После дождя

Что-то останавливало его от того, чтобы спустить курок и прострелить ей голову.

— Подвезите до трассы А-21. — Как раз туда и еду. Знаешь, вроде как везу инструменты на фабрику, но бабушка живет прямо по пути и… Как ни странно, девушка слушала: иногда отвлекалась на черные мысли, но в основном слушала и улыбалась водителю, который так занимательно рассказывал истории про свою тяжелую работу, ребенка и бабушку. На рассвете она открыла глаза и посмотрела вперед, не видя дороги. Трасса А-21 далеко. Водитель сам устал, да и запас занимательных историй кончился. Тринити сбегает, чтобы пройти второе и третье испытание. Помочь Сэму, даже если он не хочет. Помочь Сэму, даже если она не знала, кому помогает. В последний раз, когда Тринити отвлеклась, она заметила Импалу в зеркале дальнего вида. Тогда пришел конец. — Остановите здесь, — голос сломался моментально, и Тринити перешла на полушепот. Одной рукой вцепилась в сиденье, как разъяренная кошка, а другой упорно поправляла короткие волосы. — Где здесь? Посреди леса? — мужик в ковбойской шляпе продолжал держать руль. Ему не хотелось насиловать девушку, он не из таких. Просто выбрасывать ее в какой-то пустыне некультурно. — Давай я подброшу хотя бы… — Нет, просто сверните вон там, и я выйду. Пожалуйста. В Импале Сэм. Сэм, Сэм, Сэм. Паркер больше не могла сосредоточиться. Сэм. Такое простое имя, короткое, и так больно бьющее по существу. Сэм — как напоминание о ее никчемности. Сэм — как возвращение на землю. Сэм — как предупреждение об опасности. Она его чувствовала за километр. Знала, что их общение не закончится по щелчку пальца, Сэм не собирался отпускать. Черт, нет, он отпускал, когда хотел, но потом холодной хваткой за горло тащил обратно. Она знала, что он за рулем. Не дает ей убежать. Где же Дин, что он сделал с Дином? — Быстрее, прошу вас. — Куда вы так спешите? — Мне надо. Просто надо. Неотложные женские дела. Я сама дойду до ближайшей заправки, — дальнобойщик резко затормозил на повороте. — Сколько я должна? — Ты составила мне компанию — это лучшая плата. Бывай. Тринити не дослушала и спрыгнула с высокого грузовика на землю, поправила сумку и рванула в лес. Что подумает водитель? Ей не важно. Глупо. Быть так смелой и остроумной, и бежать от Сэма Винчестера. Бояться только его. Целоваться с ним. Нет-нет, только раз. Из-за полиции. Поцелуй с ним — как поцелуй с дьяволом. Кому хочется целоваться с дьяволом? Паркер чувствовала себя грязной только от мысли о произошедшем. Сквозь ветки, деревья, листья, высокую травку, крапиву… За спиной уже не видно дороги. Тринити мерещились его голос и его шаги, но шаги были ее. Она падает и отползает к ближайшему огромному дереву. Безопасность. Нет. Вопросы, как он узнал, когда он успел, зачем он — бесполезно задавать. Тринити вслушивается в шелест листьев и пытается уловить резкий, выходящий из ряда вон звук. Может, Сэм не видел, как Трин бежала в лес? Может, он проехал мимо? Но он же не тупой, не тупой… Он настолько умен, что видит сквозь деревья. Звук резкий все же доносится до слуха, и Трин вздрагивает; больше не выпускает воздуха изо рта. Что за звук? Шаг. Вроде да. Еще шаг и еще. — Мы, кажется, говорили об этом, Трин. Его прекрасный отвратительный голос. Голос, от которого хотелось бежать прочь, но он тянул обратно, как вкусная резиновая жвачка. Трин всего лишь хотелось, чтобы Сэм принял ее позицию, а не играл в игры. Ее тело застыло самостоятельно, а чтобы не дышать прерывисто, она закрыла рот ладонью. Паркер не высокая, не широкая. Сэм не должен угадать, за каким точно деревом сидела девушка. — О побегах, о возвращении души, о твоих документах. Трин, — его голос растягивает ее имя, и Паркер вновь замечает, что имя Трин больше не принадлежит ей. Оно его с первой встречи. — Или Чарли? Интересно, кто назвал тебя Чарли? Мама? Мама успела тебя только родить и сразу отбросила копыта на хирургическом столе. Значит, отец? — Сэм не приближался к ней, он шел мимо и рассуждал, зная, что где-то поблизости его девочка умирает от ужаса. — А отца ты убила шесть часов назад, — мужчина застыл, усмехнулся. Лучше бы Тринити умерла сама от себя, чем позволила ему лишить ее жизни. Может, он не собирался убивать? Может, он запугивает? Может, может, может. Миллиард вопросов, которые Тринити не могла задать Сэму. — На самом деле, мы не особо разные. Не особо разные? Не разные? Что? Тринити не в состоянии сейчас злиться на него или, как уже она хотела пять минут назад — задавать Сэму вопросы. Что бы он ни выдумал, главное сидеть тихо и молчать в тряпочку. Молчать как можно тише? Куда тише? Сэм замолкает и уходит дальше. Трава и листья шуршат в другой стороне. Длинный ремень сумки намотан на руку, а Тринити едва ли его держит. Прислушивается. Уже ничего не слышит. Еще секунду. Ей нужна еще секунда, она поднимется и уйдет. Почему бы ей было не остаться в грузовике? Потому что Сэм мог спокойно догнать, пристрелить водителя и за шкирку кинуть девушку на заднее сидение Импалы в два раза быстрее. Паркер спиной скользит по твердому дереву. По-прежнему тишина. Он ушел, возможно, вглубь леса, но почему же он замолчал? Тринити шагнула вперед и решила не бежать, чтобы не привлекать внимания. Все равно, Сэм бы не стал бежать за ней. Трин бы непременно споткнулась и развалилась на траве как сломанная кукла. Господи, сколько вариантов развития событий, и ни один Тринити не был по душе. За спиной щелкает пистолет, снятый с предохранителя. Глупо ли говорить, что она не боится смерти? Она боится Сэма Винчестера. Его присутствия. Ни одна пуля не пробьет ее насмерть так, как это делает Сэм каждый день. — Это становится скучным, — сказал он. Трин уже ощущала себя мертвой. Медленно, она повернулась к нему лицом; ей казалось, что прошли минуты. Вот они снова. Вдвоем. Никаких масок. Никаких мы друзья, мы охотимся, мы в порядке. Нет-нет, им далеко до порядка. — Что ты сделал с Дином? — вопрос, мучающий ее уже двадцать минут. Изъел все мозги. Сэм хмурит брови и присматривается. — Ты думаешь, я задушил его и закопал под елкой во дворе? — он интересовался на полном серьезе. Тринити молчит, приоткрыв рот. Сэм красиво и наигранно улыбается. — Все же, ты обо мне низкого мнения. — Что он скажет, когда узнает? — Узнает что? — О том, что ты убил меня. — Очень мило, Трин, но мое имя на пулях я не вырезал. — Брось, это же очевидно, — она сглатывает, отказываясь трястись от страха перед ним. Как сказал Сэм… это становится скучным. — Внезапно исчезаю я, исчезаешь ты. А потом, мое тело в лесу, — мужчина внимательно и даже с долей интереса ее слушал. — Тем более, Дин давно сомневается насчет смерти Шэннон. Его выражение лица слегка меняется, он наклоняет голову, его челка падает вниз; Сэм медленно опускает пистолет и сокращает между ними расстояние. — Нет, — тут же протестует Паркер, упираясь сломанным взглядом ему в грудь. — Повсюду один Дин. Так ты влюблена в него? Ее на секунду перестал беспокоить метр, оставшийся между их телами. Тринити застывает и искренне удивляется. — Что? — Тебя так сильно волнует, что он скажет, только есть проблема, — еще шаг. Тринити потеряет сознание от его голоса. Теперь, она смотрела ему в шею. — Мне наплевать. Безразличный горячий шепотом над ухом вызывал слезы. Тринити не плачет, просто делает кислую мину. Не двигается с места. Пора бы ей выучить, что бегать бесполезно. — И было бы наплевать, — он резко отодвигается, позволяя Паркер сделать глоток не его воздуха, — если бы я правда убил тебя, — приподняв край куртки, Сэм засунул пистолет обратно в джинсы. Сказать, что Тринити удивлена — ничего не сказать. Она хотела ударить его по лицу. — Зачем ты целился? — она почти кричит. — А зачем ты бегаешь? — он говорит почти шепотом. Лучи солнца сквозь ветви деревьев и елок на них не падали. Птицы неподалеку взмахнули крыльями и улетели с шумного места. Паркер вздрогнула, посмотрев к верху. — Я уже говорил, что не против души, — слишком серьезно в этот раз. Взгляд мог выжигать дыры. — Но твое упрямство, мягко говоря, подбешивает. — Я не буду с тобой работать. — А для кого ты стараешься вернуть душу? Для себя? — Трин шумно сглатывает и пытается пустить корни под землю, как деревья в округе. — Хватит сказок на ночь, Тринити. Мы взрослые люди. После таких слов, Тринити и сама не может понять, чего хочет на самом деле. Сэма, который работает на ее стороне? Вот он. Может, он блефует, но какая разница? Пока дают — бери. Да боже мой, Трин просто не умет существовать рядом с ним. Не хочет. — Куда ты ехала? Сэм спокоен. Тринити снаружи тоже каменная стена. Сэм приподнимает брови и настойчиво ждет ответа. — Здесь есть лестница вниз. Под землей. Мы учили на географии, — девушка выдохлась и решила сказать правду. Вынести всех тузов на общий стол и играть за одну команду. — Лестница в ад? — Нет, типа гробницы, я не знаю, — Паркер растирает лоб и опускает взгляд, пытаясь отдохнуть от зеленый глаз Винчестеры. — Второе испытание — пережить свой самый большой страх. Я боюсь крови, но это не сработало. Второй вариант… — …Посетить склад скелетов? — монотонно произнес Сэм, устремив взгляд перед собой и быстро вернув его к девушке. — Пошли. Тринити нужна была трасса А-21, так как она ближе к подземелью, но раз Сэм был на хвосте, пришлось выскочить раньше. Теперь, они протопают полчаса до пункта назначения. В тишине. Тринити ничего не говорит и идет рядом с Сэмом на расстоянии двух метров, у которого лицо такое, будто он ходит здесь каждый четверг. Сукин сын. Паркер ощущает себя пустым местом. Вновь. Каждый раз. — Мы так и не научились нормально общаться, — внезапно прервал пение птичек Сэм, будто разговаривал совсем не с девушкой, а сам с собой. Его вздох был слишком надменным. — В нашу первую встречу ты чуть не сбил меня на машине. О каком общении может идти речь? — Трин уже плевать. — Зачем ты перебегала на красный? — Винчестер идет вперед и даже не поворачивает голову к Паркер. — Был зеленый. — Да, для меня. Тринити открывает рот в надежде выдать что-то остроумное, но в итоге — лишь тратит кислород. Это становится скучным. Лестница реально существовала. И Тринити каким-то образом удалось ее заметить, заросшую зеленой травой. Здесь все зеленое. Никакой волшебной двери, просто разрушенное каменное построение и лестница вниз. Сэм без спроса заходит первым, и Паркер не хочет рассматривать это как проявление заботы. Ага, сейчас. Места много, но они шли один за другим по спирально уходящей вниз лестнице. Свет пропадал с каждой ступенькой. И паника Тринити давала о себе знать, но дело не в скелетах, которых она даже не видела. Дело в Сэме. Они тут одни. Это нормально, что становится жарко? Жарко. Трин действительно жарко, и махание руками не помогает. Сэм лишь спокойно снял куртку и взял ее в левую руку. Все, конец. Паркер тормозит и нащупывает кирпич, за который можно подержаться. Голову мотает из стороны в сторону. — Все нормально? Картинка перед глазами кружится. С каких пор она такая слабая? Тряпка. — Эй, — его рука ложится на ее плечо, и Трин вздрагивает, забыв, что вместе с ней Сэм. Да что с ней? Ей плохо. — Ты в порядке? — Да. Давай, идем, — и она бы упала вниз, если бы… конечно. Не он. А он поймал и даже не удивился, что Трин не в адекватном состоянии. — Аллергия на высокую температуру? — Что за бред… Сэм удерживает за талию, и Паркер ситуация начинает не нравиться. Вновь бессилие. Но не позволять же ему помогать? Да, Сэм, бери, неси меня на руках. А упираться еще глупее. Трин не двигается и смотрит на него. Он тоже смотрит. Иногда, дура не она одна. Иногда, он тоже идиот. У Трин закрываются глаза, но она переводит взгляд на губы и вспоминает, что уже целовалась с Сэмом Винчестером и на второй раз она не подписывалась. Интересно, Сэм ее поцелует? Вряд ли. Но почему они стоят. Почему он держит за талию. Почему так близко. Ситуация глупее, чем должна быть. — Тебе не нужна душа, — вдруг прошептала Тринити прямо ему в губы. — Тебе виднее, разве нет? — серьезно ответил Винчестер, убирая прядь волос с влажного лба девушки. — Я не знаю, какой ты настоящий, но… — Паркер понесло в далекие дали, — без души ты сволочь. Он искренне смеется, при этом опуская на секунду голову. Подняв ее, он оказался еще ближе. Им вдвоем — еще жарче. Зачем они сюда пришли? Девушка даже не пытается вспомнить. Она пытается вспомнить причины, по которым не надо прикасаться к губам Сэма. Но она не помнит ни одной. — Я не буду делать это здесь, — это же очевидно, в какую черную дыру ее засасывало. В какую пропасть она летела. — А где ты хочешь? — для Сэма тоже очевидно. — Нигде, — язык заплетается, глаза устали смотреть на идеальное лицо. Кожу, скулы, нос. Тринити устала. — Я же ненавижу тебя, помнишь? Снова усмешка, от которой Паркер скоро начнет тошнить. Но Винчестеру правда забавно. — Конечно помню. Да, безусловно, Сэм рвал на куски. Безусловно, было больно. Но предательски приятное чувство в животе Паркер ни на что не променяет. Какая ирония. Винчестер сейчас мог спокойно переспать с Трин. Спокойно. Без лишних проблем. Мог всегда. Но она не могла. С каких это пор она просто брала и спала с бездушным Сэмом? Трин не имела права. Что бы она сказала Сэму, когда он снова станет нормальным? Если им вообще удастся встретиться. Тринити бы не хотела. Ведь так? Она бы не хотела? «Знаешь, ты слишком горячий и неотразимый, я не сдержалась». Так и было, разве нет? Все достоинства и все таланты Винчестера достигли максимума, когда он потерял душу. Хотя откуда Тринити знать? А его улыбка… легкая, блин, непринужденная. Словно она ничего не стоила. Но ей, ей она стоила много. Заметив ее бессилие, Сэм потянулся к губам. Вновь, с легкой улыбкой. Наслаждался очередным проигрышем, который он заранее предугадал. Странное чувство, верно? Ты знаешь, что вот-вот он поцелует тебя. Его губами. Снова. Они уже целовались. Трин уже попалась и идет на грабли снова. Вот идиотка. Сэм медленно выбивал, растапливал последние здравые мысли. Он прикоснулся к губам нужно, легко и даже не сразу пустил в ход язык. Нет, он играет в прелюдию. Какого черта он творил? Притворялся, ради нее. Притворялся нежным, аккуратным, заботливым, чтобы сбить Тринити с толку окончательно. Он приподнимает ее, а она отдается ему окончательно. Он поглаживает ее бедра, медленно раздвигая ноги снова. Медленно… он не спешил специально, запудривая ей мозги всей этой сопливой ерундой, от которой он отвык. Сердце билось так быстро, что Паркер перестала соображать: кто он такой, где они находятся, почему они здесь. Так жарко, а от его горячих пальцев мурашки разбегались по спине и Трин пыталась расцарапать стену. В животе противный узел. Она тяжело задышала, позволяя ему. Ей нужно успокоиться. Не дать ему понять, что она его. Она не его. И он не ее. А так хотелось… Все к этому шло, верно? С первой встречи, с первого разговора, там на дороге, когда Сэм чуть не врезался в нее. Ему тогда не было дела и сейчас нет дела, что Тритини затылком ударяется об неправильно вбитый кирпич. Ей больно, он знает. Он знал, куда они шли, может Паркер не знала, но он знал, поэтому незаметно улыбался. Тогда, в их квартире, когда они сидели на кухне и почти друг друга не знали, они уже допускали ошибку. Уже были последними грешными тварями. Просто потому что разговаривали друг с другом. А сейчас — кто они? Когда он вошел в нее? Они чем-то лучше? Нет, Сэм тот же. Тринити уже не вернуться домой. Закусила проклятую рубашку и замычала от второго толчка. Дрожащими пальцами вцепилась в плечи и застыла. Низ живота тянуло. Больно. Больно дышать воздухом, смешанным с его одеколоном. Больно касаться его кожи. Больно знать, что это он. Он в ней, после всего, что с ними было. И не было. Им уже бессмысленно разговаривать и оправдываться, нет, Паркер не станет. Так долго драться с воздухом, чтобы потом обвинить во всем не себя? Черт с ним, он выиграл. И им не нужно разговаривать. Невыносимо больно и приятно. У Трин заболела голова. И вовсе не от кирпича. Она морщится и понимает, что уже чувствовала это вчера вечером, когда проходила испытания. Она задыхается и держится за него, будто он единственное спасение. — Так я твое второе испытание, — он понял. Ему не надо объяснять. Шепот Сэма громче биения сердец. — Чем было второе испытание? Переспать с мужчиной без души? — он усмехается, ему весело. Второе испытание — испытать свой страх, и Тринити не верит, что все время боялась его. Близость с ним. А чему не верить? Как можно было сразу не догадаться… Она молчит и продолжает цепляться за его рубашку. Идиотизм. Они случайно прошли второе испытание. Осталось третье. Вряд ли Тринити сейчас до каких-либо испытаний. Ей — до Сэма.