i ain't happy, i'm feeling glad i got sunshine, in a bag
Перси вылетает в ночь из квартиры Нико как ошпаренный. Хотя нет, реально ошпаренный. Всем телом сразу и внутри тоже. Потому что… Потому что пиздец. Потому что мало того, что Нико напивается, а потом раскрывается и плачет, мало того, что тянет безумно, мало того, что пальцы у него, сука, красивые, так он еще и умеет выбивать абсолютно все чувства и разум из Перси. Они сидели снова на кухне, около двенадцати, и Перси просто хотел попить чая и наконец уйти и больше не бесить ди Анджело; хотел просто спокойно уйти и разобрать себя по частичкам так же спокойно дома…, но нет. Нико повернулся, резко ставя чайник на стойку, посмотрел взглядом, словно Перси у него на глазах всю семью перерезал, и подошел слишком быстро. Джексон неосознанно вжался в стену и боязливо поднял голову. Нико протягивал руку со скошенным лицом. Резал, блять, Перси по кусочкам, тонко и медленно, рылся через боль и просто заставлял впадать в какой-то транс. — Ладно, — сказал он. — Друзья? — Ч-ч-что? — Друзьями будем или нет, придурок ебаный? — повысил голос Нико и сунул руку чуть Перси не под нос. — Будем, — Перси медленно пожал бледную ладонь, все еще не втыкая происходящее, встал кое-как, шатаясь, и двинулся спиной к выходу. Он совершенно не соображал. Хотелось убежать, потому что последний раз, когда Нико открывался, то после говорил, что ничего не помнит. И Перси не знает, каким он будет завтра. И не хочется никогда знать. Осознать, что только у Перси есть воспоминания о моменте, когда они были максимально близко к друг другу, было больно. — Ты куда? — Нико внимательно на него смотрел и, кажется, тоже не хотел верить в свои слова. — Я тут вспомнил, что ко мне тетя приехала… Еще час назад, а это важно. Собственно, дальше Джексон бросил "пока", схватил куртку и покатился по ступенькам знакомого подъезда вниз. Сломал свое понимание, сознание и вообще все об слова Нико и его протянутую руку и не починился обратно. А пока бежал по лестнице, еще больше раскрошился. Тети, конечно, у него никакой нет, Перси старается себя убедить, что и чувств к ди Анджело тоже никаких нет. Но нормальные люди не реагируют так на простые фразы, не раздувают из одного прикосновения атомную войну и не ищут в каждом взгляде тайные знаки. У них не вертится мозг, не трясутся пальцы, и они не преувеличивают каждую свою мысль и чувство. Сейчас Перси ныряет в теплоту автобуса. Крошится на ебаном заднем сидении и думает. Думает о Нико и о Нико, и, блять, о Нико. Хочется обратно. Безумно хочется. На седьмой. В комнату с огромной кроватью и скрипучим компьютерным стулом. В комнату с вырезками из ярких журналов и с бледным поломанным Нико. Нико сильный, Нико настоящий, Нико такой, каким хочет быть Перси. Независимым, свободным и собой. И еще Перси не знает, что испытывает к нему. Он каждую ебаную ночь возвращается на две недели назад и прокручивает в голове слова Нико. Я не хочу привыкать. Перси уже поздно об этом думать. Мне…. очень одиноко. Перси просто не умеет жить в одиночестве, а слова Нико становятся выдуманной причиной, чтобы находиться рядом с ним. Уходи, пожалуйста, сейчас. Уходи. Я и так уже несчастен, наверно. Да они оба несчастны, и Перси хочет уйти. Лучше бы они вообще никогда не встречались и были несчастны. Перси не хочет знать об этом. Он ничего не хочет знать о Нико. Потому что он, блять, лучший, кого ему приходилось встречать. Еще больше Перси не хочет верить, что Нико ничего не помнит с той ночи. В первый раз прошибает, когда они встречаются на следующий день в школе, после предложения ди Анджело стать друзьями. Перси стоит около шкафчиков, к нему опять прикопался Джейсон, шепчет всякую хуйню над плечом про геев и, блять, не затыкается. От Грейса с каждым днем все больше тошнит, Перси скрывается от друга, как может, и не отвечает на звонки. Джейсон все так же старается не бывать дома и пропадает на вечеринках. Курит до боли в сердце и продолжает находить каких-то слабаков на улице и ни за что набивать морду. — Приветики. Перси резко оборачивается и еле сдерживается, чтобы не растянуть свой рот до ушей. Нико походу опять не спал, а еще он впервые к нему сам подошел. Он вытаскивает из своей длинной кофты голубые наушники Перси и, приблизившись, пихает их в карман его куртки. Собственно, Перси и схватывает первый удар. — Ммм, голубенькие, — ухмыляется рядом Джейсон и смотрит на Перси. Джексон, все еще кривясь и не совсем придя в себя, поворачивается к Грейсу. — Нахуй иди. — Ты со мной в последнее время слишком груб. Нико глядит с улыбкой, рассматривает Джейсона и не уходит. А Перси хочется сейчас схватить его за руку и просто исчезнуть нафиг из мира. Перси хочется развернуться и убежать. Вперед и подальше. — Давно не виделись, Нико, — говорит Джейсон. — Есть такое, — хмыкает тот в ответ и облокачивается на шкафчики стоящие рядом. — Не замечал, что у тебя есть шрам на лице, — Нико показывает на кончик своей губы и ухмыляется. — Ха, ну да, тебе обычно не до этого было, — смеется Джейсон. Нико цокает языком, смеется и переводит взгляд в окно. Перси становится тошно от их разговора. Он дергает капюшон кофты Грейса за спиной и, когда тот смотрит на него, просит одними губами свалить. Джейсон кивает и хлопает его по плечу, говорит что-то про субботу, вечеринку и уходит. — Пиздец, как ты с ним общаешься? — смотря вслед парню, спрашивает Нико. — У меня выбора нет. Нико поворачивает голову в его сторону, но Перси не решается тоже на него взглянуть, продолжает пялиться на спину Джейсона и делает вид, что не слышит ответа Нико на его жалкую фразу. — Самая тупая вещь, которую я слышал. Ди Анджело отрывается от линии шкафчиков, поправив кофту, и дергает Перси за рукав куртки. Говорит, что у них вместе следующим литература и направляется в противоположную сторону от той, в которую ушел Джейсон. — Ты, если перестанешь с ним общаться, растворишься в ту же секунду в воздухе или что? — спрашивает Нико, пока они ждут начала урока в кабинете. Нико снова на месте Стоула, а у Перси ебаное дежавю. В этот раз Нико предпочитает не насиловать пенал Джексона, а насиловать его мозги. Он собирает волосы в хвост, оглядывая класс… И да, где-то здесь Перси готов сдохнуть. Проще просто лечь тут на парте мертвым телом, а не терпеть вот это все. Перси снова прошибает насквозь, разрывает этим взглядом. Нико смотрит, и Джексон готов просто выложить все. И то, что поспорил на него, и то, что Джейсона он тоже ненавидит, и то, что Нико ему снится, и то, что сердце быстрее бьется, когда ди Анджело к нему приближается. И то, что, блять, шея у него ахуенная. Перси не может оторваться от Джейсона и его компашки, потому что не переносит одиночества. Его переворачивает, прокручивает, словно на мясорубке, каждый раз. Он почти всю свою сознательную жизнь провел с ними, и был уверен, что со своей репутацией новых друзей не заведет, если пошлет Грейса нахуй. Это бесит. Это ужасно бесит. — Давай просто закроем эту тему, — только и отвечает Джексон, доставая тетрадь из рюкзака. — Вот смотри, какая у меня классная наклейка с Бибером. Перси тыкает на обложку своей тетради, рядом с лицом улыбающегося Джастина. — Ты меня в последнее время пугаешь, Джексон. То ты достаешь меня своими сообщениями и, в целом, видом, то сбегаешь, а теперь ты еще вдобавок своей пмсной натуре слушаешь Бибера. — Я не слушаю, просто поспорил с Лео, что соберу кафе из лего быстрее. Не получилось, короче. У меня руки, как гаечные ключи, совсем как у этих пластмассовых чуваков. Нико смеется. Все заходит в блядский тупик. Нико улыбается ярче солнца в ебаном небе и светится чертовски красочно. Он смеется над тупой шуткой Джексона и не замечает просто невтыкавшего жизни взгляда друга. А тот, кажется, уже успел сдохнуть в параллельной вселенной и родиться заново, и опять, блять, сдохнуть. Потому что у Перси внутри все переворачивается. Тают ледники, и взрываются вулканы. У него там первая мировая, и грохочут пушки. И он чувствует себя особенным, потому что весь этот солнечный Нико открывается только ему. И он какой-то нереальный. Из-за него трясутся руки, и подкашиваются ноги. Из-за него в голове безмерная чёрная пустота и только чертовы бледные ключицы. Из-за него Перси не высыпается и ненавидит себя. Перси отрывается, оглядывается, смотрит, никто ли не заметил это, и выдыхает, когда видит, что практически все собрались около парты Гроувера, уставились в его телефон и ржут. — Моя шутка была довольно глупой, — говорит Перси, придя в себя. — Это не из-за шутки, а из-за ситуации. Ты типа азартный? На что еще ты споришь, кроме наклеек с Джастином Бибером? — продолжает смеяться Нико. Сердце Перси пропускает удар. Он боязливо поворачивается обратно к ди Анджело, словно около его виска дуло пистолета, и хочет провалиться. Кажется, он готов сегодня умереть раз сотый. Нико замечает взгляд Перси и резко перестает улыбаться. Они смотрят друг на друга. Перси облизывает пересохшие губы, сжимает ткань джинсов и старается сделать вдох. Из хвоста Нико выпало несколько прядей, он расстегнул кофту, и под ней была футболка с черепом на фоне синих роз. Он держит в руках тетрадь Перси с чертовым Бибером и теребит край обложки. — Что случилось? — У меня живот внезапно скрутило, — и это правда. Перси опускает взгляд, потому что видит — Нико понимает, что живот не главная причина. Его спасает громкий крик звонка и голос учителя. Ди Анджело встает, кладет тетрадь и, бросив последний внимательный взгляд на Джексона, уходит к себе. — Я не собираюсь наследовать твой бизнес, — зло говорит в трубку Нико. Он сжимает телефон с такой силой, что костяшки становятся еще бледнее, а резиновый чехол издает странный рвущийся звук. — Слушай, учи этому своих любимых детей, — Нико достает пачку из кармана и кладет ее рядом, на пол подъездного балкона. — Или их планы и желания учитываются? — Вообще-то у тебя две сестры, — отвечает голос в трубке, ди Анджело хмыкает и с попытки третьей достает сигарету. — Ты еще и сексист, — говорит он, щелкает зажигалкой и подносит ее к белому кончику. Потом еще полминуты с раздражением слушает и бросает телефон на рюкзак. — Я, блять, не собираюсь заниматься бизнесом, — шипит он в очередной раз и прислоняется к решетке. Он ненавидит своего отца. Тот лишил его нормальной семьи, лишил сестры, еще и собирается лишить будущего. Он нервно курит и, не выдержав, пинает стену, а потом матерится, потому что больно. Нико снова на десятом, но сейчас не хочется упасть за тонкие прутья решетки. Он медленно берет жалкий телефон и смотрит на черный экран. Отец не перезванивает и даже не присылает сообщения, становится немного обидно. Парень переворачивает смартфон и замечает, что чехол разошелся с одного боку. Телефон снова падает на портфель, а Нико думает, что, наверно, так лучше. Если бы он был не один, то собой бы не стал, а менять в своей жизни ди Анджело в принципе ничего не хочет. Хочется только, чтобы от него отстали и перестали указывать. Солнце снова падает краснотой за облака, а Нико чувствует себя впервые более менее нормально, даже после отвратительного разговора с отцом. Он вприпрыжку бежит по ступеням лестничной клетки и представляет, как снова, за очень долгое время, поиграет в игру вместе с реальным человеком, а не с компьютером. Нико останавливается на своем этаже и набирает Джексону сообщение, когда слышит жалкое скуление чуть ниже. Он отправляет: ”Готовься, щас я тебя уделвш», и убирает телефон в карман. Он спускается и в слабом освещении только от тонкого окна, что под самым потолком, различает собаку, похожую на таксу, лежащую около разорванной картонной коробки в углу. Она трясется и светит своими доверчивыми глазами прямо на него. Нико ухмыляется, потому что слишком похожа на него, когда ди Анджело напивается в одиночестве. — Ну ты и чмо, — говорит он и берет бедное животное на руки. — Зачем ты сначала убежала от хозяина, а потом вот трясешься здесь? Та, конечно, пытается вырываться. Нико приходится замотать ее в свою любимую куртку и оставить только длинную морду на виду. Ди Анджело даже не колеблется, а просто заворачивает худое тельце и несет к себе домой. Собака точно домашняя, потому что у нее ошейник с противным бантиком, обрезанный хвост и подстриженые когти. Нико кладет ее на стул в кухне и садится на корточки рядом, заглядывая в большие испуганные глаза, треплет по голове и смеется, когда замечает, что ногти у бедняжки ярко-розовые. — Блять, вот это отвратительно, — говорит он, вставая и ставя чайник. — Я понял. Прямо под ним жила одна миниатюрная женщина, у которой была розовая противная киа, и еще она всегда носила бантики. Нико снова смеется, смотря на ногти собаки, и снова гладит ее по голове. Внезапно раздается писк, и теперь уже лучшая подружка Нико громко тявкает. — Да? — спрашивает парень, прислоняя прохладную поверхность телефона к уху. — Джексон, я сейчас не могу. Да, непредвиденные обстоятельства, я тебе напишу, когда освобожусь. Да. Он неосознанно улыбается и нажимает кнопку блокировки. — Этот придурок такой надоедливый, — говорит ди Анджело, кладя телефон рядом с закипающим чайником, и смотрит на собаку. — Может, мне тоже кого-нибудь завести? Нико еще минуту рассуждает на эту тему, поднимая длинные коричневые уши и гладя короткую шерсть. Его прерывает свист чайника. Нико отрывается от очень интересного занятия и заваривает какой-то черный чай с изысканными тонкими нотками фруктового микса. Блик на поверхности трясется в странном танце, Нико ставит коробку с чаем рядом и кладет в чашку одну ложку сахара. Потом обратно поворачивается и встречается все с тем же грустным взглядом. — Знаешь, ты вылитая Лаура. Лаура моргает и продолжает лежать на стуле. Она оглядывает одинокую кухню Нико и закрывает глаза. Ди Анджело только удивляется, что эта собака его не боится, хотя они видятся впервые в жизни. — Хотя зачем мне животное, Джексон отлично заменяет его, — продолжает рассуждать Нико. — Сам и есть как животное. Нико садится на свободный стул и отпивает из кружки. Приятное тепло сразу разносится по телу, и сейчас ди Анджело сказал бы, что счастлив. Он пролистывает ленту новостей на фейсбуке, не замечает ничего интересного, кроме того, что на черные джинсы в каком-то магазине скидки. Так-то черный цвет не его любимый, просто лет пять назад он решил, что так будет незаметен для окружающих, и теперь это просто привычка. Нико допивает чай, Лаура, кажется, засыпает, а за окном становится уже совсем темно. По квартире разносится писк звонка, и Нико надеется, что это не Джексон решил снова поотшиваться у него в квартире, подтверждая его слова про животное. За дверью оказывается растрепанная Хейзел, и выглядит она так, словно неслась через весь город от маньяка. — Привет, — говорит она. — Фрэнк сказал… Ее сбивает какой-то крик. Потом крики продолжаются, и Нико различает в них что-то похожее на слово «пингл». Его осеняет мысль, что это может быть кличка несчастной таксы, которая сейчас мирно спит у него на кухне. — Блин, заходи внутрь, я сейчас приду. Когда он выходит из квартиры с собакой на руках под ошарашенным взглядом Хейзел, та снимает грязные кеды и собирает волосы в пушистый хвост. Хозяйка Лауры долго благодарит его, не отпускает худых пальцев и пихает коробку разноцветного печенья. Лаура оказывается Пингл, и она становится менее печальной, когда Нико вручает ее прямо в руки своей соседки снизу. Если честно, то расставаться грустно, потому что за минут сорок, проведенных с ней в квартире, Нико уже привык. Пиздец. Подруга стоит в прихожей, и, кажется, она даже не сдвинулась с места. Нико быстро обнимает ее и рассказывает про Лауру и отца. Говорит, что из-за этой непослушной собаки пришлось отложить игру с другом на компьютере. Имя Перси он умалчивает, но Хэйзел все равно догадливая. — Вы с Перси реально дружите? — спрашивает она. Перед ней стоит коробка разноцветного печенья и тот же чай с фруктовым миксом, а напротив бледный Нико. Хейзел выглядит взбалмошной и нервной, крутит голубую резинку в руках и пронизывает своим взглядом. — Ну что-то похожее. Он не такое уж говно. Хейзел отпивает и смотрит на его футболку, потом ему в глаза и хочет что-то сказать, но потом отворачивается и осматривает кухню, словно не сидела с Нико здесь ужасное количество часов и не запомнила светлые стены до пятнышка кетчупа в правом углу около мойки. Она уже мнет цепочку в пальцах, потом теребит крышку коробки с печеньем и напряженно о чем-то думает. Нико ждет, ждет и ждет. В итоге, она снова смотрит на него и тихо начинает: — Ты же знаешь, что я с встречаюсь с Фрэнком из компании его друзей… Нико кивает, машет рукой в ее сторону и просит продолжать. — А вообще эта история ходит по школе уже как несколько месяцев, — неуверенно говорит она, смотря на печенье. — И она касается тебя, Перси… и вашего внезапного общения. Ди Анджело напрягается, распрямляет спину и сам не замечает, как вцепляется пальцами в край стола.i'm useless, but not for long the future is coming on