Возвращение домой — забавная штука: знакомые картины, звуки, запахи… единственное, что изменилось — ты сам.Загадочная история Бенджамина Баттона. (Бенджамин Баттон)
Анри Ришар, он же Гарри Поттер, в костюме со свадьбы Билла и Флёр и с по-прежнему изменённой внешностью, стоял перед мрачным старым замком в романско-готическом стиле, возвышающимся над ним подобно огромной скале. Образец средневековой архитектуры прилично зарос мхом и плющом, но даже в таком заброшенном и одиноком виде он давил своей мощью. Придавливал к земле. Заставлял склонится непокорных и отсеивал слабых. Вдруг смущëнная Мирин шагнула вперёд хозяина и поклонилась замку. — Это наш Певерелл-Касл, — благоговейно прошептала она, взволновано сжимая в кулачок ткань юбки. — Господин должен поделиться с ним своей кровью. Сначала на сторожевых нунду, потом на замок. — Оно меня насухо не выпьет после стольких лет? — саркастично спросил Гарри, не испытывая такого трепета, как домовушка. Хоть Певерелл-Касл и был красив, но преклоняться замку Поттер не считал нужным. Всё же он собирается быть хозяином, а не рабом. — Нет, что вы, Господин! — возмущенно воскликнула Мирин, нахмурив аккуратные бровки и моментально став похожей на себя саму, а не обычного восторженного домовика без мозгов. — Сиваан пожертвовал собой, чтобы дать вам время окрепнуть, чтобы Вы могли прийти сами к воротам. Ведь после добровольной жертвы замку стало намного лучше! И Вам требуется заявить свои права на него. Поттер передëрнул плечами и нахмурил брови. Идея делиться кровью без какой-либо подготовки после долгого лежания в магической коме ему не очень-то нравилась. Гарри ещё раз осмотрел замок сверху вниз и остановился взглядом на высоких кованных воротах, по бокам от которых сидели две гранитные нунду. Выглядели они как живые, если не считать непривычного тёмно-серого цвета. Парень ещё раз тяжело вздохнул и, под выжидающим взглядом Мирин, магией разрезал себе ладонь. Гарри подошёл к правой и положил кровоточащую руку на голову статуе. Он ласково погладил её, размазывая кровь по массивной голове. Неожиданно для вздрогнувшего Поттера нунду заурчала, как простая домашняя кошка. Она боднула руку и встала, потягиваясь. — Теперь надо погладить вторую, — поторопила, ни капли не удивленная, Мирин. Гарри погладил окровавленной ладонью вторую нунду, ожидая, что та тоже заурчит. Нунда молча боднулась тяжелой головой в ладонь. Поттер замер. Дикие кошки одновременно потянулись и снова царственно сели, довольно щуря глаза изумруды. — Что ж… — протянул Гарри как-то растерянно. — Мирин, больше кровью делиться не надо? — Конечно надо, Хозяин! — Где? — с тоской уточнил парень, тяжело вздыхая. — Кого-то еще гладить? — Хозяин, вы паясничаете, — возмутилась Мирин. — Но да, надо погладить дракона на воротах. Закатив глаза, Поттер подошёл в плотную к воротам и опустил всё ещё кровоточащую ладонь на нос дракона. Пару минут ничего не происходило. Мирин задержала дыхание и во все глаза смотрела, как кровь молодого хозяина стекает в приоткрытую пасть и на высунутый язык. Как только капли впитались, дракон зашевелился, можно было даже сказать зазмеился по воротам, потягиваясь и фырча, выпуская лёгкие облачка пара из ноздрей. Гарри одëрнул руку и отшатнулся. Ворота с ужасным скрипом несмазанных петель медленно открывались. Кованный дракон выпустил из пасти тонкую струю огня в небо, будто бы подавая какой-то знак, но Поттер не понял его. Мирин молчала. Гарри покосился на неё, не зная что сейчас ожидать. Он залечил руку и ступил на территорию замка и было задохнулся от мощи, которая пряталась за забором. Магия буквально напитывала воздух. На территории был раскинут достаточно мрачный сад с различными статуями: вот прямо у тропинки по её бокам, незаметно спрятанные в цветах, четыре каменных изваяния в виде низкорослых, чем-то похожих на гномов теми же красными колпачками, только с крайне злобными выражениями своих лиц, вместо рук у них были куриные лапки, а вместо глаз насыщенно красные рубины; с правой стороны находились яблони, где замерли гиппогрифы, один будто бы тянулся мордочкой к дереву, второй стоял на задних копытах слегка раскинув крылья, третий взрослый лежал в тени дерева и совсем жеребëнок стоял рядом с ним, будто зазывая играть… Поттер вздрогнул. Казалось бы время в этом саду остановилось навсегда. Молодой человек хотел отвернуться и продолжить путь дальше, но что-то внутри заставляло рассматривать весь сад и все эти статуи. Ему казалось, что в ответ кто-то тоже смотрит. С левой стороны стояла светло-серая беседка, оплетëнная цветами чёрного и темно-фиолетового цвета, рядом с ней стояла девушка, вся из белого мрамора. Казалось будто она плачет над растущими цветами, одну руку она прижимала к груди, а другой невесомо поглаживала бутон. Гарри присмотрелся к ней внимательнее и увидел, что под глазами блестят искусственные слёзы, а ухо, не спрятанное под волосами, сильно заостренно. С трудом оторвав от неё взгляд, парень заметил небольшое на первый взгляд озеро, у которого находилась ещё одна странная статуя. Прекрасный конь чёрного с отливом в глубокий зелёный окраса, всем видом конь показывал, что лучше него нет. «Келпи или Эх-Ушге» — вспомнилось. Самый свирепый и опасный из всех водяных коней. Поттеру неожиданно захотелось подойти к статуи и погладить её. Он резко прикусил нижнюю губу и тряхнул головой. — Мирин, как мы откроем двери? — хрипло прошептал он, словно не пил сутки. — Приложите руку к дверям и выпустите всю свою магию, — тихо ответила она и прижала ушки к голове. Гарри заставил себя идти дальше по тропинке. Он шёл, но взгляд то и дело притягивали странные статуи, хотелось остановиться и смотреть, а к кому-то притронуться и никогда не отпускать. Было не по себе. Замок в это время присматривался к новому хозяину, к человеку, поцелованным смертью и принявшему память предков. С трудом Поттер дошёл до высоких и явно тяжелых дверей. Он замер, набираясь сил. Мирин боялась лишний раз вздохнуть и пошевелиться. Ей бы очень хотелось поддержать молодого хозяина, ведь он такой сильный и храбрый, просто слишком юный, чтобы нести на своих плечах такой груз. Поцелованным смертью всегда тяжело. Мирин вздрогнула и задрожала. Гарри же положил сначала одну руку на дверь, чувствуя под ладонью шершавое дерево, и постарался выпустить всю свою магию, а потом положил и вторую. Тело разрывало. Магия волнами расходилась во все стороны. Мирин трясло от страха за хозяина и от испуга дикой необузданной магической силы. Та продолжала вырываться, расходиться. Грянул гром. Прозвучал раз раскат, два… три, четыре. Поттер будто бы не слышал все этого. Он стоял, закрыв глаза, и чувствовал. Запах озона, грохот. Борьба его магии, его силы и его замка. Дома, что посмел пробовать силы хозяина! Что посмел бросить вызов! Гарри находил все больше и больше сил, а злость кипящая в груди поднимала волну той силы, о которой никто не знал. Той силы, что прорывала все плотины и сносила все на своем пути. Двери резко с грохотом раскрылись. Прозвучал раскат грома. Поттер… Нет, Певерелл выпрямил спину и окончательно освободил магию от малейшего контроля, вокруг него вспыхнуло пожаром изумрудно-чëрное пламя его ауры. Он гордо зашёл в холл. Сила в очередной раз взметнулась, показывая кто тут главный. Казалось бы за ним наблюдают из всех углов, а каждая тень следует за ним по пятам и что-то шепчет. За спиной сверкнула молния и двери громко захлопнулись. Мирин застыла при входе. Гарри сейчас было не узнать: волосы будто сильнейший ветер трепет, глаза горят чистым изумрудным огнем, спина ровная, гордый разворот плеч. Перед ним находилась широкая лестница, разделяемая на две, а в пролете находился большой портрет. Личность изображëнного Певерелл узнал практически сразу. Основатель рода. — Здравствуй, наследник, — с хрипотцой произнес мужчина на портрете. Его лицо было испещрено сеткой мелких и не очень шрамов. Длинные раны шли далеко под слегка растянутую тельняшку. Магия медленно успокаивалась, хоть раскаты грома было слышно до сих пор. Гарри наклонил голову в знак уважения: — Основатель. — Ну-ну, просто Уильям или Уилл. Я же знаю, что ты смел и дерзок. Мы все это видели. Не сломленный, сильный. Потерянный. — Что? — нахмурился парень, и магия снова вспыхнула, заворачивая своё дитя в горящий кокон. — Вспоминай, сын воинов! — рыкнул портрет одновременно с раскатом грома. Певерелл резко схватился за голову и зашипел от резкой боли. Магия поднялась с новой силой.Темнота. Тяжёлая, ощутимая кожей. Она окружала, сдавливала и отпускала. То оглушала, то давала услышать как где-то капает вода. Напряжëнную тишину прервал ужаснейший скрип. Будто кто-то извращëнный провел когтями по стеклу. Юного парня ослепляет яркий почти белоснежный свет. — Вставай! — грубо и хрипло звучит приказ. Парню хотелось зажать уши и заорать. Он не понимал, что происходит, поэтому позволил себе только крепче сжать зубы. Где он находится? Чего от него хотят? И кто эти самые они? Размышления молодого парня прервали чьи-то сильные руки, которые попробовали поставить его на ноги. Те подогнулись и он чуть не осел обратно, лишь крепкая рука не позволила грохнуться на пол. — Кто вы? — настороженно спросил он, щуря глаза и пытаясь разглядеть, как же выглядит этот незнакомец. — Я тот, кто будет тебя учить и заботиться, непутëвый наследник, — с какой-то ласковой насмешкой ответил голос. — Мне никто не нужен! — собрав всю волю в кулак, парень отошёл на шаг назад. Чувствовалось, что стоит он чисто на одной гордости, да и упрямстве. Для этого места не было секретов и было видно, как его магия рвётся помочь, но что-то её сдерживает. — Доверься мне, ну же, Гарри, — ласково и нежно, что входило в контраст с низким голосом говорящего. — Я не доверяю людям, особенно тем, кого вижу впервые в жизни и при непонятных условиях, — и тише добавил. — Теперь… — Я теперь верю. Смерть правильно избрала Наследника. Определённо есть доля наглости, уверенный, сильный духом, гордый, умный, — с гордостью произнес тот голос. — А теперь кому-то в сознание приходить пора… И последний луч света снова проглотила тьма. Неизвестно сколько времени спустя по глазам резанул солнечный свет.
Гарри тихо застонал, вставая с колен. Как он оказался сидячим на полу, Певерелл не помнил, но подозревал, что в этом виновато это воспоминание. Мирин оказалась рядом, протягивая стакан воды. Ощущение слежки усилилось в сотни раз, Гарри тряхнул головой и двумя большими глотками осушил стакан. Накатила дикая слабость. — Когда это было? — прикрыв глаза ладонью, уточнил парень. — Перед тем, как ты очнулся после принятия памяти рода, — спокойно ответил портрет. За дверью бушевала погода и было слышно как капли дождя разбиваются о каменные стены, ураганный ветер завывал так, что казалось сама Преисподняя спустила на землю. Магия же, наоборот, замерла. Она не давила, не пыталась больше разорвать наглеца и не боролась с силой юного хозяина. Певерелл сделал глубокий вдох и спросил: — Уильям, Мирин, кто есть в доме? Я чувствую как за мной смотрят. Кто-то всматривается в меня. — Хозяин, кроме вас, в доме нет живых. — Хм… — протянул основатель. — Могу сказать тебе только одно, наследник. Постарайся не отправиться пускать пузыри раньше времени. — Что? Магия вновь пошла в атаку, чуть ли не сшибая Гарри с ног. Она вихрилась, толкая его от портрета всё дальше и дальше, заставляя Певерелла идти туда, куда ей надо. Кокон из сил Гарри начинал истончаться. Уже внутри дома завыл ветер, слои пыли поднялись в воздух, попадая в глаза и рот. Певерелл закашлялся. Мирин нигде видно не было, да и вместо портрета предка вдруг оказалась просто чёрная дыра. В этом диком ветре слышались сотни, тысячи голосов, и все они что-то шептали, говорили, кричали. Послышался тонкий мелодичный смех, словно где-то вдалеке зазвенел колокольчик. Голоса начинали сливаться в один, что-то скандируя. Гарри не мог точно сказать сколько их, ему казалось что его загоняют, словно какую-то дичь на охоте. Он разъярëнно зарычал, словно говоря, что просто так он не сдастся. Певерелл сжал кулаки и попытался оглядеться, но по прежнему ничего не было видно. Его куда-то вели. И он шёл. Шёл, желая понять, что же от него хотят. Гарри ускорил шаг под постоянными толчками магии. Смех усилился. Певерелл поëжился, настолько этот смех был холодным и потусторонним настолько же он был и знакомым. Гарри начал различать, что же ему твердят: — Достоин… достоин. Певерелл не понимал, чего он достоин. Он всего лишь мальчишка, который оказался в непростой ситуации. Один против всех. Со свежей душевной раной, с ощущением, что предан всем миром. Где-то далеко отсюда была единственная девушка, которой он мог доверять, пусть Гарри и не был уверен, что безоговорочно. — Иди за нами, Гар-р-р-ри… — протянули голоса. — Следуй вперёд, Гар-р-р-ри… Певерелл протëр глаза, по-прежнему ничего особо не видя. Он лишь надеялся, что Мирин в порядке. Такое буйство магии для неё могло быть слишком опасным. Гарри не стал останавливаться и продолжил идти. Но с каждым шагом становилось всё тяжелее и тяжелее, словно на ноги вешали по дополнительному грузу. — Мордред, дементорова дыра, — ругнулся он, и тут же услышал возмущенный гул голосов. — Неблагодарный… Бестолковый… Злой смешок Гарри был им ответом. Он, опираясь на свои ощущения, двинулся к левому коридору. При его шагах рядом загорались свечи. Певерелл как будто шёл по невидимой путеводной нити, его шаги были уверенными, и он ни разу ещё не сбился с пути. Не наткнулся ни на одну стену и не споткнулся. Голоса перешëптывались между собой, и чётко слышалось их удивление. — Он знает… — Он чувствует… — Достойный… — Наглый… — Храбрый… — Умный… — Он выживет… На этих словах спина Гарри словно окаменела, но с шагу он не сбился, а лишь достал волшебную палочку. Готовясь к неизвестному. Просто так он не сдастся. Пусть он погибнет, но с собой утащит, как можно больше. Жить хотелось. Чертовски хотелось жить. Он даже несовершеннолетний ещё! — Сильный… Больше он старался не вслушиваться в шепотки. Они нагоняли страху своими «успокаивающими» фразами. Ещё неизвестно, сколько идти, хотя по возбуждëнным голосам он понял, что вот это место вполне может стать его могилой. Неожиданно он остановился перед запертой дверью. На первый взгляд обычная массивная дверь из темного дерева, но если приглядеться, то мурашки моментально начинали маршировать по всему телу. В рисунках в виде колец угадывались множество кричащих лиц и они двигались. Гарри передëрнул плечами и сделал небольшой шаг ближе. Ему нужно было туда. — Иди… иди… иди… не тронет… свой… — зашелестели голоса громче. Певерелл решительно толкнул дверь. Тишина и лишь маленькое дуновение ветерка. Никакой настойчивой бушующей магии. Никаких молний и никакого грохота. Совершенно ничего не произошло. Гарри, не опуская волшебной палочки, зашёл внутрь. Он оказался в большом красивом, но мрачном зале. В середине был круг, первичная заготовка для стандартных ритуалов. Такое Певерелл видел множество раз в воспоминаниях предков. А у самой стены почти напротив входа стоял камень. Чёрный с изумрудным огнём внутри. Камень рода. Зачем Гарри сюда? — Прими… коснись… юный Певерелл, — тихо, будто издали шептали голоса. Гарри замотал головой. Нет, нет, нет. Он только вышел из комы. Он потратил много крови, чтобы просто войти. Его магия ушла на бодание с замком. Певерелл был уверен, что послушай он сейчас шёпот, то ему не жить. — Прими! Прими! Прими! — гневно закричали голоса, снова поднимая ветер. — Ты должен! Ты обязан! Так надо! Гарри вновь почувствовал, как магия замка начинает давить на него. Его затрясло. Было ужасно страшно оказаться вот так вот одному, без какой-либо подготовки у камня рода, который после долго времени мог его просто на просто выпить. Плюнув на все предосторожности, он решительно направился к камню. Будь, что будет! Его и так к нему тянуло. Было в нем что-то родное. В мгновение он преодолел разделяющее их с камнем расстояние, а его ладонь сама скользнула на гладкий бок камня. Магия рванулась к камню, с бешенной скоростью впитываясь в него. — Лорд Певерелл… Вернулся. Принят? Принят? Принят? — слышалось эхо голосов. Появился тот мелодичный смех, и перед ним появилась девушка. Высокая, стройная, восхитительная… Чёрные, будто сам мрак в них поселился, волосы, развевающиеся на ветру. А глаза… эти глаза горели чистым чёрным огнем. Она гипнотизировала и приковывала к себе взгляд, зачаровывая своей неземной, потусторонней красотой. Своей силой, что мягко заполняла весь зал, успокаивая бушующий замок, лаская Певерелла, окутывая его, словно маленького ребёнка. — Ты у меня уже был, дитя. Не торопись ко мне вновь. Тебе ещё долго предстоит тут быть. Достоин, — прошелестела она. Последнее, что запомнил Гарри, это было ласковое касание ледяных губ о лоб.