Что нужно клиенту

Роман Сергеевич долго и бережно раскатывает в голове идею, что его крупнорогатый подчиненный очарован мужским обаянием своего босса, но такое развитие событий все равно кажется ему маловероятным. Знаменитый «гейдар», который так хорошо развит у его любовников, в Роме срабатывает только постфактум, когда к нему уже подкатили, отсосали, дали и визиткой одарили. Неудивительно, что он годы спал только с женщинами и даже умудрился жениться на одной. «Да ну», — Рома обрубает такие мысли, и они медленно, неохотно утекают, как густое блинное тесто сквозь дуршлаг, неизменно оставляя назойливый осадок. На работе Северный Олень Маркович с видимым усилием закрывает тему футуризма и мощно ударяется в хай-тек, который на шаг вперед и на километр влево от того, что хотят клиенты. Роман наблюдает, как он воодушевленно тычет пальцем в монитор, и чувствует невероятное удовлетворение, что хоть кто-то с энтузиазмом занимается своей работой. У Марка восторженно поднимаются золотистые брови, когда он начинает вещать о внутренней планировке, и даже обычно скупые движения рук становятся более размашистыми и энергичными. Возможно, все же стоит показать эту идею, ведь человек реально выкладывается на все сто. Желание уволить нового сотрудника хоть за что-нибудь постепенно проходит, и Рома уже не чувствует давящего дискомфорта от постоянного разглядывания. Что поменялось в этом мире, что шеф-охотник теперь безоружен, и его через синие окуляры выслеживает олень? Рому подмывает начать топорно флиртовать: «Марк, ты смотришь на меня так, будто ждешь, что я в любой момент могу начать скидывать с себя одежду. Я, конечно, могу удовлетворить твое любопытство, но не в рабочее же время!» — однако он до сих пор сомневается, в курсе ли Марк его ориентации, и вообще не уверен, что правильно понимает ситуацию. Даже если везде горит зеленый свет, то стоит ли переходить грань служебных отношений? Еще всегда может оказаться, что при рождении у Марка Луна была в Тельце, Телец в утке, утка в зайце, а заяц в полном отрицании, совсем не гей и прописан в шкафу. Босс прощупывает размеры потенциальной катастрофы, потом тормозит дурные мысли и обещает себе никогда не заигрывать с подчиненными. Дима, который устроил ему посторгазменный допрос, на котором Роман Сергеевич позорно выболтал определенную часть своих печалей, теперь шлет ехидные сообщения: «Читаю: гомосексуальные наклонности проявляются не только у человека, но и, например, у оленей». Рома ни словом не обмолвился о том, что он — ладно, надо быть честным хотя бы с собой — совсем не против затащить Марка в койку, однако его любовник прозорливо продолжает: «Думаешь, у него большие рога?» Рома чувствует еле заметную ревность в этих подколах — Дима обычно никогда не говорит даже об общих знакомых, и только привязанности здесь не хватало, потому что даже если они триста раз подходят друг другу в сексе, впервые о чем-то личном и не рабочем они поговорили лишь на этой неделе во время «допроса». Это жопа, сдавайся, Роман Сергеевич, ты окружен, ты по колено в дерьме. Рома всегда нечеловечески съезжал на людях, у которых горели глаза. Когда-то и у Кати они горели: с ней было легко говорить обо всем и открываться на все ее откровения — здесь любой бы спутал такую тесную дружбу с любовью всей жизни. Сейчас Роман Сергеевич юлит изо всех сил и пытается не переводить общение с Марком даже в приятельское русло, потому что чувствует, что это слишком просто, а он хочет далеко не дружбы. Голова полна плохих идей, и босс в очередной раз убеждает себя: не факт, что Марк гей, неуставные отношения могут подгадить рабочий процесс. Рома думает о последнем проекте, счастливой оленьей роже, когда тот возит пальцем по монитору, и вздыхает. Бля. Бля, ладно. Хорошо. Хер с ним, этим рабочим процессом — один начинающий архитектор вряд ли может сравнять все с землей. «Попробуем дружить, а дальше — как пойдет», — думает он. Есть надежда, что его со временем больше не будет клинить, но она совсем смутная. Еще есть надежда, что Марк перестанет жевать своего начальника глазами, зайдет в кабинет, вывернет жалюзи и неспешно ему отсосет. Рома тылом чует, что вся история скоро превратится в огромный эпик-фейл, но прямо сейчас ему до дебилизма радостно и волнительно, и он слишком давно не чувствовал такой влюбленности, чтобы поставить на всем крест. В пятницу вечером Рома запасается веским поводом, делает лицо попроще и нависает над уперевшимся в проект Марком, интересуясь: — Ты завтра занят? — Нет, а что? — Марк вопрошающе смотрит ясными глазами, и шеф не видит в этой голове ни намека на мысли сомнительного содержания, за которые можно было бы уцепиться. «Пойдем со мной в бар», — думает Рома, — «я напою тебя в хламину, нажрусь сам и буду целовать твою окосевшую рожу в каждой темной нише. Я поделюсь местом, где делают самую крутую пиццу в Центральном административном округе, и покажу, какой охуенный кайф можно словить после косяка», — мысленно уговаривает он. — «Я ебаный романтик и отсосу тебе на первом свидании». — Поехали со мной на совещание с заместителем министра, — говорит Рома. — Знаю, что выходной, но ты, вроде, уже влился в рабочий ритм. Дело сугубо добровольное. — Поехали, — кивает Марк, и босс вздыхает то ли от того, что тот все же согласился, то ли от того, что согласился по работе. Место проживания Марка для Романа Сергеевича не секрет, и он заранее мысленно планирует, насколько раньше надо выехать, чтобы успеть сделать крюк до оленьей территории, заскочить за кофе, не опоздать и при этом непринужденно все обставить. Но сначала, конечно, необходимо привести в порядок документацию. В итоге утром субботы Рома с трудом встает, продирая невыспавшиеся глаза, смотрит на свою помятую морду в зеркало и в очередной раз переставляет на ступень дальше задачу «я должен побриться»: с «когда еду на встречу с замминистра» на «когда еду на встречу с министром», игнорируя свои старые обещания «я буду бриться перед любой официальной встречей» и «я буду бриться каждый день, чтобы Катя не жаловалась на щетину». Роман Сергеевич надевает свой единственный дорогой черный пиджак и набирает номер Марка: — Привет. Слушай, я буду проезжать мимо, могу тебя захватить, — предлагает он, стараясь звучать бодро. — Давай, было бы здорово, — моментально откликается Марк, и Рома непроизвольно улыбается. Ну кто в своем уме добровольно соглашается утром в свой официальный выходной переть на другой конец Москвы к людям, которые ему даже руку не пожмут, зная, что он всего лишь начинающий архитектор? Его тридцатилетний олень похож на щенка хаски, который готов на все, лишь бы его похвалили и погладили. Рома хочет и похвалить, и погладить. Роме нужно крепче закатывать губу. Марк ждет машину у своего подъезда и выглядит достаточно презентабельно. «Слава богу, что не в шортах», — думает шеф, — «Есть еще мозги в этой прекрасной вазе для рогов». Рома заворачивает в кофейню и покупает им обоим американо. Марк делает попытку добраться до своего кошелька, но босс отмахивается, заявляя: раз он заставляет встать с утра пораньше, значит, он платит. Марк благодарно улыбается, забирает стакан, одергивая немного мятые полы выправленной наружу рубашки, и Рома машет в направлении машины, намекая, что пора ехать. Марк кивает, делает глоток кофе, и, когда смотрит на крышку стакана, у него начинают немного косить глаза. Босс изо всех сил пытается удержать покерфейс и не заржать как последний мудак. В машине Рома прилепляет свой взгляд к дороге, выдавая общий инструктаж: — Просто сиди, молчи и записывай. Марк кидает взгляд на начальника, и в очередной раз — Рома должен уже перестать удивляться, когда олень лезет бередить его мотивацию — задает правильные вопросы: — Слушай, а зачем ты взял меня с собой, я же пока так себе специалист? — А ты, когда кофе пьешь, прихлебываешь смешно, — с серьезным лицом говорит Рома и наблюдает, как Марк улыбается. Ему нравятся мягкие черты лица, небритый подбородок и сочетание светло-голубого с золотистым. Роман Сергеевич знает, что Марк не сможет затащить его в брак и не умудрится от него залететь. Даже сесть на шею ему со всем удобством не сможет, потому что, на субъективный взгляд босса, это чисто женские штучки. И все это делает Ромино, по-видимому, одностороннее чувство почти детским, без замаха на будущее, только сейчас-и-здесь. «Как же ты мне, сука, нравишься», — думает шеф. — «Здесь-и-сейчас». — А серьезно? — спрашивает Марк. Рома со вздохом возвращается с грешных небес на деловую землю и отвечает: — А серьезно… Мне нужна команда, которая через пару лет возьмет на себя все то, что сейчас висит на мне, — Роман Сергеевич не оставляет попыток спихнуть свои обязанности на подчиненных, потому что им работа нравится, а он ее терпит. — Если хочешь, это аванс, который надо… — неопределенное движение рукой, — отработать. Босс передает свой стакан Марку, заявляет, что на подобные мероприятия опаздывать нельзя, и ускоряется. На совещании олень сидит в кустах, не высовывается и даже что-то записывает, а Роман Сергеевич по привычке начинает бодаться на два-три фронта, и так увлекается, что после окончания чуть не уезжает без Марка. Хочется позвать его в бар расслабиться, но у Ромы больше не осталось ни сил, ни настроения окучивать эту самую грядку, поэтому он молча довозит подчиненного до ближайшего метро и так же молча машет рукой на прощанье. Удачно все прошло, ничего не скажешь. Рома приезжает домой и заваливается спать, думая, что в следующий раз надо будет обязательно позвать Марка куда-нибудь не по работе. Все в следующий раз. Оставшиеся выходные Рома лениво решает, как бы ему расслабиться: надраться виски (чтобы потом сдохнуть от похмелья, алкоголь всегда бьет ему в голову сильнее всего), покурить (или приберечь косяки на черный день?), переспать с кем-нибудь (снова попытаться душить постелью проблемы постели?) или собрать мужиков на баскетбол (хотя половина их меж-офисной компании свалила в Подмосковье на шашлыки). Он прекращает мысленно себя жалеть, обзванивает ребят, и они вшестером неплохо проводят время, пытаясь ушатать друг друга то мячом, то локтями. Марк, очевидно, воспринял поездку на совещание как полный успех, потому что все рабочее утро он сияет и выдает одну концепцию за другой так же ловко, как повар переворачивает на лету блинчики. Рома решает, что раз в голову полезла еда, значит пора устроить ланч-брейк, и уходит в ближайший фастфуд за двумя твистерами. «Давай же, жопа оленья», — думает он, — «оцени, как я за тобой ухаживаю». Марк воспринимает такую заботу как должное и в благодарность тыкает в пару кнопок на кофеварке, возвращаясь с чашками кофе. Еда не отвлекает его от планшета, и он начинает шарить по сайту Роминого архитектурного бюро. — Очень здорово! — заявляет Марк, разглядывая проекты. — Классные! Мне нравится. — Ну это так, наработки, — отвечает Рома, вспоминая бессонные ночи перед дедлайном. Марк разевает рот, смачно кусает свой твистер и вымазывает лицо в соусе. «Ест как хрюшка», — с умилением думает Рома. «Так вот ты какой, человек-зоопарк». — Знаешь, у меня есть еще пара идей, я могу сформулировать, тебе прислать. Посмотри. Получится, я думаю, круто, — Марк седлает своего рабочего коня, но Роман Сергеевич не для того отрывал его от монитора и кормил, чтобы сейчас продолжать говорить об архитектуре. Ему хочется вывести разговор поближе к личным темам. — Хочешь секрет? — Рома с улыбкой наклоняется вперед, как заговорщик. — Давай, — кивает Марк. Босс нарочито оглядывается по сторонам, добавляя интриги, выдает: — Мне неинтересно то, что я делаю, — и наблюдает, как Марк медленно перестает двигать челюстью. — Я неплохо продаю, но не более. «Поэтому со мной совсем не обязательно постоянно говорить о работе», — мысленно добавляет он. — А в чем тогда кайф? Как ты реализуешься? — Марк прищуривает глаза и с недоверием вглядывается в Ромино лицо. В какой же сказке живет этот человек, если он думает, что в работе главное — получать удовольствие от процесса? Роману Сергеевичу нужна высокая должность, чтобы платить алименты и спонсировать терапию бывшей жене, которая шантажирует его ребенком. Дочери необходим адекватный образец для подражания, а не постоянно орущая в слезах женщина, которая регулярно угрожает покончить с собой, если что-то идет вразрез ее желаниям. Катя умело скрывала свои истерики до свадьбы, а Рома тогда слишком погряз в борьбе со своими гомосексуальными наклонностями, чтобы разглядеть ситуацию раньше. Опыт намотан на ус. В чем тогда кайф? В общении с дочкой, в самокрутках из травки, в баскетболе, в хорошем сексе, в дорогой машине. Рома смотрит на Марка и гадает, в чем кайф для него. Семьи нет, машины нет, наркотики, секс и спорт под вопросом. Алкоголь? Или, судя по офигевшей роже, ему просто реально доставляет эта работа. — Как реализуюсь? Помогаю реализоваться другим, — Рома указывает своим твистером в сторону Марка. — Я поставил на тебя и жду, что это принесет удовольствие нам обоим. Олень застывает в свете фар и таращит голубые глаза, а Роман Сергеевич, поняв, что пока кулаками никто не машет, довольно вгрызается в курицу, завернутую в лаваш. «Давай же, Марк, не тормози», — мысленно увещевает он. Телефон вибрирует, и Рома видит входящее сообщение от Димы: «Как дела с оленем?». Босс поднимает брови, задаваясь вопросом, почему любовник до сих пор не забыл эту тему. Рома отвечает: «Ему просто нравятся мои проекты. Моему эго это приятно». Ответ приходит быстро: «Ты сделал три ошибки в слове «хуй». Проверь автокоррект». Рома жопой чует провокацию, ведь Дима никогда не опускается до такого типа подколов, он говорит все прямым текстом и советует перестать прятаться от смерча в своем архитектурном скворечнике. «Не еби мне мозги», — пишет Рома и больше не получает входящих сообщений, зато телефон начинает звонить. Кого боятся взрослые бородатые мужики 32-х лет? — Здравствуй, Катя! — Рома выходит в коридор к окну и быстро нажимает на зеленую кнопку ответа, потому что его бывшая сразу начинает повышать голос, если ей приходится ждать больше трех гудков. — У тебя все в порядке? Как Поля? «Будто тебе есть какое дело до нас», — звучит в трубке Катин голос. — «Тебе на всех плевать, тебе плевать, что твоей дочери нечего есть». Роман отлично знает, что у Кати есть все необходимое, и что она опять сама довела себя до точки кипения и видит в нем Сатану. — Я очень скучаю по Поле, — говорит он успокаивающим тоном, — давай я съезжу с ней в контактный зоопарк или посижу с ней, пока ты в салоне? А потом я передам вам обеим деньги вместе с подарками. Помнишь тот мультфильм, на который вы ходили? У меня есть диск, Поля сможет в любой момент посмотреть его! Катя рассерженно дышит в телефон, но не срывается на оскорбления, и Рома чувствует, что эту часть минного поля он успешно миновал. — Очень хочу обнять ее, и она мне всегда говорит, что скучает по папе. «Ты сам отказался от своей семьи», — рычит его бывшая жена, и внезапная мина под ногой сейчас разорвет его в клочья. — Я не смог быть твоим мужем, но не отказываюсь быть отцом нашей дочери, — тихо говорит в трубку Роман Сергеевич, и слышит в ответ грохот и гудки. Блядь, блядь, это очень плохо. Рома идет в мужской туалет и сует свое лицо под холодную воду, пытаясь взять себя в руки. Это пиздец как плохо, и могут пройти еще несколько недель, пока Катя успокоится, забудет ту хрень, которую сама себе надумала в этот раз, и даст ему увидеть ребенка. Недели понимания, что дочь растет без него, и Рома опять будет видеть Полю урывками до тех пор, пока не станет ей совсем ненужным. Скоро концерты мальчиковых групп будут интересовать ее больше, чем отец, который проебал детство своего ребенка, потому что не смог договориться с мамой-истеричкой. Рома поднимает взгляд на зеркало, разглядывает свою кислую мокрую рожу и вздыхает. Пора завязывать с соплями и браться за работу. Деньги сами себя не заработают. Будучи по локти в документации, у босса мелькает мысль позвонить Диме, но она быстро уходит под прессом другой, более манящей идеи: «Укурюсь в ноль». Потенциал веселого вечера без чужих заебов вполне греет, поэтому в конце рабочего дня Роман Сергеевич целеустремленно огибает open space площадку с сотрудниками и по-английски уезжает домой. Одного косяка более, чем достаточно: Рому надолго скручивает в приступах спазмического смеха. Он заваливается на пол и ржет в ковер, потом доползает на карачках до стола и полирует марихуану вискарем. На столе лежит DVD с мультфильмом, который он купил Полине — «Холодное сердце» — и Рома засовывает диск в тугое жерло проигрывателя, думая, что в следующий раз они с дочкой точно обсудят и сюжет, и главных героев. Мультфильм под дурью просто пиздецки смешной, и обычно строгий начальник каждый раз закатывается, когда видит на экране оленя. Он нашаривает на кровати телефон, вспоминает, как снежное недоразумение перекатывало свою голову в руках-веточках, и пишет: «Марк, хочешь завтра поиграть в баскетбол?»