Укрощение

      У Баптисты собрался весь цвет Цитадели. Дом был забит гостями, и Накс бы отдал всё, чтобы не приходить сюда в этот вечер. Пусть он и дразнил Рокатански посещением этого празднества, но надеялся, что все уже давно разошлись. Вот только прибыли они до отвращения вовремя. С порога на них посыпались поздравления и пожелания счастья. Наксу же хотелось сквозь песок провалиться. Раньше его никогда не интересовало мнение окружающих, но сейчас почему-то стало жутко стыдно. Сам он хоть и был заспан и чуть помят, но хотя бы одет прилично, Рокатански же припёрся в запылённой, задубевшей от высохшего пота одежде и от него откровенно несло.       — Братишка! — на Накса налетела Ангхарат и крепко обняла за шею. — Поздравляю!       — Какого шланга? — тут же зашептала она ему. — Вы что творите? Тут что только о вас не болтают. Бери своего мужа за шкирку и тащи наверх, приведи его в порядок, а то подольёте масла в огонь. Я пришлю слугу.       — Спасибо, милая, — пропел парень, отрывая от себя сестру и гневно сверкая на неё глазами. Так и хотелось послать Ангхарат подальше с её советами, но он сдержался. Раз они с Максом вроде как договорились о перемирии, а его обязали придерживаться определённой линии поведения, то и муж пусть постарается.       С приклеенной на губах улыбкой, Накс повернулся к Рокатански, взял его за руку и увлёк за собой. Всё внутри протестовало против подобной показухи, но объясняться при гостях ему не хотелось.       Макс оторвался от разговора с торговцем, одним из заклятых друзей отца, и послушно последовал за ним. Пока они проталкивались к лестнице на второй этаж, то услышали много интересного о себе. Оказалось, историю с верблюжьей какашкой уже обсуждали все кому не лень. Строились предположения о поспешности свадьбы, чего только не напридумывали городские сплетники, но всё сводилось к одному: Макс — бедняжка, а Наксу «ой как повезло».       — Они действительно считают, что их не слышно? — раздражённо зашипел Накс, поднимаясь по лестнице, где тоже стояли люди.       — Да им наплевать, — ответил Макс. — Они просто развлекаются за счёт нас. Не обращай внимания, скоро появится другая сплетня и все забудут об этом.       «Это ты во всём виноват!» — хотелось заорать Наксу, но он только сильнее стиснул руку Рокатански и потопал вперёд.       — А куда ты меня тащишь уже можно спросить? — нарушил тишину тот, когда они уже шли по второму этажу к комнате Накса. Тут было пусто, даже слуги не сновали мимо. Сын Баптисты вдруг понял, что всё так же держит Макса за руку и в панике поспешил исправить это, вот только Макс не позволил. — Ну, так?       — Я иду собирать свои вещи, а ты идёшь мыться, — бросил Накс. — Если я веду себя прилично, то и ты тоже.       — Вот как, — судя по тону, Рокатански ухмылялся. — А ты потрёшь мне спинку?

***

      — Нет, серьёзно, будь хорошей женой, потри мне спину! — орал Макс из-за ширмы. Ему, конечно, не требовалась посторонняя помощь, но уж очень хотелось спровоцировать новоиспечённого мужа.       — Я слугу позову, — предложил Накс. Он сидел на кровати без дела, его вещи были уже собраны без его участия и готовы к перевозке.       — Ага, вперёд, дай ещё повод для сплетен.       — Аргх! — рыкнул Накс и ворвался в импровизированную купальню, его так и подмывало выругаться. Он выхватил мыльную мочалку из рук Рокатански и с остервенением принялся тереть ему спину. На самом деле Макс выглядел потешно, он едва помещался в круглую чашу, вытесанную из цельного камня, что служила Наксу ванной. Эта бандура весила тонну и стоила как мешок плодородной земли, но Баптиста настоял на её покупке. Его сын старался не пользоваться ей, чтобы слугам, как сегодня, не приходилось таскать наверх воду по узкой «чёрной»* лестнице, ведь на втором этаже не было водопровода. Он предпочитал спускаться вниз, в мужскую купальню, которая по понятным причинам им сейчас была не доступна.       Несмотря на то, что Накс пытался доставить Рокатански как можно больше неприятных ощущений, тот откровенно поплыл.       — Только ради этого стоило жениться на тебе, — пробормотал он, а муж в отместку со всей дури шлёпнул его по спине. Правда, не причинил особой боли, только руку себе отбил.       — Ай! — не сдержался он от возгласа, выкинул мочало в воду и потряс рукой. — Чтоб тебя!       Макс рассмеялся.       — Сам виноват, — хмыкнул он. — Дай посмотреть.       — Пф, — Накс скривился, — зачем это? Я всего лишь ударился о твой горб.       — Всё равно, дай посмотрю.       — Ни за что! — возмутился Накс и спрятал руку за спину.       Рокатански развернулся к нему всем корпусом, схватил за шиворот и потянул на себя.       Баптистёныш и пискнуть не успел, как оказался лежащим в ванне поперёк ног Макса.       — Блядский шланг! — не сдержался парень, его пятая точка полностью промокла. — Мне же не во что переодеться, вся одежда…       Он осёкся, вдруг осознав, что облажался.       — Так не честно, — пропищал он. — Ты это специально.       Макс покачал головой, приблизил своё лицо к лицу Накса.       — Ты меня не послушался, — прошептал он, в его глазах зажёгся дьявольский огонь. — А теперь будь паинькой и дай свою руку.       Накс беспрекословно подчинился.       — И правда в порядке, — удостоверился Рокатански, разглядывая покрасневшую ладонь. Затем он мягко обхватил запястье мужа и потянул к своему паху.       — Сдурел?! — взъярился Накс. Свободной рукой он принялся дубасить кулак Макса, безуспешно пытаясь освободить свою порабощённую конечность.       В этот момент в дверь постучали.       — Тш, — зашипел на него Рокатански.       И прокричал:        — Войдите!       Послышался звук открывающейся двери, Накс застыл, а Макс тем временем беспрепятственно обернул его ладонь вокруг своего возбуждённого члена (ВОЗБУЖДЁННОГО, мать его, члена!), зафиксировав её своей ладонью.       — Я принёс ваши седельные сумки.       Оказалось, это пришёл слуга, который ранее носил воду для мытья.       — Хорошо, — ответил Макс. — Достань оттуда одежду и разложи на кровати, а потом найди в вещах моего супруга что-то на смену, а то он случайно замочил свой наряд.       Было слышно, как слуга прошёл в комнату и зашуршал вещами. Макс же с усмешкой глянул в круглые от шока глаза мужа, облизнулся и двинул рукой, проезжаясь их соединёнными ладонями по своему члену. Накс всхлипнул и зажмурился, его сердце стучало как сумасшедшее, дыхание перехватило, а Рокатански продолжил своё непотребное дело, утыкаясь мягкими губами ему в ухо. Парень ощущал ладонью горячее, гладкое и упругое, чувствовал, как рот Макса сместился ниже, на шею, как у него самого потяжелело в паху. Казалось, что всё это горячечный сон, от которого одновременно хотелось и не хотелось очнуться.       Рокатански делал всё медленно и тихо, пока дверь снова не хлопнула, ознаменовывая уход слуги. Накс же уже ничего не различал за гулом собственной крови в ушах, только услышал, как Макс рыкнул и почувствовал, как он быстрее задвигал рукой, как на его пах легло что-то тяжёлое. Прямо через штаны его огладили, он жалобно заскулил на одной ноте и, уже ничего не соображая, двинулся навстречу прикосновению. Всё это было чересчур для него, Накс схватился свободной рукой за край чаши-ванны и спустил себе в штаны. В это же время Макс выругался, вздрогнул всем телом, и по их ладоням потекло горячее семя.       Дав немного отдышаться и прийти в себя, Накса тут же вытолкнули прочь.       — Наказание окончено. Иди, переоденься, а то простудишься, — заявил Рокатански. Баптистёныш на негнущихся ногах поспешил скрыться. Вслед ему из-за ширмы прилетело мокрое полотенце.       Накс быстро скинул одежду, ликвидировал безобразие у себя в паху и оделся. Его потряхивало — первый раз с ним произошло нечто подобное, и пережитое удовольствие мешалось с отвращением. Точно так он себя чувствовал, когда с ним впервые приключился мокрый сон. Накс не стал дожидаться, когда Макс закончит, сбежал из комнаты и отправился на террасу, переживать свою маленькую личную драму.       Рокатански, к его чести, не стал его разыскивать, зато вскоре явилась Ангхарат и поволокла брата вниз.       — Все только тебя и ждут, — зудела она, — гостям пора за стол, а виновники торжества бродят где попало.       Когда они спустились, все уже прошли из гостиной в столовую, где был накрыт длинный стол. Макс тоже находился там, сидел рядом с его родителями. Те, кто уже занял свои места, обратили свой взор на опоздавшего жениха, и пока они с сестрой пробирались к своим стульям, его оглядели с ног до головы.       — Ты чего такой красный? — спросила Ангхарат, когда они, наконец, уселись рядышком друг с другом. Накс не ответил, он уставился в стол и сделал вид, что очень занят разглядыванием узора на своей тарелке.       Сестра молча пялилась на него, а потом захихикала, гаденько так, понятливо. Рядом с ней хрюкнул в бороду Крикс, припёрся всё же и тоже что-то сообразил. У Накса поплыло перед глазами от едва сдерживаемой ярости, он вот-вот готов был вскочить и умчаться прочь, или разрыдаться на глазах у всех. Но тут на его спину легла ладонь и принялась поглаживать его между лопаток, успокаивая. Как ни странно, это помогло. Накс даже сумел поднять взгляд на Макса, который ему ободряюще улыбнулся и продолжил мягко гладить его по спине.       — Есть хочешь? — спросил Рокатански и, не дожидаясь ответа, принялся нагружать его тарелку вкусностями.       — Мы посидим немного из вежливости и скоро уйдём. Ешь! — приказал он, и Накс направил всё своё внимание на еду, вдруг понимая, как же проголодался.       Это действительно было похоже на свадебное торжество, описанное в книгах, которые Наксу удалось прочитать (баптистовы разбойники тащили в лагерь всё, что было напечатано на бумаге, поэтому коллекция его источников не уступала хранилищу Цитадели). Их поздравляли, поднимали кубки в их честь, подарили кучу всего полезного и не очень. Не будь свадьба с Максом полной фикцией, было бы даже неплохо. Сестра ныла в ухо, что хочет такой же праздник, Накс даже позлорадствовал про себя, наблюдая кислую мину Крикса.       Правда, и уйти им никак не удавалось, в Рокатански вцепилась мама жениха - Гризелла. Обычно она была очень тихой и незаметной на фоне Баптисты, но опрокинув в себя пару кубков вина, становилась настоящей хищницей и искала себе жертву, с которой можно посоревноваться в «кто кого перепьет».       Постепенно голова Гризеллы склонялась всё ниже, гости тоже порядком хмелели. Из гостиной зазвучала музыка — Баптиста собрал умельцев с самодельными инструментами со всей Цитадели — играли они не совсем слаженно, но задорно. После обильных возлияний люди потянулись танцевать. Это был подходящий момент, чтобы уйти, но отец Накса вдруг встал с кубком в руке, все, оставшиеся за столом, приготовились слушать.       — Сегодня я уже много говорил, — сказал он. — Хочу лишь добавить, что мы приготовили кое-что для новобрачных.       Баптиста сделал эффектную паузу и продолжил, улыбаясь.       — Мы с мамой приобрели вам пару молодых верблюдов для разведения, а ещё наша лучшая кухарка и её сын будут с завтрашнего дня работать у вас. Примите сей скромный дар от чистого родительского сердца.       Гости за столом ободряюще загудели, раздался перезвон кубков. Старый торговец поступил хитро — если знаменитый зять не хочет брать за его сыном приданого, то хоть от подарка на виду у всех не откажется. Вот только Макс был тоже не лыком шит, и все старания Гризеллы смягчить его нрав алкоголем пошли прахом. Рокатански поднялся из-за стола и отсалютовал Баптисте кубком, но пить не стал. Он совсем не выглядел опьяневшим, ярко улыбнулся всем вокруг.       — Мы очень вам признательны, конечно, но не можем принять такой подарок.       (Накс предвидел такой ответ и поэтому никак не отреагировал).       — Вы же знаете, что Накс ненавидит верблюдов. Он и близко к ним не подойдет.       (Это, конечно, было правдой. «Но как этот старик догадался? — недоумевал сын Баптисты. — И зачем вообще было меня сюда приплетать?»)       — А так как мой супруг решил, что будет самостоятельно вести наш дом, то слуги нам ни к чему. Так ведь, дорогой?       Накс согласно кивнул головой, скалясь в фальшивой улыбке и зло щуря глаза на самодура-мужа. Он бы лично не отказался хотя бы от помощи кухарки.       — Нам бы подошло что-то на самом деле нужное, — продолжил Макс. — В нашем доме пока нет водопровода, а наверху у вас шикарная чаша для омовений. Мне очень в ней понравилось.       (Накс, решивший в это время отпить отвара из своей чашки, поперхнулся, выплюнул весь напиток на скатерть и закашлялся).       — Было бы неплохо перевезти её к нам, если такое возможно.       «Грязный старикан! — матерился про себя Баптистёныш пытаясь восстановить дыхание. — И пришло же в голову ляпнуть такое!» Ангхарат в это время хлопала его по спине, а он весь красный от смущения хотел убивать.       — Хм, — Баптиста немного стушевался. — Конечно, возможно. Как хотите, дети мои. Вам виднее.       Старик сел на свое место и покосился на покрасневшего сына. Благо все вокруг были слишком пьяны, чтобы вникать в переглядки хозяев торжества.       — Нам, пожалуй, пора, — громко сказал Рокатански и, поставив кубок на стол, потянул за собой Накса.       Они медленно ехали по ночной притихшей Цитадели. Уставший верблюд еле переставлял ноги и, наверное, мечтал скинуть их со своей спины в канал. Загруженные днём улицы были сейчас совершенно безлюдны. С пустыни дул холодный ветер, нёс запах далёких глинистых болот и обжигал лицо песчаной взвесью. То здесь, то там он раскачивал Баптистовы светильники, подвешенные к каменным столбам. Неверный свет метался по мостовой и рассыпался отблесками в водах канала.       Дорога же к их дому на окраине была совсем темна. Накс уже клевал носом, но всё же нашёл в себе силы поворчать.       — Мог бы и согласиться на слуг, — выдал он тихо. — От тебя бы не убыло.       Макс за спиной только фыркнул.       — Тебе напомнить, что не далее как вчера ты готов был обслуживать целый отряд мужиков?       Накс промолчал.       — Думаю, с одним как-нибудь управишься.