ERROR!

Проснулся я с тяжелой головой, словно не после ночи сна, а глубокой комы. Тело было ватным и абсолютно неподъемным, левая рука затекла и при попытке пошевелить ею отозвалась ноющей болью, заставив меня глухо замычать в… одеяло? Я, подавив приступ тошноты, с трудом приподнялся на локтях и открыл слезящиеся глаза. В незнакомой комнате стояла утренняя мгла, и было как-то по-особенному душно. Мозг постепенно восстанавливал умственную деятельность, мысли лениво цеплялись одна за другую. Первая из них была о том, что меня зовут Никита, и мне девятнадцать лет. Вторая, что отдохнуть вчера, похоже, и правда удалось просто лучше некуда. Третья, четвертая… Словно разматывая клубок, я шаг за шагом восстанавливал цепочку событий, пока в голове яркой вспышкой не встала последняя сцена. Сердце пропустило удар. Я крепко, до боли зажмурился, так, что, под веками заплясали разноцветные пятна. О господи, пожалуйста, пожалуйста, пусть это окажется сном, ночным кошмаром, бредом дурного пьяного мозга. Я же вчера нажрался как свинья, ничего удивительного, что потом приснилась такая чушь! Я медленно повернулся. Рядом, развалившись на спине и с закинутой за голову рукой, спал Виталик. Широкая грудь мерно вздымалась, глубокое дыхание было еле слышным. Я невольно опустил взгляд ниже и перестал дышать, увидев расстегнутую ширинку. Белые боксеры туго обтягивали утренний стояк, и на ткани отчетливо выделялось подсохшее пятно. Меня будто шибануло током. Я резко сел на кровати и зажал рот рукой, чтобы не заорать. Это было просто невыносимо. Невыносимо. Мне нужно уйти отсюда, срочно. Срочно! Я встал и на нетвердых ногах направился к выходу, с каждым шагом наращивая скорость, так, что, вывалившись в коридор, я уже бежал. Сердце колотилось как бешеное, в ушах стоял гул. На пути попалась открытая дверь и я, резко затормозив, еле устоял на ногах и залетел в ванную. Сознание выхватывало отдельные кадры. Серая плитка, белая занавеска. Колени дрожали, и я уперся двумя руками в раковину. Из зеркала на меня смотрел очень испуганный парень. С сухими потрескавшимися губами, красными глазами и с чудовищным засосом на шее. Трясущимися руками я открыл кран. Струя воды ударила по кафелю, я подставил ладонь, но тут же, ошпарившись, отдернул ее. Да что же это такое?! Мобильный, как ни странно, нашелся в кармане. Несколько минут я мучительно вспоминал, зачем его вытащил – мысли разбегались, а тошнота опять подступила к горлу. Да, точно. Разблокировал, набрал номер, прокашлявшись, прижал нагретый экран к уху: - Хочу заказать машину на ближайшее время… Всю поездку я нервно дергал ногой, сжимал между коленями все еще трясущиеся руки и, не контролируя свое тело, раскачивался взад-вперед. Чем дальше мы уезжали, тем страшнее мне почему-то становилось, хотя, казалось бы, должно быть совершенно наоборот. Таксист кидал на меня опасливые взгляды в зеркало. Кажется, он в любой момент готов был остановиться и высадить подозрительного клиента, от которого было непонятно, чего ожидать. За окном мелькали люди, дома, машины. Город просыпался, раннее, еще совершенно не греющее солнце кидало свои первые лучи на серый бетон. Машина остановилась на светофоре, и перед нами по пешеходному переходу, предварительно посмотрев налево-направо, быстро зашагал высокий светловолосый парень. Я в каком-то оцепенении проводил его взглядом. У самого тротуара он, будто учуяв наблюдение, резко обернулся. На секунду мои глаза встретились с парой чужих, светло-голубых, очень похожих на… грудную клетку сдавило, стыд затопил сознание, и я быстро опустил голову. И за всю поездку больше ни разу ее не поднял. Мы плавно остановились, я продолжал смотреть на свои колени. - Приехали, – мужчина медленно и отчетливо выговорил каждый слог, не сводя с меня глаз. Можно было подумать, что он совершенно спокоен. Но я про себя отстраненно отметил, что это далеко не так: жилка на его шее вздулась, а над губой выступили едва заметные капли пота. По-видимому, он принял меня то ли за психически нездорового, то ли за наркомана, а, быть может, и за всех сразу. И, признаться, я его не виню. Я протянул ему смятую купюру, не озаботившись тем, чтобы посмотреть ее номинал. Судя по тому, что тот сразу отъехал, денег хватило. Хотя вполне вероятно, что он уехал даже с меньшей суммой, лишь бы не связываться – себе дороже. Я стоял перед нашим подъездом. Такси отъехало уже пять – десять, двадцать? – минут назад, но я не мог заставить себя сдвинуться с места. Подошвы ботинок будто бы примерзли к асфальту. Одна мысль о том, что я сейчас зайду в наш подъезд, поднимусь в нашу квартиру, где лежат наши вещи, где пахнет Виталиком, наводила на меня священный ужас. Виски сдавило, и я, сцепив зубы, запрокинул голову к небу. Блядь, да что же это… Что же это такое?! Я изо всех сил постарался переключиться на что-то нейтральное. В памяти почему-то всплыла недавняя встреча со старым другом Стасом. Старый добрый Стас, у которого ничего никогда не меняется, у которого всегда все по-прежнему. У которого безопасно. Я понимал, что это, должно быть, не самая удачная идея, но мозг уже ухватился за спасительную соломинку – у меня был план, который позволял избежать чего-то мучительного, отстрочить роковую минуту. Господи, что за роковая минута, Никита, откуда в тебе эта склонность к мелодраме?.. Как бы ни обсасывал я разумный довод, что мое появление в чужой квартире сейчас едва ли будет уместно, ноги уже сами несли меня по знакомым дворам к знакомому еще со школьной скамьи дому. Запоздало подумалось, что Стаса могло не быть дома, что это очень невежливо – вот так вот врываться без предупреждения, что еще довольно раннее утро, да и вообще – вдруг мое появление могло чему-то помешать? Есть же у него какая-то личная жизнь? Вопреки моим опасениям, дверь открылась спустя пять секунд после моего звонка. Сонный Стас, увидев меня на пороге, встрепенулся, открыл и закрыл рот. Я его прекрасно понимал: я сам не мог подобрать слов. Спустя полчаса мы уже сидели за кухонным столом. Стас рассказывал что-то об университете, пересказывал разные забавные и не очень сплетни о своих знакомых. Я мало слушал Стаса. Я внимательно смотрел на стоявшую передо мной чашку уже давно остывшего чая, периодически отмечая, как далеко по столу расползлись солнечные лучи. На блестящей поверхности сразу стали заметны липкие разводы то ли от сока, то ли еще от чего. Стас предпринял попытку вытереть их рукавом кофты, но спустя секунду бросил это дело и продолжил с вдохновением ругать своего профессора то ли по экономике, то ли по статистике. А может, и не профессора. Да хоть господа бога. Мне все вокруг было так восхитительно до лампочки. Я даже не сразу обратил внимание, что между нами повисла тишина. И, возможно, если бы не суть следующего вопроса, я бы так же и не заметил возобновление монолога. - Так что случилось? – Стас немного нагнулся над столом и заглянул в мое лицо: - Поссорились с Виталиком? Я вздрогнул всем телом. Резко выпал в реальность, в маленькую захламленную кухню. - Да… - голос был хриплым, я прочистил горло и повторил уже более внятно: – Да, что-то вроде того. - Что, опять омегу не поделили? Омегу?.. Он сказал это таким тоном… Он на что-то намекает? Я вскинул голову. Сразу подумалось, что Стас, несмотря на свою болтливость, всегда был удивительно проницательным парнем и отменно умел читать между строк. Часто ему даже не надо было о чем-то говорить – он и так интуитивно улавливал всю нужную информацию. Меня захлестнула паника. Он все понял? Я не потрудился прикрыть засос. Засос… Он точно все знает, да по мне нельзя не понять! Что я кончил под альфой, под лучшим другом, широко расставив перед ним ноги, и это с меня даже штанов не пришлось снимать! Твою мать! - Да, омегу, – намного грубее, чем собирался, ответил я. И тут же выплюнул: - Кого нам еще с ним делить? Он отшатнулся, будто бы я с размаху дал ему пощечину. - Да, уж точно не бету, - отрывисто бросил он. - О боже… Я не это имел в виду. Злость как ветром сдуло, и на меня обрушилась вина. Шерлок Холмс, блять, недоделанный. Откуда ему знать? Совсем спятил. Я кинулся подбирать слова извинения, но они не понадобились: его плечи расслабились, и он провел рукой по шее. - Да, я знаю, извини. Просто тема больная, – увидев, что я собираюсь задать вопрос, он рукой меня остановил и настойчиво добавил: - Не бери в голову. Я задавил в себе неуместное любопытство. - Серьезно поругались, я так понимаю? – Стас встал и подошел к шкафчику у плиты: - Будешь кофе? Я рассеянно провел рукой по волосам. - Ээ… сложно сказать. Не то чтобы прям поругались... И да, от кофе не откажусь. Стукнула дверца шкафчика, по кухне прокатился звон от неуклюже поставленной на конфорку турки. - А с чего ты вообще взял, что я с кем-то поругался? И что именно с Виталиком? Ну… и что серьезно? – задал я вопросы уже Стасовой спине. - Не знаю, – тот, не поворачиваясь, пожал плечами, – просто ты сейчас как в воду опущенный. А, насколько я знаю, тебя сложно выбить из колеи. Как правило, это получается только у одного человека. Ну, и обычно вы с ним все на месте решаете, а если что-то серьезное, то, хм... когда вы всегда серьезно ругались, ты часто потом ко мне приходил. Во всяком случае, раньше, когда мы были в школе. Это «раньше, когда мы были в школе» опять заставило меня почувствовать себя виноватым, потому что, по-хорошему, именно из-за меня наше общение после выпуска практически свелось на нет. Он звонил, приглашал меня куда-то периодически, а я был регулярно чем-то занят, постоянно находились какие-то более важные дела. «Но зато сейчас-то, когда впервые за многие месяцы случилось что-то плохое, ты тут же прибежал к нему за утешением и не обманулся в своих ожиданиях» - ядовито, не без доли самобичевания подумал я. И тут же пообещал себе, что не буду больше так надолго терять с ним связь. Да и все, что он сказал, было чистейшей правдой. Можно было хотя бы самому себе в этом признаться. Кофе в турке зашипел, но отвлекшийся Стас не сразу это заметил и не успел вовремя выключить огонь. Тёмно-коричневая жижа перелилась через край и расползлась по белоснежной плите неровным пятном. Стас громко матернулся, и я не сдержал тихий смешок. Переночевать я попросился у Стаса. Все что угодно, лишь бы не идти домой. Это было настолько трусливым поступком, что я даже не хотел его анализировать – чтобы не начать биться головой о стенку от своего идиотизма. Я прекрасно понимал, что завтра мне все равно придется зайти в нашу квартиру: в девять утра у меня был поезд, и следовало забрать вещи. Я собирался поехать погостить несколько недель у своих родственников по папиной линии, в чудный приморский городок, с которым у меня были связаны теплые воспоминания из далекого и беззаботного детства. И вещи я заранее упаковал, так как явно не планировал возвращаться с празднования так рано. И тем более у меня и в мыслях не было, что может произойти что-то, что заставит меня так малодушно сбежать от лучшего друга. А друга ли теперь?.. Я перевернулся на спину и уставился в потолок. Вполне закономерно, что сна не было ни в одном глазу. В памяти всплыл один случай двухлетней давности. Как-то раз, поздней осенью, мы с Виталиковой командой по борьбе после очередного соревнования отправились праздновать их победу. Одной из немногочисленных омег, подруге одного из борцов, пришло на ум неплохое заведение, главным достоинством которого были умеренные цены и близкое от нас расположение. Адреналин все еще гулял в крови, эйфория от недавней победы щекотала нервы, и мы, громко переговариваясь и смеясь, шли навстречу вкусной еде и крепкой выпивке. Путь наш лежал через относительно безлюдный парк. Вечер уже давно вступил в свои права, и дорожки парка освещались редкими желтыми фонарями, а в воздухе витала та особенная смесь запаха мокрой листвы и сырой земли, которую можно встретить только осенью. Внезапно те, кто шли впереди, остановились, и разговоры смолкли. - Че такое? – спросил Слава, что шел рядом со мной и Виталиком одним из последних. Я, едва не врезавшись в мелкую омегу, полностью разделял его недоумение. Виталик, который, собственно, и не дал мне сбить с ног девчонку, тоже вопросительно посмотрел на своих товарищей. Я уже открыл рот, чтобы задать вполне закономерный вопрос, когда один из альф, выпучив на нас глаза, в беззвучной истерике стал тыкать куда-то вперед. Я проследил за его пальцем и нахмурился. Под фонарем, метрах в десяти от нашей компании, стояли две фигуры: они были практически одинакового роста, массивные, и хотя один, тот, что в яркой пуховой куртке, был чуть помельче, не оставалось никаких сомнений, что перед нами двое альф. На нас они не обратили никакого внимания. Знаете, нашу компанию было довольно сложно не заметить, однако у них, похоже, была на то весьма веская причина: они были слишком заняты друг другом. Мне даже сначала показалось, что я ошибся. Не могло же такого быть, просто не могло! Не в нашей стране, не в нашем городе, не с нашими людьми. Но спустя несколько секунд пришлось признать, что это было именно то, о чем я подумал: двое альф увлеченно лизались. Руки одного забрались своему «другу» под куртку, тот же обхватил первого за шею, тесно его к себе прижимая. У меня почему-то пропал дар речи. Словно по команде, тишину парка разорвал громкий хохот. Альфы разорвали поцелуй и молниеносно обернулись: увидев нас, они шарахнулись друг от друга в разные стороны. Смех стал еще громче. Наша компания тут же зашевелилась и быстро пошла им навстречу. Я по инерции последовал за остальными. - Что это за пидарасню вы тут развели? – пятеро самых агрессивных альф из нашей команды обступили парочку. Раздалось улюлюканье, кто-то засвистел. - Вы не против, если мы присоединимся? Вы же обслужите нас как следует, а, девочки? Я краем глаза уловил, как двое наших омег гадливо скривились. Лица тех альф, что не принимали активного участия в разыгрывающейся драме, светились злым одобрением. Они трусили предпринимать какие-либо действия, но были готовы поддержать любые издевательства своих более смелых товарищей. И только один человек, та девчонка, на которую я едва не налетел, смотрела на парней с какой-то смиренной грустью. Застуканные на горячем альфы стояли в метре друг от друга, они не двигались с места и молчали, будто языки проглотили. - Вот ты, например, – Слава показал пальцем на альфу в яркой куртке, – не хочешь пососать настоящему мужику? С таким ртом только члены заглатывать! Смех стал еще громче, хотя мне казалось, что дальше уже некуда. - Пидоры гнойные! Лицо того, что помельче, покрылось некрасивыми красными пятнами, второй же еще больше побледнел и, казалось, сейчас просто хлопнется в обморок. Я стоял в каком-то ступоре и наблюдал, как несколько наших, распаляясь все больше, готовились перейти к физическому насилию: Слава одним плавным движением скинул пальто и, не глядя, кинул его своей омеге, трое альф обступили «голубых» так, что им были перекрыты все пути к отступлению, еще один бросил свой рюкзак на пол и подошел ближе. Но драке, а точнее – тупому избиению, не суждено было сбыться. Виталик, о присутствии которого я отчего-то напрочь забыл, потеснив Славу, выступил вперед. - Да оставьте вы этих голубых в покое, – хмыкнул он. И это было в тысячу раз обиднее всех предыдущих слов вместе взятых - такие брезгливость и пренебрежение сквозили в его голосе. Естественно, Виталика тогда послушались. Виталика всегда слушаются. Едва стало понятно, что им больше ничего не угрожает, те двое альф шустро сорвались с места и кинулись подальше от нас. Им вслед еще кричали оскорбления, кто-то смеялся, кто-то свистел. Мне же по какой-то загадочной причине было стыдно, и я даже сам себе не мог ответить, перед кем, а главное – какого черта. Но самое интересное - стыд этот был приправлен непонятного рода обидой. С тех пор я ни разу не вспоминал об этом эпизоде. Как же я мог о таком забыть?.. Зато теперь я, похоже, с лихвой наверстывал упущенное. Я лежал и словно наяву видел, как сосутся двое альф, как тесно они вжимаются друг в друга, их сильные руки, мощные тела, и, как ни старался, избавиться от этой картинки у меня категорически не получалось. Более того – она обрастала все новыми и новыми подробностями, ставала ярче, отчетливей, а еще она, к моему ужасу, трансформировалась: а что, если вместо тех друг альф… Я зашипел и закрыл пылающее лицо руками. Перевернулся на бок, зажал между коленями одеяло. У меня крепко стоял. Утро было омерзительным. Бегло попрощавшись со Стасом, я быстро шел к дому, и меня трясло от едва сдерживаемого бешенства. Эта ночь размышлений и самобичеваний вытянула из меня всю душу. Но если до этого я находился будто в каком-то трансе, скованный стыдом и страхом, то теперь во мне все бурлило, горело. Мне хотелось выплеснуть все это наружу, в противном случае, казалось, что меня просто разорвет на части. Не удосужившись посмотреть под ноги, я едва не споткнулся о лежащую посреди дороги шину. И меня словно прорвало. - Сука!!! – заорал я что было мочи и со всей дури пнул ногой шину. Та, пролетев метра полтора, уперлась в забор. Две проходящие мимо девочки-омеги опасливо обернулись на меня и ускорили шаг. Я понимал, что со мной творится какая-то хрень, но поделать ничего не мог: спусковой крючок уже был нажат. Не помня себя от бешенства, я со всей силы дубасил несчастную, ни в чем не повинную шину ногами и орал одно единственное «сука» так, что запершило в горле. Нет, ну серьезно. Какого хуя? Какого, блядь, хуя?! Почему я должен так трахать себе мозг?! Даю руку на отсечение, что этой твари ни капли не стыдно! Что эта дрянь и близко не мучилась так, как я! Он мне даже ни разу, сука, не позвонил, ни одного, ебать, пропущенного вызова! Да он сто процентов даже и не помнит, с кем именно вчера был! Подумал, омега какая-то под ним поизвивалась, ну а что друг сбежал – какая разница, где он, если вокруг столько сладких дырок?! Мой приступ прошел также внезапно, как и начался. Просто в какой-то момент я понял, что все это бессмысленно. Смысла, блядь, ноль. Что вообще со мной происходит?.. На смену бешенству пришло опустошение. Я оглянулся по сторонам и продолжил свой путь. Квартиру я открыл своими ключами, встретила меня тишина, разбавленная лишь тиканьем настенных часов. Чемодан и моя спортивная сумка стояли в прихожей. Но надо было взять кое-что еще. Ноутбук и несколько мелких вещей… которые лежали в нашей с Виталиком комнате. Обмирая от страха, я, пытаясь ступать как можно тише, подошел к двери и медленно ее приоткрыл. Кровать у окна была занята: на боку, повернувшись в мою сторону, спал Виталик. Тело было расслабленным, лицо умиротворенным. Сердце заколотилось в бешеном ритме. Я не сдержался и вдохнул полной грудью. Пахло просто одуряюще. Пахло Виталиком. И этот запах вызывал одновременно и злое бешенство, и какой-то щенячий восторг, и я разрывался между этими двумя крайностями. Я сделал несколько шагов и открыл шкаф, не слыша ничего, кроме пульса в ушах. Виталика больше не было в моем поле зрения и, один бог знает, каких усилий мне стоило повернуться к нему спиной. Я наклонился, чтобы забрать сумку со своим ноутбуком, но в какой-то момент что-то будто изменилось. Я застыл. Мне понадобилось не меньше тридцати секунд, чтобы понять, что было не так: я больше не слышал глубокого дыхания. Горло сдавило. Я выпрямился и круто повернулся к нему лицом, все еще отчаянно надеясь, что мне показалось. Но нет. Не показалось. Глаза Виталика были открыты, в них не осталось ни капли сна и смотрели они прямо мне в душу. Я сжал ручку сумки так, что побелели пальцы, и боялся так, как, по-моему, не боялся еще никогда в жизни. Виталик лежал, не двигаясь, и молча на меня смотрел. Светло-голубые глаза не выражали ровным счетом ничего. Ни-че-го. Мне надо было срочно что-то сделать, хоть что-нибудь. Или что-то сказать. Лучше что-то сказать! Обыденные слова сложатся в обыденные предложения и вернут все на круги своя. Но разлепить губы мне оказалось не под силу. Поэтому я и сам до конца не зная, что именно собираюсь сделать, склонил голову, как бы отвешивая шутливый поклон. Несколько минут не происходило ничего. А потом Виталик плавным ленивым движением козырьнул мне правой рукой, будто отдавая честь. Молча. Мощный бицепс перекатился под кожей, когда рука со светлыми волосками легла обратно на одеяло. Мне стало не по себе. Господи, скажи же, что все в порядке, что это нормально. Скажи, что ничего не изменилось, что такое бывает. Рассмейся, скривись, улыбнись. Господи, скажи, сделай хоть что-нибудь! Лицо Виталика оставалось неподвижным. Я, словно под гипнозом, медленно развернулся и вышел из комнаты, до конца надеясь, что меня окликнут. Но этого не произошло.