Перламутровые крылья

      Снаружи трещали неугомонные сверчки, а Тенери все не возвращался, заставляя беспокоиться. Удерживать себя на месте становилось все сложнее. Поборовшись с собой до последнего, убеждая, что парню нужно время и немного пространства, я выбрался наружу.       Потеря нашлась совсем близко. Тенери взгромоздился на один из уступов и хмуро глядел на луну.       — Вс-се в порядке? — осторожно спросил я, скользнув птенчику за спину.       — Да, — резко рыкнул он в ответ, сведя брови на переносице поуже.       — Что с-с-случилось?       — Ничего, — так же агрессивно отозвался он и отвернул лицо в другую сторону, чтобы я не мог рассмотреть, что именно он скрывает.       Реакция Ависа оставалась загадкой. Кажется, еще минуту назад все было в полном порядке… Что могло произойти?       — Тенери, мне жаль, что, с-сам того не желая, я с-снова умудрился тебя чем-то задеть.       — Если я тебе настолько неприятен, так и скажи! Не нужно отсылать меня подальше или сбегать самому!       От его слов я опешил, не понимая, как Тенери мог такое подумать.       — Я не отс-сылал тебя подальше и не с-стану с-сбегать. Единственное, о чем я пекус-сь, это о том, чтобы ты чувствовал с-себя с-счастливым. Говорить, что ты мне неприятен, просто смешно. Разве я когда-нибудь давал тебе повод?       Я положил руку на его плечо, надеясь, что мои слова не пройдут мимо его ушей.       — Вернемс-ся в пещеру? Ночью здесь не безопас-сно.       Я не лукавил. В можжевеловом редколесье, ниже, в предгорье, обитали дикие звери. Среднего размера, не очень поворотливые, но достаточно сильные, они никогда не взбирались на скалы, но ведь это не значило, что они не могли. Рисковать я не собирался.       — Я еще посижу здесь, — отозвался Тенери себе под нос, все так же заглядываясь звездным небом.       — Ты не против, если я тоже пос-сижу здесь немного?        «Побуду рядом с тобой?»       Авис нарочито безразлично передернул плечами.       Пока птенчик думал о своем, теряясь в мириадах рассеянных над головой созвездий, я любовался дикой жемчужиной моего, только моего пространства.       Бронзовый загар больше не был похож на рваные ожоги на облезшей коже. Темное одеяние отливало ровным бликом вдоль горбинки носа, оставило росчерк на скуле, лоснилось вдоль ключицы, робко касалось плеча.       «Ты прекрасен.» Крылья трепетали тихим шёпотом позади, мерцая притягательней далеких холодных звезд.       — Ты замерз-с?       — Немного, — Тенери огладил покрытые гусиной кожей руки. Похоже, Авис и не думал возвращаться в укрытие пещеры.       Покачав головой, я обвил хвост вокруг подобравшего колени мальчишки. Едва мы соприкоснулись, он вздрогнул, но не отверг меня.       Через полчаса птах, уютно устроившись в тепле, уснул. Я аккуратно поднял его на руки и направился в убежище.       — Нет, хочу спать рядом с тобой, — очнулся паренек, стоило мне пристроить его на теплой постилке в пещере, — холодно.       Я не стал спорить, свернувшись вокруг Тенери кольцами, приняв его на свой живот — все Ависы спали так, чтобы не ранить крылья. Чувствуя тепло птенца и мерный ритм маленького сердца, я погрузился в блаженный сон.