Что нужно клиенту

Очередной тендер пролетает мимо бюро, зато новое направление начинает приносить плоды прибыли. Ромин друг, специализирующийся на частной застройке, звонит ему, поздравляет, оставляет наказ не хаметь и клиентов у его фирмы не уводить, всё же он боссу неплохо помогал всё это время. Рома ручается, что будет играть честно, потом приглашает в бар на рюмку чая, которая переходит в две, в три, в четыре и в совершенно окосевшие пять. Дома Марк вливает в него томатный сок, алказельцер и немного минералочки, оставляет отсыпаться, а сам сваливает куда-то до поздней ночи. То ли из-за качественного алкоголя, то ли благодаря Марку на следующий день Рома себя чувствует не так паршиво, как обычно после пьянки. Он думает, что этот волшебный олень — целительный, его нужно прикладывать туда, где болит, и тогда болеть перестаёт. Непосредственно кот, который должен отвечать за терапевтический аспект, обходит босса стороной, даже срёт с таким видом, будто его долго уговаривали, и он всё же соизволил, снизошёл, однако на Марка реагирует как и сам Рома: вьется вокруг, прижимается, вылизывает руки. «В этой квартире даже кот пидор», — думает босс. Поливитамин оказался плацебо и норовит отмурчать у него мужика. Марк уже полностью взял на себя заботу о мохнатом пиздюке: кормит, убирает за ним, подметает наполнитель с пола после попыток жирдоса закопаться в лотке целиком. Рома жуёт собственноручно приготовленную яишенку, поглядывает на оленя и спрашивает: — Какие планы на вечер? Марк мнётся, что-то бурчит о том, что занят и освободится только к 11 вечера. Что он опять делает до поздней ночи? Рома уже какой день хочет заказать пиццу на толстом тесте, купить хорошее вино, раздеться и устроить многочасовую прелюдию, когда рот болит от поцелуев, как будто утром не нужно ехать на работу, как будто после одного раза категорически запрещено останавливаться. Как в той старой песне с концерта в баре: «А губы такие красные — понятно, что вы ими делали». У Марка другие планы, Марк снова будет пропитываться алкоголем изнутри и женскими духами снаружи до тех пор, пока запахи не перемешаются в отвратительный микс. Тема с деньгами всё ещё не даёт боссу покоя, а Марковы знакомые вызывают недоверие. Сначала олень не знал, где взять наличку на отель, а теперь откуда-то откопал друга, одолжившего полмиллиона. Из последних изменений Рома знает только о новом богатом ухажёре Леры, и, наверное, тут-то и зарыта собака. Но зачем нормальному среднестатистическому мужику помогать левому другу своей женщины такими деньгами? Что-то здесь не так. Смутное беспокойство крепко оседает в подсознании, и Рома продирается через день с нехорошим ощущением. Он честно отрабатывает часы в офисе, едет к дочке, обещает в ближайшее время отвезти её к этому мразотному Пушистику, а потом и к маме, которой уже назначили новое лечение, приезжает домой и, вооружившись интернетом, готовит плов, перед этим навестив ближайшие «Продукты». Получается неплохо, и Рома надеется, что Марк тоже оценит. Его телефон трезвонит на всю кухню, на дисплее высвечивается улыбающаяся оленья рожа, и Рома нажимает на зелёную трубку. — Привет, Ром! Слушай, я немного перебрал… — звучит из динамика знакомый голос, еле различимый из-за шума и музыки на заднем плане. Окей, значит, расслабляется. — Ты меня сможешь забрать от метро? Меня сейчас довезут, потому что по пути, а дальше я не дойду. Рома вздыхает. Вот винторогая жопа, а он только джинсы кинул стирать. Босс бросает взгляд на часы, моет посуду, соображает, не заехать ли в круглосуточный магазин за чем-нибудь, потом смотрит на свои домашние спортивные штаны, плюёт на всё, напяливает сверху футболки куртку, кеды на ноги и, выйдя из подъезда в полуразобранном состоянии, затаривается в машину. Марк сидит на стальном заборчике и пьяненький ждёт его у метро, даже машет рукой, когда машина подъезжает. От оленя несёт приторно-цветочной дрянью, перегаром и потом, а чётко в центре щеки заметен след от губной помады. Рома пытается угомонить ревностные порывы, потому что, эй, женщины, когда пристают, всегда целуют ближе к губам. Да и сам Марк стал бы заморачиваться с деньгами, если бы решил вернуться к бабам? — Ну что, повеселился? — спрашивает Рома. — Это как сказать, — Марк пожимает плечами, и многие ответы побудили бы меньше вопросов, чем этот. — Что делал-то? — пытается узнать босс, но мягко, не настаивая. Он взрослый человек, он может заставить себя доверять Марку, потому что если он будет кипеть каждый раз, то собственноручно похерит все шансы на нормальные отношения. Олень трясёт головой, пытаясь передать какую-то невербальную информацию, заваливается на бок, и Рома еле успевает его поднять. Не будет ответа, ну и ладно. — Поехали, давай, держись за меня, — босс сгружает Марка на заднее сиденье, и тот приваливается к детскому креслу. — Не заблюй мне машину! Марк угукает, расползается по всей доступной поверхности и замолкает. Рома включает радио, выруливая на улицу. — Роомм, — невнятно звучит сзади. — Ну что ещё? — босс проезжает перекрёсток, бросает взгляд на зеркало заднего вида и видит только кусок пиджака распластавшегося по мягкому сиденью Марка. — Тебе нравится быть снизу? Так, стоп. Что? Откуда это вообще? Сейчас у Марка должны быть философские размышления о жизни, слёзы по просранным возможностям, разговоры о детстве и отрочестве, но уж точно не о сексе: градус для секса остался далеко позади прилива этого алкогольного моря. — В смысле? — Рома упорно не понимает. Что олень от него ждёт? Повода для конфликта с признанием, что он исключительно топ? «А тебе, Марк, точно нравится быть снизу, поэтому беру я тебя к себе в услужение как гордую рогоносную наложницу»? — В смысле, — в зеркале заднего вида отражается рука, выписывающая в воздухе замысловатый финт, — когда тебя… Эээ… Нагибают. Роме весело, что Марк даже произнести этого не может. «Быть снизу», «нагнуться под кого-то» — хорошо ещё, что не сказал «быть женщиной в постели», тогда был бы совсем клинический случай. — Ну да, — просто отвечает он. Марк замолкает и ничего не говорит, будто его застало врасплох такое незамысловатое откровенное признание. Он пытается принять более-менее вертикальное положение, смотрит на Ромин затылок, мнётся и явно хочет спросить что-то ещё. — Ещё вопросы будут? — Рома с хитрой усмешкой поднимает брови, подначивая, поглядывает на оленя, но тот молчит почти потерянно. — Марк, в постели мне нравится практически всё. Когда я трахаю, когда меня трахают, когда я отсасываю, когда мне, остальные расклады и методики добиться оргазма — это всё для меня. — Ммм, — олень еле слышно ознаменует, что услышал своего любовника, и с непростым лицом зависает на спинке водительского сиденья, а потом недовольно кряхтит, когда его вытаскивают из машины и транспортируют до квартиры. Марк прижимается к Роме, не в силах прямо стоять на ногах, потом у него в голове что-то щёлкает, он сжимает босса руками, окосевше и счастливо мычит и лезет обниматься, трётся бородой, будто довольный Поливитамин, а потом вырубается на кровати прямо в одежде. Рома стягивает с него бельё и обувь, без сочувствия переворачивая любовника с бока на бок, и Марк недовольно сопит, но в себя не приходит. Утром от идиота знатно несет перегаром, он благодарно принимает чудо-таблетку и глушит воду стаканами. Рома включает внутреннего гурмана и делает овсянку с нектаринами и бананами (Забавно: за исключением яблок у него свежих фруктов даже до развода не было), кормит похмельного долбоёба, который подключает телефон к сети в надежде успеть зарядить так, чтобы хватило хотя бы до офиса. Марк что-то бурчит под нос, проверяет входящие, тыкает на сообщения, фыркает и поглядывает на Рому. Видимо, пишут что-то о нём, и это хорошо, это значит, что Марк постепенно отходит дальше от шкафа притворной гетеросексуальности, из которого только недавно вылупился. — Чего вчера на бровях приполз? Сегодня ещё работать, — говорит Рома и надеется, что получит хоть какую-то информацию о том, где Марк пропадает уже несколько вечеров. Олень лишь отмахивается и заявляет, что у него был сеанс алкотерапии. — Что сегодня делаешь? Рома гадает, есть ли у него постельные шансы этим вечером, ведь какой смысл жить с мужиком, если нельзя припасть к прекрасному? Смысл, конечно, есть: тёплый, тихий и неконфликтный, умеющий готовить и самозабвенно отвлекающий разрушительное внимание кота на себя. Рома привык к недотраху, но обычно это состояние неплохо компенсируется либо наркотой, либо алкоголем, либо баскетболом, а тут особенно обидно: рядом желанный олень, которого, как в загадке про грушу, нельзя скушать, потому что сам Марк не рвётся стать десертом. Сейчас встречи с Полей почти каждый день, поэтому дурь не вариант, алкоголь его вырубает, а на спорт нет времени — зато есть чудо-рогоносец, который кормит, поит, занимает для него деньги, заботится и почти не даёт. Их отношения звучат как брак в самом матримониальном значении. — Я хотел заехать… эээ… по делам, — Марк отводит глаза с линии вспыхнувшего праведным огнём взгляда Ромы. — Часов до 11 задержусь. Серьёзно? Опять бухать? — Я больше не буду довозить твою пьяную жопу, — недовольно бурчит босс. И почему нельзя прямо сказать: «Я втесался в алкомпанию и снимаю стресс в баре»? По делам он едет, прямо по неотложным. Несколько минут промедления, и Б-52 до дна догорит — надо спасать. — Не, я норм, я не буду сильно пить, — рьяно оправдывается любовник, самолично разрушая и так не выдерживающее никакой критики прикрытие «я по делам». Когда-то давно Рома читал, что для улучшения семейного секса нужно немного напоить жену (или сменить мужа на натурала). Босс надеется, что Марк всё же будет знать градусную меру, тогда, может быть, ему обломится пьяный любовник без нервных зажимов, стеснений и оленизмов. Днём боссу, к сожалению, выпадает только работа, отговорки в офисе с каменным лицом, поездка в Подмосковье с дочерью, которая требует видео Пушистика, а ещё лучше — прямую трансляцию его хвостатой жизни. Мелкий пиздюк предпочитает Марка любой другой поверхности, и Рома ещё не придумал, как объяснить дочери, что какой-то левый мужик живёт у него в квартире. Не правду же говорить: «Я бросил твою маму, потому что пересмотрел свои идеалы и долго искал вот этого доброго бородача в мажорских брючках. И, да, пиздюк любит его больше, чем тебя». Хуй с ним, с котом, ведь главное, что сам Рома любит свою дочь больше всех на свете. Хоть пиздюк, хоть канарейка, хоть крокодил — какая разница? Среди этих вариантов кот даже проигрывает, потому что остальные хотя бы не линяют, как после химиотерапии. Рома звонит Марку около десяти вечера и напарывается на автоматический ответ про выключенного абонента вне зоны. Усатый-полосатый уёбок орёт на всю квартиру, требуя жрать, и босс лезет в холодильник в поисках паучей с кормом. Их нет ни на полках, ни в выдвижных ящиках, ни в нулевой камере, видимо, олень спрятал их где-то в квартире, и Роме нужно сыграть в Дашу-следопыта, только без очевидных ответов. Голосящая чёрно-серая полоса в жизни прерывается звонком в дверь, в коридор вваливается Марк и, не разуваясь, шагает в кухню, вытаскивает из нижнего углового шкафа кошачий пакетик, вываливает корм в тарелку, наблюдая, как пиздюк, захлёбываясь урчанием, отлепляется от его ног и прилепляется мордой к еде. — А разуться? Я, между прочим, мыл пол в п… — Марк обрывает ртом Ромино недовольно-ревнивое гундение, вжимаясь в чужое лицо чуть ли не до боли, и босс лихорадочно отвечает, невербально вымещая всю свою неудовлетворённость. Высшие силы всё же услышали Ромины надежды и одарили заведённым Марком с текилой на языке, и неожиданно жёсткие руки любовника немилосердно проходятся по спине, сжимают ягодицы. Олень с силой толкает Рому в спальню, хлопает дверью и судорожно пытается расстегнуть штаны, упрямо отпихивает чужие ладони, покушающиеся на ремень, потом выдыхает в раздражении, оставляет в покое пуговицу и давит бывшему боссу на плечи, вынуждая опуститься на колени. Язык его тела, прежде покорно выражавший «Хорошо, окей», теперь требует каждым движением: «Дай!» — и Рома не может ослушаться, потому что если Марку что-то от него нужно, то он просто рад, рад быть необходимым, особенно сейчас, протирая спортивными штанами прохладный жёсткий пол. Прорезь для пуговицы отпускает металлическую фурнитуру, олень помогает спустить бельё вниз, его налитый кровью член оказывается прямо перед носом, и Рома всасывает его в рот с такой же физической потребностью, как замок зажигания принимает в себя ключ, потому что он не может «поехать» без него, а интимный проникающий контакт распаляет изнутри. Олень давит на Ромин затылок, вынуждая раскрывать рот шире, и он давится, но не отстраняется, впадая в горячий примитивный транс, делая своему волшебному, сказочному мужику хорошо. Марк не церемонится, и горло скоро начинает саднить, но олень мучительно протяжно стонет, и это лучше любой похвалы или, если нескромно оценивать его оральные таланты, аплодисментов. Марк кончает в рот, а не в горло, поэтому язык обволакивает терпкая сперма, и олень нагибается, присасывается к Роминым губам, распробывая свой оргазм на вкус, дёргает своего бывшего босса к кровати, наваливается сверху и исступленно целует, шарит руками по телу, и ему остаётся только двигать бёдрами, втираясь стояком в чужое бедро, спуская прямо в домашние штаны с удивлённым «ох». Только тогда Марк звонко и умильно целует Рому в лоб и вырубается, несмотря на громкие вопли кота, требующего открыть дверь. Утром босс просыпается один на один с смс на телефоне: «Я не стал тебя будить, но у меня жуткий завал!!! Надо пораньше!». Аж три восклицательных знака подряд, видимо, дела подошли предельно близко к кризису или дедлайну. Босс едет в офис и думает, как бы помочь своему бедному пахарю, который бороздит кабинет с утра до ночи. К концу рабочего дня Рома останавливается на подношении фастфуда непосредственно в оленье логово, заезжает домой покормить пиздюка, затаривается в KFC и везёт добытое мясо к ТЦ, вспоминая, работает Марк непосредственно в торговом здании или в офисном центре неподалёку. Он паркуется, выходит из машины вместе с пакетами, достаёт телефон, чтобы уточнить, куда нести провизию, и случайно замечает у въезда на парковку залезающего в подозрительно знакомую машину со знакомым водителем оленя, который хлопает дверью и отчаливает в сторону дороги. Рома онемевшими руками прокручивает список контактов вверх с буквы «М» до «Д», давит пальцами в экран и слушает мерзкие пронзительные гудки. — Дим, привет. — Привет, — отвечает бывший любовник, — я сейчас за рулем, давай попозже перезвоню. — Машину разверни назад, — требует Рома. — В смысле? — после небольшой паузы переспрашивает Дима. — Разверни машину обратно к торговому центру, самое время нам с тобой поговорить. С тобой и твоим новым другом. — Фак… — вздыхает Дима. — Слушай, давай поговорим в клубе? Мы уже выехали на шоссе. — То есть вы ещё и в клуб вместе ходите? Окей, в клубе так в клубе. Рома обрывает звонок, швыряет пакеты с фастфудом на задние сиденья и заводит машину. Марк явно не раз встречался с его бывшим любовником, и они развлекались в клубе. Будет очень весело, если кое-кто затащил рогатого уёбка в постель. Так вот зачем Марк спрашивал, любит ли Рома быть снизу! С Димой ему, видимо, понравилось, и он ещё захотел. Блядь, конечно ему понравилось, Ромин бывший любовник подставляется от души! Босс ускоряется, несколько раз проезжает на красный свет, так что к клубу обе машины подъезжают одновременно, и Рома игнорирует смутный порыв вписаться в зад чужому авто. Босс молча заходит в клуб и садится на край одного из угловых кресел вип-зоны. Народу пока не очень много, поэтому музыка играет тихим фоном. Рома был бы не против и поорать, перекрикивая басы. Марк сидит на противоположном краешке и неловко мнётся, а по лицу Димы видно, что его немного забавляет эта ситуация и что ему на руку происходящее. Рома молча переводит тяжелый взгляд с одного на другого. Бывший любовник фыркает, подзывает к себе официанта, заказывает какой-то сладенький коктейльчик и начинает вещать: — Лицо попроще сделай, а то секьюры скоро полицию вызовут! Ром, ну ты же в прошлую пятницу мне написал, я не дождался ответа на смски, позвонил тебе вечером, ты трубку не снял, позвонил тебе утром, тогда ответил Марк. Потом он перезвонил мне со своего телефона и в лоб спросил, что между нами за отношения и какого хера нам с тобой надо встречаться, когда у тебя есть он. Я пригласил его в клуб, чтобы выпить и все обсудить с глазу на глаз. Ром, я хотел убедиться, что он тебе жизнь не попортит. А дальше как-то само собой завязалось: мы нашли общий язык и теперь просто сидим у барной стойки, я ему отвечаю на тупые вопросы про геев и вправляю мозги по житейским вопросам. Рома переводит взгляд на Марка, и тот стыдливо признается: — Я прочитал вашу смс-переписку. Эээ… вообще всю. А Дима предлагал тебе встретиться, вот я и… Босс откидывается на кресло с мученическим стоном, но свежевыстроенная Берлинская стена в груди медленно рассыпается в крошки от облегчения. — Сначала мы встретились с тобой, — продолжает Дима, — и я уточнил твои планы на Марка, потом встретился с Марком, мы с ним выпили, поговорили о жизни… И он мне, кстати, рассказал очень много интересных вещей. Рома молчит, вопросительно поднимает брови и ждёт пояснений. — У тебя, оказывается, не наладилось ничего, и ты мне бравую лапшу на уши повесил, мол, всё хорошо. Я смекнул, что от меня ты помощи не примешь, а вот от оленя — может быть. — Да что у вас обоих за тема с оленем? — тихо бурчит себе под нос Марк. Всё это время Рома собирал огромный паззл без опоры на картинку, а теперь ему перед носом машут тем самым оригинальным изображением, и он громко возмущается: — Когда ты говорил, что занял у друга, ты забыл упомянуть, что занял у моего друга! Дима откровенно угорает, и Марк с невинной полуулыбкой разводит руками, мол, как-то не к слову пришлось. — Дима, дорогой! — звучит сбоку, и в поле их видимости вплывает высокий размалеванный трансвестит. — И Маркуша! Что ж вы не предупредили, что заедете? Блядь, ну, а это что? — Белла, мы хотели устроить сюрприз, но за цветами заехать не успели! — заливается соловьём Дима. — Нахалы, — тенором отвечает «Белла» и присаживается между ними на диван, обнимает за плечи и накрашенными губами целует каждого ровно в центр щеки. — Мы с Марком вас на минуту оставим, — настойчиво говорит Рома, и олень с осложнённой мордой выпутывается из объятий трансвестита, следуя за любовником к нише. Босс смотрит на переминающегося с копыта на копыто идиота и выдаёт единственное, что крутилось у него в голове уже столько времени: — Какого хера? — В смысле? — почти обиженно переспрашивает Марк. — Какого хера ты не мог со мной поговорить о том, что тебя беспокоит, блядь? — Один раз я тебе рассказал уже, — бурчит олень, — и ты посоветовал не быть бабой. Делаю всё, как ты сказал. Рома несколько раз вздыхает и считает до десяти в уме. — Ну, я рассказывал Лере и Диме, — добавляет Марк. — То есть ты считаешь, что не посвящать любовника в своё душевное состояние — это залог успешных отношений, — босс скрещивает руки на груди. — Я считаю, что у тебя сейчас жопа полная и без меня, — Марк копирует его позу, и Рома считает назад от двадцати до одного. — Нет, — просто говорит он. — Окей, — кивает Марк. Босс разворачивается и направляется в туалет, ополаскивает лицо холодной водой, выходит к бару и просит минералки, жадно заглатывает прохладную воду и давится, закашливаясь. Дима, оказавшийся рядом, стучит его по спине. — Ты нормально? Рома кивает, потом бросает взгляд на вип-кресла, где Белла пытается вытащить Марка потанцевать. — Серьезно? — он кивает в сторону трансвестита и смотрит на Диму, пытаясь провернуть трюк детектора лжи без спецоборудования. — Ну, не знаю, как по мне, так очень экзотично. Я бы посмотрел на неё без макияжа, — отвечает бывший любовник и оценивающе поглядывает на неё (него!) в образе. — Почему ты мне помог? — тихо спрашивает Рома. Дима беспечно пожимает плечами и с улыбкой заявляет: — Потому что я мировой мужик, — потом немного молчит и добавляет с каким-то особенным выражением. — Потому что ты, когда мелкий шрифт читаешь, забавно щуришься. Рома видит эти слова насквозь, как рентген видит гвозди в грудной клетке. — Дим… — Завидую тебе, — обрывает бывший любовник и кивает в сторону Марка, которого мощная «Белла» упорно буксирует на танцпол. Стоит ли об этом говорить, если и так всё понятно? Рома поддерживает смену темы, махнув рукой в сторону оленя: — С вот этой хренью? — С вот этой хренью, — невесело усмехается Дима. Босс наклоняется, целует бывшего любовника взасос, и, когда отстраняется, Дима тяжело хлопает его по плечу. Потом Рома находит взглядом неуклюже покачивающегося в такт электронным трекам оленя и идёт спасать его от позора.