ERROR!

Стрелка настенных часов медленно подползала к десяти утра. Суббота начиналась как-то непонятно: за окном то ли собирался дождь, то ли вот-вот должно было выглянуть солнце. Я сидел за компьютерным столом, подперев голову рукой, и тыкал пальцем в распотрошенную точилку, еще больше размазывая остатки грифеля. Монитор радовал нас отменной заставкой. Вообще я изначально изъявил желание лицезреть любимых "Раммштайн", но Виталик громко выразил свое «фе» и предложил поставить лик скрипачки Ванессы Май, но тут уже я поплевался. Поэтому сейчас с экрана на меня взирала загорелая, обтянутая ниточками, по ошибке именуемыми стрингами, попа омеги-порнозвезды. Тем временем также как и я недавно пробудившийся Виталик разминался посреди комнаты. Мощные мышцы перекатывались под кожей. Я боковым зрением наблюдал за привычной зарядкой альфы, продолжая проявлять жестокость по отношению к точилке. Настроение было под стать погоде: таким же непонятным. И чувствовал себя я как-то неважно, хотя обычно достаточно быстро избавляюсь от утренней вялости. Сейчас же тело ломило, а ноги наотрез отказывались меня держать. Сил не было даже на то, чтобы бросить в Виталика точилкой. - Чего это моя принцесса в печали? – раздалось из-за спины. Я не стал оборачиваться, только неохотно махнул рукой, мол, отстань. - Боже-боже, в Никитку вселился призрак умирающего лебедя? Кыш-кыш, умирающая принцесса-лебедь! – замахали на меня руками, попутно падая на рядом стоящую кровать. Я немного завис: - Как призрак может быть умирающим? - Ой-ой, ты там часом не при смерти? А как же отреагировать на принцессу-лебедя? Поплеваться ядом и побрызгать слюной? – присев на кровати, парень схватил кресло за спинку и потянул на себя. Колесики ехали без энтузиазма, мои босые ноги волочились следом по паркету, откровенно говоря, тоже без особого энтузиазма. Широкая ладонь прижалась к моему лбу. - Да вроде нормальная, – пробормотал альфа себе под нос. Я слегка мотнул головой, сбрасывая вторгшуюся в личное пространство руку. В мозгах тихонько загудело. Друг между тем снова порадовал кровать тесным контактом. - Ладно, хватит чахнуть, – беспринципно заявили мне, – лучше вон почитай мне гороскоп на сегодня. Я грустно посмотрел на тирана, а затем на разделяющие нас с компьютером два метра. Виталик закатил глаза и, по-хитрому извернувшись, оттолкнул кресло обратно ногой. - А сам ты не можешь в Гугле забить? - Неа. - Лентяй. - Именно, – зевнули в ответ. Мысленно извинившись перед попой омеги, я заслонил ее хромовской вкладкой. Так, так, так, что у нас тут… Телец, Близнецы, Рак… О, Лев. Я прокашлялся и напряг голосовые связки: - Итак, внимай и трепещи, – по задумке должно было прозвучать грозно, но вышло скорее печально, поэтому дальше я уже продолжил нормальным голосом: – Сегодня вам следует обратить внимание на мнение других. Виталик важно покивал, хотя по лицу было видно, на чем он вертел это мнение. - Взгляд со стороны может превратить точку зрения в весьма сложную геометрическую фигуру. Оно, в общем-то, и к лучшему, ибо точка слишком мала для серьезного взгляда на жизнь. Воцарилось молчание. Я тупо смотрел на набор буков, Виталик же задумчиво хмурился и тер переносицу. - Короче, мне все ясно, – наконец выдал он. – Мое будущее – это совокупность факторов, его определяющих. - Аминь, – согласился я. Мы посмотрели друг на друга и одновременно заржали. Суббота ни радовать, ни тем более жалеть меня не собиралась. К вечеру у вашего покорного слуги посмела подняться премерзкая температура – тридцать семь и пять. Ни туда, ни сюда, что называется. Была бы повыше – отмучился бы по-быстрому, сожрав таблетку парацетамола, а так мне оставалось лишь шататься по квартире неприкаянным привидением и страдать. Также пикантных ощущений добавило саднящее горло, заставив меня вспомнить единственный в моей биографии случай простуды, и то семилетней давности. По такому поводу Виталиком и нашим соседом по квартире Сашей из недр общего склада была торжественно извлечена на свет аптечка. Не менее торжественно мне, «принцессе-лебедю», был вручен бухнувшимся передо мной на одно колено Виталиком чудесный «Декатилен». Однако так называемые волшебные таблетки действовать не спешили, и в шесть вечера мне пришлось со слезами на глазах (мысленными слезами, конечно же, ведь большие грозные альфы никогда не плачут) отменять поход в кино с симпатичной омегой, на которую у меня были далекоидущие планы. И поэтому мне вдвойне было обидно наблюдать за тем, как Виталик крутится по комнате в поисках презервативов. Вообще сам по себе тот факт, что альфа не может найти ни одного, был чем-то из области фантастики, потому что запасы контрацепции были у него обычно в безмерном количестве, растыканные по всем углам квартиры. И не только квартиры, надо сказать, но и по многим общественным местам, таким, как, к примеру, наш подъезд, некоторые скамейки в парках, универ, любимые бары, кафе, и, конечно же, наша машина. Попрошу заметить, это только те, о которых я знаю. Без понятия, насколько надежны такие заначки. Лично я не понимал их смысла, ведь все равно у друга были замечательные карманы, которые тоже не оставались без дела. Но ладно. Кто-то прячет сухарики, а кто-то презервативы... Каждому свое. Мои размышления об альфьих странностях прервало триумфальное «О!», после чего с вершины шкафа была извлечена пестрая коробка, причем, похоже, уже распечатанная. Мне подумалось, что было бы неплохо, если б она оказалась пустой. Плохое самочувствие явно не лучшим образом сказывалось на моем характере. Мои темные надежды все же не оправдались, на дне таки затаилась горсть латексных друзей. Альфа довольно осклабился и пружинистым шагом пошел на кухню. Я от нечего делать побрел за ним. Понаблюдав за тем, как Виталик распихивает презервативы по карманам джинсов, я задумчиво потер подбородок и упал на ближайший стул. - Ого, чувак, это ты разбил тарелку? – открыв дверцу шкафчика под умывальником, дабы выкинуть пустую коробку, альфа прищурился. - Не разбил, а выбросил, – неохотно ответил я. Хлопнула дверца, скрипнув несмазанной петлей. - В смысле? - В прямом. Упершись о плиту, Виталик приподнял брови. - Никита, зачем ты выбросил тарелку? - Не знаю, – я недовольно потер гвоздик в ухе, как всегда делал, когда раздражался. – Она какая-то непонятная. Друг хмыкнул. - Какой бы непонятной она ни была, до тебя ей явно далеко. «А мне далеко до тебя», – вяло подумал я уже вслед удаляющейся спине Виталика. Я, напоенный таблетками, лежал, прижавшись лбом к позаимствованной из Сашиных запасов холодной банке пива и старался дышать через раз, чтоб поменьше тревожить больное горло. Благодаря сумеркам от предметов в комнате остались лишь очертания. Мне чудилось, словно вместо мебели пространство наполнили неподвижные величественные химеры, которые только и ждали сигнала, чтоб пуститься в пляс. Часы, казалось, тикали просто оглушительно, задавая свой собственный темп. Как же непривычно странно засыпать в пустой квартире. Саша должен был вернуться со смены только к утру, так как работал медбратом в государственной больнице, второй сосед Кирилл, простой малый без особых претензий, в последнее время постоянно пропадал у своей омеги, появляясь лишь для того, чтобы забрать очередную футболку и часть своего честно заработанного хлама. Виталик же, покамест я со свистом выдыхал спертый воздух и невидящим взглядом блуждал по комнате, выплескивал энергию тем способом, при упоминании которого юные омежки отводят свои глазки и становятся пунцовыми. Впрочем, омега, что помогал коротать альфе этот вечер, был одним из немногих партнеров, которые продержались более трех месяцев, и единственным, кто продержался более года. Сего уникума я видел воочию лишь единожды, так что, можно сказать, знал его больше по рассказам самого друга – относительно молодой супруг какого-то удачливого альфы с толстым кошельком, но преклонного возраста, он ни дня в жизни не проработал, томно качаясь на волнах светской жизни. Ему было около тридцати, самый сок, уже полностью раскрывшийся изысканный цветок. Следил он за собой безукоризненно, одевался со вкусом, при этом с видимым удовольствием приобщаясь и к культурной жизни города. Курил тонкие длинные сигареты, рассуждал о жизни, высказывал своим пухлым ротиком дерзкие маргинальные мысли, кутаясь в короткий шелковый халатик, и очаровательно картавил. На мой взгляд, в подобных омегах действительно есть свой шарм. Но, признаться честно, выдержит такого на своей шее далеко не каждый. Собственно говоря, познакомились они с Виталиком на временной выставке импрессионистов, куда друга привел наш знакомый, начинающий художник с поистине императорскими амбициями. На тот момент у меня как раз был гон, и в гробу я видел всех импрессионистов мира вместе взятых, так что мое отсутствие было вполне закономерным. Однако развлечение нашлось и без меня – у одной из картин томился тонкий черноглазый обворожительный омега со слегка высокомерным личиком, выделяясь на общем фоне, словно янтарь среди щебня. Я почему-то очень четко себе представлял эту картину. Хрупкие ухоженные кисти плавно, словно задумчиво, перебирают шикарные светлые пряди, белые зубки чуть покусывают нижнюю, более пухлую губу, а на безымянном пальце блестит обручальное кольцо. Конечно же, такой не мог не пробудить охотничий азарт. Да вот только смелости обычно мало у кого хватает приступить к непосредственной охоте… А у Виталика хватило. С лихвой, как обычно. Уверен, он подкрался так сзади и тихо шепнул что-то чертовски остроумное и смущающее, как он умеет делать это в своей особой манере. Завязался разговор, пропитанный флиртом. Могу поспорить, с таким мужем пленительно красивому омеге очень не хватало горячего молодого альфы с наглыми глазами и сильным телом, который бы заставил кровь бурлить в жилах. В результате омега был покорен без видимых усилий и потерь. Что неудивительно – Виталик мог дать ему то, чего он хочет, сполна, и даже больше. В первые несколько недель, наблюдая за альфой, я уже было даже подумал, что он серьезно увлекся. Не то чтобы он стал меньше времени уделять мне или чаще пропадать, да и был он далек от тех влюбленных, что изливают свои кипящие чувства на всех прохожих, хотят они того или нет. Просто прежде Виталик никогда не останавливался на ком-то одном. Во всяком случае, настолько надолго. Ему всегда нужно было что-то новое, много нового, доселе неизведанного, будоражащего, словно адреналиновому наркоману. А теперь парень ни на кого особо не смотрел. И выглядел при этом таким… удовлетворенным. До неприличия довольным. Пролистав сделанные другом фотографии его любовника, я не мог не отдать должное чужой красоте. Омега был действительно с лоском. И все бы хорошо, но во мне поселилось чертовски странное чувство – будто бы от меня отдирали что-то важное, жизненно необходимое, то, что вросло под кожу, цепляясь корнями за внутренности. Будто бы то, что до этого момента я воспринимал как неотделимую часть тела, оказалось до смешного просто у меня отнять. Казалось бы, я должен был почувствовать зависть. Не знаю, может обиду за себя, что у самого нет такого омеги, а Виталик так легко заполучил себе мечту во плоти. Но это были эмоции другой породы. Непонятной мне породы. Я решил не зацикливаться. Однако каждый раз, когда Виталик с ухмылкой сгребал презервативы, меня охватывали те же эмоции. Будто натянутый до предела канат, завязанный морским узлом на моей печени, готов в любую секунду порваться. Омега с лоском. Как же ты меня бесишь! Но время шло. И вот прошло три недели… после которых друг стал прежним. Вернее, вернулся к прежнему образу личной жизни, можно даже сказать, еще более активному. Планка порядком повысилась, а диапазон потенциальных партнеров еще больше расширился. И хотя видеться с лощенным омегой друг не перестал, но больше не было той несвойственной ему спокойной удовлетворенности. Словно теперь он был всегда голодным. Трахались они с тем красавцем обычно в одном из пустующих домов мужа омеги. Однажды я из чистого интереса спросил у Виталика, не смущает ли его наличие у его партнера живого и здорового супруга. В ответ мне только ослепительно улыбнулись, после чего я в который раз отметил, что совести у него действительно нет. Но у меня были и проблемы посерьезней беспокойства за Виталину совесть. Мне совершенно не понравилась та непонятная радость с каким-то горьким привкусом, что я испытал после «возвращения» Виталика. Даже испугала немного. И я вновь не стал зацикливаться. Из полудремы меня выдернул хлопок двери. Я вздрогнул и оглянулся на стену, но оказалось, что к этому моменту уже окончательно стемнело, и часы утонули во мраке. Из прихожей послышалось копошение и странные отрывистые звуки. Сообразив, я выдернул из-под подушки телефон и снял блокировку. Пять минут одиннадцатого. А до утра никого быть в квартире не должно было. Я похолодел. Тем временем шаги становились все ближе. В груди нарастал рык, но я опасался, что, будучи ослабленным болезнью, не сумею дать должный отпор, кто бы там ни находился. Я здорово струхнул, когда быстро, словно ворвавшийся не заботился о своей незаметности, открылась дверь. Я дернулся на кровати, моментально приняв сидящее положение. В проеме показалась какая-то темная фигура, немного накренившаяся вбок и издававшая странный звук. Я изо всех сил напрягал глаза, но все равно ничего не мог увидеть. Так. Без паники. Что бы сделал Виталик?... Точно бы не испугался. Так. Я, блядь, альфа. Я втянул воздух и нащупал валявшийся на простынях карандаш. Может, если в глаз… И тут щелкнул переключатель. Меня мгновенно ослепило ярким светом, и от неожиданности я вскрикнул. Одновременно с этим в квартире раздался дикий ржач. Меня будто кипятком ошпарило. Ох, мать вашу. Это ржанье я узнаю из тысячи. Глаза уже привыкли к свету, и сейчас передо мной предстал во всей красе мой геморрой. Мой пожизненный геморрой. У меня отлегло от сердца. - Привет принцессе-лебедь! – выдавил Виталик, на ходу размахивая каким-то пакетом. От сердца-то отлегло, но теперь у меня внезапно сильно зачесались кулаки. - Ты мразь, Виталик, ты такая мразь, – я наконец разжал словно сведенные судорогой пальцы и выпустил на волю карандаш. Сломанный пополам карандаш. Я также заметил, что Виталик был каким-то взъерошенным. Парень между тем с разбегу завалился на меня и, все еще дико улыбаясь, сунул мне пакет прямо под нос. - Ай-ай-ай! Я тут забочусь о нем, вот даже новые таблеточки ему купил, – мне постучали указательным пальцем по носу. – А он совсем меня не ценит! На это я ничего не ответил, поскольку был немного занят. Выпучив глаза, я пытался сдвинуть Виталика с моего живота. У меня было ощущение, будто бы на меня сел молодой бегемот. Слава богам, через несколько секунд надо мной таки сжалились и разместились на кровати более щадящим образом, прежде чем меня расплющило под чужим весом. Устроились поперек, теперь уже на моих ногах. Нельзя сказать, что ногам было хорошо, но по сравнению с тем, что я испытал ранее, показалось оно так, уже совсем незначительным неудобством. Виски все еще ломило, и горячее тело на мне словно удваивало слабость. Да, пожалуй, именно что слабость. Вязкую такую. Отдышавшись, я откинулся на подушку и нашел в себе силы недовольно посмотреть на альфу: - Я думал, ты будешь только завтра. Виталик пожал плечами, попутно вытряхивая содержимое пакета мне на многострадальческий живот. - Нет, ну вообще я собирался прийти где-то к часу, порадовать тебя своим обществом, – парень хмыкнул, – но волей судьбы я оказался у тебя раньше. Он посмотрел наверх, будто вспоминая что-то. И в следующую секунду его опять накрыло, на этот раз с удвоенной силой. Виталик хохотал, как ненормальный, откинув голову и обнажая выступающие клыки. Я застыл в недоумении. - Погоди-погоди, сейчас расска… - не договорив, он согнулся в новом приступе хохота, завалившись на меня. Упаковки таблеток, придавленные Виталиком, впились мне под ребра своими углами. Я отметил это краем сознания. Потому что, когда тяжелое мощное горячее тело накрыло собой, у меня тупо потемнело перед глазами. Мой пульс мгновенно вышел на дикий ритм, в какую-то долю секунды я был абсолютно уверен, что мое спятившее сердце сейчас выскочит прямо мне в горло, и я задохнусь ко всем чертям. Чужой нос нечаянно оказался аккурат меж моих ключиц. И это уже было слишком. Я рыпнулся, и тело свалилось с кровати на пол, хватаясь за ребра уже на полу. - Успокоился? – мрачно спросил я, когда Виталик более-менее притих. - Пожалуй, да, – парень облокотился о мою кровать спиной и вытянул ноги, – знаешь, похоже, я сегодня побывал в настоящем анекдоте. - Внимательно слушаю, – я автоматически поддерживал разговор, отчего-то не в состоянии отвести взгляд от его вздымающейся грудной клетки. - В общем, помнишь, я говорил, что муж Дамира какой-то там серьезный штрих в госаппарате? Я не сразу сообразил, что тот красивый омега и есть Дамир. Имя почему-то постоянно вылетало у меня из головы. - Так вот, сегодня он должен был быть на каком-то важном мероприятии за городом и не возвращаться, как минимум, до следующего утра. Но тут… – Виталик грациозно поднял руки и возвел глаза к потолку, – вмешалась судьба! Аллилуйя! Итак, представь себе картину: самый разгар веселья, Дамир подо мной, закинул мне ноги на плечи, уже готовый вот-вот кончить. Я ускоряю темп… но вдруг, та-да-дааам, распахивается дверь! И кого мы видим?! Я вытаращился на парня. - А видим мы мужа! Но, внимание, дамы и господа, – замахал на меня Виталик, – мужа! раздетого! с двумя! голыми! мужиками! Явно не собирающимися обсуждать с ним государственные делааа! Я слушал, и до меня с трудом доходил смысл. Как такое вообще может быть. Нет, ну теоретически… там, в анекдоте каком-нибудь… но блин… И тут меня решили добить: - А мужики в перьях! Разноцветных! И вообще мужики… мужики-то альфы! Уха-ха-ха! У меня было чувство, будто мне со всей силы шибанули кастрюлей по голове. И продолжали бить, пока я невидящим взглядом уперся в Виталин двигающийся кадык. - Заходят они, все такие увлеченные друг другом, и тут картина маслом – видят, как я трахаю Дамира, и словно статуи застывают прямо перед кроватью! А у нас все как раз подходило к кульминации, как тут, блядь, остановить свой член?! И вот – все друг друга видят, у всех стоит… Реакцию Дамира надо было просто видеть! - Виталик изобразил перекошенное страстью лицо: - О да, да… так вот, да-а-а, мм… да, да, да-а-а… а-а-а-а… а-а-а-а?! Парень скривился, прогоняя новый приступ хохота. - И тут Дамир кончает… – сиплым голом выдает друг, потирая лоб. А у меня перед глазами альфы в перьях. И низкий голос: «Кончает, кончает, кончает…». - Там тишина такая повисла, типа затишье перед бурей. Ну, я не дурак, быстро цапнул свои вещи с пола и выпрыгнул в окно, хорошо хоть первый этаж был. А за спиной такой ор поднялся, словами не передать, трындец какой-то… Так, будто мне мало было, блин, этот пидорас, пока я бежал по участку, выпустил мне вслед их чокнутую собаку! Нет, серьезно, она реально чокнутая! Я уже почти перепрыгнул забор, когда она мне чуть не отгрызла зад! Я понимал, что от меня ждут хоть какой-то реакции, но не мог выдавить из себя ни слова. Меня терзали противоречивые эмоции, я не знал – плакать мне или смеяться. И самое главное - объяснить толком я себе не мог ни почему я должен плакать, ни почему смеяться. Только теперь я обратил внимание, что ноги у альфы босые и порядком грязные, а футболка надета задом-наперед. Я перевел взгляд на собственные ноги, укрытые одеялом, и в первую секунду мне показалось, что у меня галлюцинации на нервной почве. На покрывале отчетливо виднелось небольшое, но от этого не менее яркое пятно крови. Мое сознание ухватилось за это пятно, и я словно очнулся: - Что за хрень?! - А? – переспросил Виталик, пребывая все еще на своей волне. - Посмотри! - О… Альфа встал на ноги и повернулся ко мне спиной. - Походу, скотина таки отведала моей задницы, – выворачивая шею и рассматривая проступившую на джинсах кровь, пробормотал парень. - Сними штаны. Меня послушались, и вскоре я увидел прямо посреди ягодицы источник крови. Укус, по правде говоря, был не очень большим, радиусом не больше сантиметров трех-пяти, и при этом продолговатым. Видно, собака не успела прикусить кожу, скорее всего лишь проехалась частью зубов. - Охуеть, – выдал я, не то характеризуя увиденное, не то ситуацию в целом. Виталик прыснул. - Пиздец нахуй, да я человек-анекдот! Ну, что ли, давай мне йодиком его пыщ-пыщ… Сделав над собой усилие, я поднялся. Смешно мне не было совершенно. Имея папу медика и параноика в одном лице, я прекрасно представлял себе последствия, отчего смеяться ну вообще не тянуло. - Совсем рехнулся, мудак? Каким, блядь, йодиком?! А если она бешеная? Откуда ты знаешь, как эти пидорасы следят за своими собаками?! Виталик продолжал хохотать, отступая. - Я тебе сейчас йодиком хер твой неугомонный пыщ пыщ, твою мать! – я от бессилия провел руками по лицу, оттягивая щеки. – Откуда ты вообще взялось, ебливое такое? - Журавлик принес! Альфа двигался слишком быстро для истощенного меня, мне оставалось только протягивать руки, пытаясь ухватить засранца за футболку. - Ты, блин, штаны натяни! - Все-все, видишь, натянул. Спустя минуту мне надоело играть в догонялки, и я встал посреди комнаты, медленно, но уверенно начиная психовать. - Так. Мы сейчас едем в больницу. - Нахуя? – удивился альфа. - Делать. Уколы. От. Бешенства. Виталик посмотрел на меня, как на чумного. - Да ладно тебе, ты же принцесса-лебедь, а не принцесса-курица. - Не понял. - Ну, курица-насееедка, – опять заржал несносный, невыносимый, самый ужасный альфа на свете. Да сколько можно ржать?! - Ко-ко-ко, блядь, мы едем в больницу! – взбесился я. И это были мои последние вменяемые слова. Я не знал, что я сейчас сделаю. Наверное, Виталик прочитал что-то такое по моему лицу, потому что в следующий миг, не дав мне опомниться, меня с легкостью подхватили на руки. А затем, сделав несколько стремительных шагов, опрокинули на кровать и, окончательно сбив меня с толку, замотали в одеяло, словно в кокон, что плотно обхватил мое тело, сковывая движения. Полностью обездвиженный, я растерянно открыл рот. Надо мною нависало чужое тело, затмевая собой весь белый свет. И тут пришло осознание, что только что произошло. Я ошалел. Вот теперь я был реально в бешенстве. - Ты… ты, бл… Не договорив, я оскалился, обнажив удлинившиеся клыки. Что эта тварь себе позволяет?! Наглая, самодовольная тварь, я сейчас сотру с твоей морды эту лыбу… Да, нахуй, вообще морду твою сотру к ебеням!.. То, что альфа уже не улыбался, мой мозг не зафиксировал. Тварь, такая тварь, тварь, тварь… Я зарычал. Мало что соображая, дернулся в попытке остервенело впиться в мягкую плоть. Зубы клацнули в пяти сантиметрах от ненавистного лица. Не достигнув желаемого, я завыл. - Ш-ш-ш-ш-ш… Сильные руки сжали сильнее. Не причиняя зла. Но Запах. Меня колотило. - Ш-ш-ш-ш-ш… Тяжело дыша, я отвернулся от источника звука, но он все равно мерзким ядом растекался по венам. Яд высасывал энергию, силы. И злость. Я плотно зажмурился. В голове постепенно прояснялось под тихое, такое знакомое и, не побоюсь этого слова, родное «Ш-ш-ш». - Все нормально, – медленно, почти по слогам проговорил низкий голос уверенным тоном. Я поджал губы и, все еще не открывая глаз, попытался отвернуться к стене. Виталик понял мое намерение и ослабил хватку, благодаря чему я смог совершить желаемое. Внезапно давление полностью пропало. Только горячая рука напоследок медленно провела от затылка до шеи и, слегка царапнув ногтями загривок, исчезла. - Так, я сейчас съезжу в больницу, – я хотел было дернуться, заявив о намерении его сопроводить, но так и не смог выдавить ни слова. – Позвоню Саше, может, он в курсе, куда идти. А потом сразу вернусь. А ты лежи, отдыхай. Посмотри там таблетки, которые я принес, должно что-то из них подойти. Я слышал, как Виталик доставал что-то из шкафа-купе. Футболку, наверное. Или еще что. Щелкнул выключатель. Затем скрипнул пол, и мне все так же медленно и спокойно сообщили: - Никита, я пошел. Если что – звони. Если бы я сейчас не сгорал то ли от стыда, то ли от гнилого послевкусия злости, то ли от всего вместе взятого, я бы ответил. Точно ответил. Когда хлопнула входная дверь, я перевернулся на спину и широко распахнул глаза. Что за пиздец, что за пиздец… Перед глазами плясали альфы в перьях, и остро тянуло внизу живота.