После дождя

Дождь шел отвратительный уже два-четыре дня. Тринити не помнила последнего раза, когда стояла пасмурная погода. Никуда не выйдешь; передвигаться можно только из подъезда в машину и обратно. Никого не позовешь! Они не придут, не сумасшедшие. Все смотрят телевизор и знают, что несколько кварталов затопило. В ямах на дороге лужи по колено, все рискуют провалиться куда-нибудь. Трин успела сделать короткое домашнее задание из биологии, попить горячий чай вместе с Дженной, посмотреть целый час телевизор, попрощаться с Дженной, ведь завтра у нее встреча с организатором выставки. Выставка небольшая, всего на день, и он может взять всего одну картину Дженны, но это начало! Она ушла рано спать. А Паркер вздохнула и повернула голову к окну. Она не смотрела прямо в окно: она смотрела на открытую стеклянную дверцу окна. Она видела не только внезапную розовую вспышку света, но точно видела очертания молнии, ее отражение в стекле. Так и начался ее вечер: смотреть в окно оказалось самым интересным занятием, ведь остальное осточертело. Потом дождь начал идти косо и окно пришлось закрыть, или Тринити хотела промокнуть, не выходя из квартиры? Верх дебилизма. Она пересела на подоконник в своей комнате и оставалась там. Даже не помнит, думала ли о чем-то. Ни о чем. Была пара тем (тысяча), но она научилась молчать в своей голове. Важнее, чем молчать с другими существами. Даже дождь казался тихим и беззвучным. Он шел слишком долго, чтобы не позволить Трин привыкнуть к шуму. Она через многое прошла. Она заслужила посидеть в своей комнате и посмотреть в окно. Не отмывать руки от крови в туалете, нет. Не трястись, не бежать, не вжиматься в стену. Минутка спокойствия. Может, пусть она затянется? Звонок в дверь. Трин непременно дергается, но не сдвигается с места. Ее сердцебиение в порядке, просто ей жутко интересно, позвонят ли еще раз. И какой черт решил выйти в дождь и перейти из точки А в точку Б? Сумасшедший. А сумасшедшим дверь не открывают. Паркер слушает тишину и понимает, что если позвонят еще раз, Дженна может проснуться. Если уже не проснулась. Она не изверг. Зона комфорта подождет. Тринити поправляет волосы и продолжает сама с собой. Аккуратно спускает ступни на паркет и понимает, что не хочет идти к двери. Смотрит вперед, на приоткрытую дверь в своей комнате, будто она — враг. Будто она сейчас откроется и ворвется монстр. Ах, Трин, ты так и не научилась забывать. Она все же встает и выходит из комнаты. Раздается стук, не звонок. Два стука — и Паркер дергается, застывает. Она боится, ладно? Ладно? Она видела слишком много дерьма, чтобы не бояться. Она идет дальше. За огромным непонятным растением она видит защиту против ангелов и идет дальше. Носочком отодвигает коврик перед вход и замечает защиту от демонов. Если Дженна увидит, у нее появится несколько вопросов, на которые Тринити лучше не отвечать. Все на месте. Она вздыхает несколько раз и спокойно открывает дверь. Его лицо давно перестало приносить радость. Когда оно вообще приносило хорошие чувства? Только вздохи и молчание. Даже сейчас, Тринити молчит и вздыхает. Жизнь не учит, по крайней мере, не ее. Его лицо мокрое, но он будто и не смущен этим. Он видит Паркер и все же протирает рукой лицо. Лицо не стало сухим. Ровно как и волосы, прилипшие к коже, и одежда, которую можно было выжимать прямо сейчас. Сэм. Столько вопросов, но в конечном итоге — ни одного. И так ясно. Ответ ясен для Трин, но жутко хотелось услышать ответ на его губах. Пусть он скажет. Как он вообще мог прийти, а теперь стоять там. Трин вздыхает, начинает задыхаться. Быстро приводит себя в порядок. Самое страшное… она видит, что это не тот Сэм. Глаза светились. У того они горели красным пламенем, которое выжигало, убивало, обливало холодной водой. Сколько же в нем противоречивости. Он тоже не может сказать ни слова. Но он здесь, пришел. Он, видимо, вспомнил ее, хотя Тринити не просила. Не просила нуждаться в ней, любить ее, приезжать к ней. У него отросли волосы, хотя сейчас их длины не видно. Он — промокший и преданный щенок. Хочется усмехнуться, ведь Трин его не знала. Какое совпадение. Сэм ее тоже. Они знали друг друга из иллюзий, памяти, снов, представлений, не более. А сейчас, когда пришел момент истины узнать друг друга, — они молчат и слушают дождь, будто не наслушались его. Или дождь затих? — Называть тебя Чарли или Тринити? — он шмыгает носом; заболеет. Не плачет. С какого перепугу ему плакать? А Тринити пускает слезу и усмехается. Она по-прежнему боится Сэма, но по другим причинам. Она тяжело дышит, а Сэм смотрит. Впитывает. Хочет поговорить, дотронуться, ему столько всего интересно выяснить. И у них есть время обсудить некоторые вещи за чашкой чая. — Как хочешь.