Что нужно клиенту

Баскетбол с самого утра в поганом настроении и мерзкую погоду кажется хорошей идеей только для Ромы и плохой идеей для всей команды. Он сам понимает, что срывается на мужиках и играет по-жёсткому, но когда Лёха таранит его плечом и орёт в лицо: «Сергеич, ты вообще охуел?» — босс понимает, что лучше бы он тихо-мирно накурился дома, чем портить отношения ещё и здесь. — Тебе Марк не даёт что ли? Так иди дрочи в сортир, а не неси свои синие яйца на площадку! — Иди на хуй вместе с Марком, — злобно рыкает Рома. Между ними втискиваются промокшие насквозь Женя и Егор, пытаясь предотвратить мордобой: — Так, пацаны, разошлись! Брейк! Рома отваливает с площадки в раздевалку, стягивает с себя мокрую от пота и дождя майку и лезет в душевую под горячую воду. От Марка нет вестей целые сутки, на посланную с утра смску «Ты куда пропал?» ответ не приходил, абонент вне зоны доступа, и босс кипит в беспомощном агрессивном волнении, том самом, когда «Я сначала тебя найду, удостоверюсь, что всё в порядке, а потом сам покалечу». Вчера Марк взревновал и вместо того, чтобы разобраться, утопал себя жалеть. Как обычно олень справляется с нервами? С помощью бухла. Как себя ведёт пьяный олень? Как конченый еблан, способный влезть в любую жопу. И вот бы он просто нажрался в компании той же самой Леры, посадил аккумулятор телефона или даже разбил мобильный о стену, смыл в унитаз, не важно. Рома в своей жизни видел последствия посерьёзнее, поэтому не на шутку психует: это же его человек, и невыносимо бороться с желанием защищать всех «своих». Босс выходит из душевой, с силой трёт мокрые волосы полотенцем, и к нему подходит Егор, тихо спрашивая: — Ромыч, ты в порядке? — Нормально всё, просто встал не с той ноги, — отмахивается он. — Извини, что слил это на вас. — Чувак, если у тебя прям жопа, то давай завалимся в бар и ужрёмся в сопли. Дедовские методы самые действенные! — Ужрёмся, — кивает Рома, — но не сегодня, меня похмелье выкашивает на несколько дней. — Ну смотри, — Егор хлопает его по плечу, — предложение в силе. Рома принимает информацию к сведению, потом в тысячный раз проверяет телефон, раздражённо засовывает его обратно в карман куртки, громко прощается со всеми и выходит к парковке. Нужно бы заехать к дочери, но он коллапсирует в чёрную дыру, высасывающую из людей хорошее настроение, а расстраивать Полю не хочется. Может, действительно ужраться с Егором? У Ромы ноют мышцы, трещит голова от бессонной ночи, и он приезжает домой с твёрдым намерением поспать, прикладывает ключ-таблетку к замку домофона, поднимается на шестой этаж и видит помятого оленя, сидящего на бетонном полу холла, прислонившись к стене. — Марк, — выдыхает он, — ты в порядке? — Угум, — охотно кивает тот. — А я вот приехал, а тебя нет дома. — Позвонить не дано было? — Рома начинает заводиться, потому что та часть плана, отведённая на «убедиться, что живой» выполнена, и теперь самое время калечить рогатого уёбка. — Я только час назад заметил, что аккумулятор сел, — олень безуспешно пытается подняться с пола, и босс зло дёргает его вверх за куртку. Марк издаёт полузадушенное «йууп», виснет на Роме, которого обдаёт смачным запахом перегара и приторных цветочных духов. Босс накаляется добела, тащит оленя в квартиру, заталкивает в ванную со злым: «От тебя несёт», — но Марк упорно мотает головой, протискивается мимо и вваливается на кухню. — Роом, — зовёт он, — я тут тебе… — олень начинает копаться в сумке, с трудом расстёгивая молнию внутреннего отсека. — Ща… Босс скрещивает руки на груди и тяжело смотрит на Марка, чья рожа внезапно становится предовольной, когда он наконец-то нашаривает в сумке и вытаскивает наружу корешок с пятитысячными купюрами. Целую ёбаную стопку розовато-оранжевых бумажек максимального достоинства, будто он фокусник, засунувший в шляпу-котелок кролика, а вытащивший пол-лимона деревянных. Сим-ёбаный-салабим, ахалай-сука-махалай. — Тут 500 тысяч! — по похмельной роже расплывается улыбка, а Рома пытается переварить происходящее, потому что он не понимает ни слова по-оленьи, он потерял весь смысл при переводе и стоит, как дурак в Китае, окруженный непонятным чириканьем и палочками-чёрточками. — Это что? — с трудом выдавливает из себя Рома. — Это тебе на оплату лечения, — от Марка горячо пышет гордостью за себя. — Откуда ты взял столько денег? Тебе на этой неделе даже номер в отеле снять было не на что! — у Ромы ничего в голове не сходится, мысли панически перекатываются из одной стороны в другую, пытаясь найти тот поворот, после которого олень с какой-то стати припёр ему кучу бабла. Вот он забывает дома мобильный, просит Марка привезти, вот Марк отвечает на звонок Димы, лезет в непрочитанные сообщения, соображает, что между ним и Димой что-то было, отдаёт телефон, разворачивается и гордо уходит ревновать, пропадает на сутки, оказывается у Роминой двери опухший, помятый и с половиной миллиона свежих хрустящих рублей. Где связь? — Я занял и отдам быстро, у меня высокая зарплата, — беспечно отмахивается похмельный олень. — Не просто же так в офисе с самого утра упахиваюсь! Где ёбаная связь, где сраная причина, по которой в эту богом обделённую башку прискакала идея дать ему денег? И каким образом он эти деньги раздобыл? — Нет, Марк, — Рома неверяще, ошарашенно качает головой, — так не пойдёт, я сам разберусь, сам возьму кредит и… С оленьей морды сползает улыбка, он придвигается ближе и нарушает его личное пространство, окуная в перегар с головой. — Не ерунди, — говорит Марк, — здесь всё легально. Потом отдашь. Какие простейшие арифметические мысли! Я тебе дам деньги, ты мне как-нибудь потом всё вернёшь, и будем мы жить счастливо. Ебанутый винторогий сказочник, живущий в добром детском мировоззрении. — Ты понимаешь, что фраза «потом отдашь» — это нормально для займа до десяти тысяч, — Рома честно пытается говорить тихо и не повышать голос, но как держать себя в руках, когда хочется схватить тупого идиота за грудки и трясти до тех пор, пока в адовую дырищу этой головы не закатится что-нибудь, блокирующее бредогенератор и пиздецпроизводство. — Тут полмиллиона! — Полмиллиона, которые решают твои проблемы, — успокаивающим тоном произносит Марк, будто заправский психолог, расставляющий по местам всю ерунду в чужой жизни. Рома смотрит на оленя, потом на деньги и хуеет. Не такой манны небесной он ждал. — Вот именно. Мои проблемы, Марк! — пытается вразумить он. — С чего ты вообще решил, что надо влезть не в своё дело? — Рома отходит к окну, потом разворачивается, нервно шагает из угла в угол. — У тебя на неделе так тряслись руки, что ты не смог сесть за руль, — тихо говорит Марк и таранит его льдистым взглядом, — а потом ты на полном серьезе заявил, что хочешь отбросить коньки. Рома осекается, разворачивается и смотрит на Марка совершенно иными глазами. Нет, он совсем не хотел откинуться, просто был плохой день. Почему у оленя в голове откладывается всякое дерьмо? — Я не имел это в виду. — Ты себя со стороны не видел, — серьёзным тоном говорит Марк, подвигает стопку пятитысячных в его сторону и скрещивает руки на груди. — Возьми деньги, оплати бывшей жене лечение, перестань психовать и будь образцовым отцом для дочери. У неё и так слишком много истерики в жизни. Это удар ниже пояса. Рома смотрит на оленя и думает, что совершенно не хочет брать второй кредит или продавать машину, он хочет, чтобы всё само собой решилось. Если он возьмёт деньги, то будет связан с Марком ещё и финансово, и для этого необходима определённая степень доверия. Есть ли это доверие? Есть ли уверенность, что Марк его не кинет, помахав копытцем? Может, так и выглядит влюблённый олень? Нерешительный, нервный, печётся о благополучии, старается помочь изо всех сил… У Ромы сжимается горло. — Всё точно легально? — Ага, — кивает Марк, — я занял у друга. Рома пристально смотрит на деньги, будто хочет, чтобы они сами подсказали ему, соглашаться на такую помощь или нет, а потом фыркает: — Пиздец! Эээ, ну, спасибо! — Не за что, — Марк снова лыбится. — Ты же мне помог. — Когда это? — Думаешь, я не заметил, что по факту жил у тебя эту неделю? — выдаёт олень. Вообще-то именно это Рома и думал. Стоп. Нерешительный, нервный, опекает, старается помочь… Возможно, это признаки благодарности, и нежные чувства к бывшему боссу тут ни при чём. — Окей, я не заметил, мне подсказали, но тем не менее, — признаёт Марк, и Рома фыркает. Вот это уже больше похоже на правду, не может же олень быть настолько догадливым. Он и про резус-фактор не просёк, и про то, что Рома пытался ухаживать за ним в офисе. А теперь складываем факты: Марк напивается в какой-то компании, рассказывает, что спит с боссом, получает подсказки об отношениях с мужиком, а по приезде пахнет перегаром и женскими духами, при этом в глазах ни намёка на угрызения совести. Ну, всё ясно: с подругой загулял. — А теперь скажи, что Марк молодец, — идиот просто светится от гордости. — Марк — олень, — упрямо твердит Рома, но слегка улыбается. Рогатый дебил с чувством выполненного долга затаривается в ванную, и босс сидит, думая, что ему нужно немного успокоиться, потому что это хрень какая-то. Положительная, но всё же хрень. Он прозванивает бывшую тёщу, договаривается о встрече, оставляет Марка отсыпаться, а сам едет к дочке, обещая себе, что эти самые мысли он будет думать потом. Поля, которая застряла у соседей, традиционно виснет на отцовской шее, а потом тащит его внутрь чужой квартиры и показывает тех самых котят. — Па, ну пожалуйста! Ну посмотри, какие они хорошие! Они такие маленькие и пушистые! — умоляет она. Соседи стоят рядом и смотрят так, будто тоже готовы просить забрать у них хотя бы одного хвостатого иждивенца. Рома чувствует себя совсем ошалевшим, потому что Марк побросал его с палубы за корму и обратно, и теперь его голова уже вообще ничего не воспринимает. Он мученически вздыхает: — Кто у вас не пристроен? Поля победно верещит, сразу вцепляется в самого жирного мелкого пиздюка и говорит: — Пушистик! Пап, ну папуля, он будет хорошим, и я буду хорошей! Рома чувствует, как его уносит по течению в какую-то чужестранную даль, и он ничего с этим не может сделать. Он уточняет: — А ты кричать будешь, как мама? — Не буду! Честно не буду! — божится Поля и дёргает отца за футболку. — И всегда будешь делиться, когда тебе что-то дают? — Да! Буду, правда буду! «Нихрена», — думает Рома, — «нихрена это не сработает, ты забудешь о своих обещаниях уже через несколько дней». Дочь смотрит на него огромными глазами, полными надежды, и он сдаётся: — Тогда бери. Поля оглушающе верещит, её подружка верещит, соседи выглядят так, будто тоже будут верещать, как только за Ромой закроется дверь. Мелкий пиздюк болтается в дочкиных руках и выражает собой похуизм. Рома остаётся у соседей на два часа, спрашивает об уходе за котом, честно вбивает рекомендации в айфон и переглядывается с пиздюком, который начинает подозревать что-то неладное. — Только попробуй обоссать мне машину, — угрожающе шепчет Рома в пушистое ухо. Пиздюк растопыривает лапы и демонстрирует остро наточенные орудия для убийства. — Или ободрать сиденья, — добавляет он. Поля всучивает кота отцу и говорит, что обязательно приедет к Пушистику в гости. «А к папе в гости?» — думает Рома. — «Папа же лучше хвостатого пиздюка, это папа должен быть на первом месте». — Я люблю тебя, ты самый лучший! — добавляет Поля и виснет у него на шее. Так бы сразу. Кот сдристывает куда-то между сиденьями, когда оказывается в машине, и Рома без происшествий доезжает до дома. Марк что-то мутит с едой на кухне, оборачивается и фокусирует взгляд на пиздюке, удивлённо вытягивает лицо. — У тебя есть аллергия на это? — запоздало спрашивает Рома. — Не-е-ет, — тянет олень, откладывает спатулу, вытирает ладони о трусы и тянет руки к котёнку. Пиздюк оказывается у Марка в объятьях, тыкается мордой в голую шею и начинает утробно мурчать. Оленье лицо расплывается в нежнейшей улыбке, он поудобнее перехватывает кота, поглаживая за ушами. Насколько глупо ревновать к животному по шкале от «Это норма!» до «Рома, ты охуел?» — Ну, вот, подарок от Поли. Это, — он замолкает, вспоминая, как дочка прозвала мохнатого жирдяя, — …Пушистик. Кот смотрит на Рому заплывшей рожей и похабно зевает сквозь довольные урчания. — А давай Масляковым назовем? — предлагает Марк. — Ты ёбу дал? — ржёт Рома.  — А чего, он тоже смешной, — олень широко раскрывает ладонь, медленно проходится по серо-чёрной шерсти, и сейчас не самое подходящее время тащить Марка в постель, но так хочется ощутить его руки на себе. — Чего делать с ним будем? — спрашивает Рома. — Ну, сейчас поесть ему надо, игрушки всякие. Хвостатый жиробас вымыливается из хватки, трётся о Маркову бороду, и на ней остаются чёрно-серые волоски, выделяющиеся на фоне мягкого ржаного оттенка оленьей шерсти. Рома едет в ближайший зоомагазин, затаривается по списку жрачкой, срачкой и поиграчкой и возвращается к котану и Марку, резво катающим бумажный шарик из магазинного чека по полу. Пиздюк набрасывается на еду, сжирает всё, как четырёхлапая гусеница, а олень тем временем подсовывает Роме домашнее овощное рагу с покупными котлетами. Он охотно вываливает в себя пищу и чуть не давится, когда замечает что-то на кромке тарелки. — Что это за хуйня? — Рома отлавливает чёрный волос, и Марк начинает угорать так сильно, что вот-вот упадёт со стула. — Это витамины, — ржёт он. — Слушай! Витамины от Поли. Поли Витамины. Поливитамины! Кот — Поливитамин! Рома прикрывается фейспалмом и с улыбкой качает головой. Угораздило же повестись на идиота. Он смотрит, как Марк доедает рагу, хихикая, и хочет, чтобы тот его трахнул. Он хочет почувствовать, что олень жаждет доставить ему удовольствие, что он не стыдится мужского тела, что он, чёрт возьми, способен взять на себя инициативу, потому что всё Рома сам не вытянет. Он хочет физический комфорт, чужой массивный толстый член, налитый кровью, он хочет, наконец, отсосать Марку так, чтобы потом горло горело. Помочь ему осуществить эти желания так просто и стандартно для мужчины любой ориентации… Почему тогда Марк не настаивает? Мелкий пиздюк косится на Рому так, будто чувствует ход его мыслей и по-православному не одобряет.