицепом. Помнишь поговорку: «Меньше знаешь…»** Эл усмехнулся. — А раскрывать их в течение последних двух лет, когда темных стали искать всюду, я тоже не мог — мало ли что. Не хотел рисковать их жизнями. Но зато теперь, когда сам Совет взялся за дело, и ты лично отвечаешь за возвращение темных, появление Шому и Дардшхейна будет как нельзя вовремя. И кстати, Гренель тоже вернется не один, а с двумя товарищами. Вот и выходит, что ты, едва став во главе комиссии, в первые же дни представишь Совету сразу шесть тенебрисов. Согласись, неплохое начало для придворной карьеры. Эландер внимательно посмотрел на ректора и медленно произнес: — Два плюс три будет пять. Фрастин расхохотался: — Внимательный мальчишка! Он встал и, подойдя к бюро, достал из одного из ящиков длинный потрепанный конверт. — Вот! — Что это? — с интересом спросил Эландер. — Донос! Написанный лет пять назад. О том, что кое-кто скрывает от правосудия тенебриса. Но ты же знаешь, в тайной канцелярии столько бумаг и всегда такая путаница, — ректор хитро прищурился, протягивая конверт Элу. Оллис быстро пробежал глазами бумагу и застыл с раскрытым ртом: — Этого не может быть! — Как видишь, может! — торжествующе ответил Фрастин. — Не только мы с тобой прятали от мракобесов темных магов! — Но Натаниэль?! Никогда бы не подумал, что он способен на такой благородный поступок! От восторженной радости глаза Эла засияли. Натаниэль! Его товарищ по Академии, с которым они были так близки с первого дня учебы! После расправы над темными дружба с Таном дала трещину, а вскоре и вовсе сошла на нет. Они боялись смотреть друг другу в глаза не только потому, что стыдились своих деяний той кровавой ночью, а словно скрывали какой-то огромный секрет друг от друга. Но не то чтобы доверить свой, а даже спрашивать о чужом секрете не хотелось. Все было слишком страшно и жутко. У Эла этот секрет был. А вот про Натаниэля он ничего не знал. Тогда Натан стал вдруг каким-то циничным и замкнутым. Волком одиночкой, блестяще закончившим Академию, но не отправившимся на службу ко двору. Он удалился в замок родителей и, как говорили, очень приумножил свое состояние за счет коммерции магическими снадобьями. Но теперь-то понятно, почему так замкнулся его бывший товарищ! — Завтра же утром мы с Тирусом отправимся к Натаниэлю! — воодушевленно воскликнул Эландер. — Как ты думаешь, он поверит мне? — Не знаю, мой мальчик. Надеюсь, ты сможешь его убедить в том, что решению Совета теперь можно доверять. Но не дави на него сильно. Ты же понимаешь, ему очень страшно за своего друга!