Последний оборотень

Время неслось неумолимо. Ван Хельсингу казалось, что он сходит с ума. Перебрав многочисленные записи в лабораториях замка Дракулы, он видел только исследования доктора Франкенштейна. И никаких намёков на рецепт зелья – того самого, что избавило его самого от проклятия оборотня и могло бы стать спасением для Анны. Солнце уже клонилось к закату, полнолуние могло вступить в свои права уже через пару часов, а с двенадцатым ударом полуночного колокола принцесса навеки останется оборотнем. Отчаяние охватывало могучего воина. Ощущение собственного бессилия терзало сильнее чувства вины. Она спасла его, а он её убил. Дважды. Сперва как человека, а теперь он невольно стал причиной обращения любимой девушки в монстра. А это для последней из легендарного рода Валериус, пожалуй, хуже смерти. Взбешённый этой мыслью, Ван Хельсинг вскочил и в ярости оттолкнул гружёный кучей бумаг огромный стол. Тот перевернулся и, налетев на груду металлических инструментов, сваленных в кучу в противоположном углу, треснул с обратной стороны. Окончательно упавший духом великий воин, разочарованный в самом себе, подошёл, чтобы с тоской обречённого взглянуть на ворох перемешанных бумаг, которые до этой минуты были разложены на просмотренные и ещё нетронутые. И как теперь понять, где из них какие? Он всё испортил и потерял последнюю надежду... Больше здесь делать было нечего. Гэбриэл Ван Хельсинг тяжело вздохнул, надел любимую шляпу и собирался было сделать первый шаг к лестнице, ведущей из замка Дракулы, как вдруг его взгляд выхватил из трещины в крышке опрокинутого стола какое-то странное пятно. Странное, потому что слишком ровное для случайно расплывшейся краски. Гэбриэл склонился, ухватил за краешек и вытащил из тайника в старом столе алый конверт, исписанный рунами. На нём было изображено столкновения оборотня и короля вампиров. «Если это не то, что я думаю, значит, у нас нет ни единого шанса спасти Анну», – подумал сумеречный охотник. Он сунул конверт за пазуху, подхватил с пола шприц для зелья, обронённый им прошлой ночью, и поспешил вернуться сквозь Зеркало к замку Валериус. – Ван Хельсинг, ты гений! – восторженно воскликнул Карл, пробежав глазами лист пергамента, найденного в конверте. – Не спрашиваю, как тебе удалось его найти – потом расскажешь, у нас нет ни секунды лишней. Солнце вот-вот сядет, а для зелья ещё нужно кое-что собрать. – И что же это?! Мы хоть успеем?! – встревожился Гэбриэл. – Ну... – Карл растерянно покосился на Анну, которую уже лихорадило перед закатом, словно она ощущала приближение луны, что впервые обратит её в монстра, – зависит от того, как быстро я сумею приготовить, и от того, насколько успешно ты будешь справляться с разозлившейся леди... пока я буду занят. Опешивший Ван Хельсинг растерянно глянул на закипающую от гнева Анну. – Только не забывай, обычные пули или стрелы для неё будут не опасны, а стрелять серебряными нельзя. Мы же не убить её хотим, правда? – неуверенно переспросил Карл. Быстро собирая по разным шкафчикам и ящичкам травы, порошки и снадобья, он прихватил свой мешок с запасами пробирок и колбочек и, испуганно озираясь, попятился в дальнюю комнату замка, чтобы запереться там с рецептом раньше, чем красавица Анна преобразится в яростную волчицу гигантских размеров.

*****

Последний луч закатного солнца прощально сверкнул и исчез за линией горизонта. – Знаешь, Анна, – стараясь казаться спокойным, произнёс Ван Хельсинг, – здесь неплохие решётки на окнах. Если мы успеем запереть их все, до единой, то они помогут сдержать твой... как бы это назвать?.. Гнев, скажем так. На какое-то время. Дрожа из-за непривычного и жуткого ощущения, сверкающая алыми глазами принцесса Анна молча наблюдала, как он запирает резные решётки, пытаясь понять, какие же у парня шансы, если убивать её он не собирается. Впрочем, девушка ещё не преобразилась. Причина была проста – луна пока что не озарила вечерний небосклон. – Будем надеяться, что Карл успеет до полуночи, – чтобы хоть как-то сгладить напряжение, продолжал Ван Хельсинг, – иначе, сама понимаешь, дела плохи. Но пока ты ещё смотришь на меня человеческими глазами, я хочу сказать, что... В общем, если вдуматься, у тебя всё-таки есть право убить меня. За то, что сделал с тобой. И за то, что не спас твоего брата. В общем, если мне суждено пасть твоей жертвой, не вини себя. Я это заслужил. А в следующую секунду он метнулся за ближайшую колонну, уворачиваясь от яростного прыжка превращающейся Анны, что прямо на ходу, неистово рыча, срывала с себя обрывки сползающей кожи. Лицо её исказилось гримасой злобы, вытянулось в длинную волчью пасть. Густая шерсть вмиг обильно покрыла тело новоиспечённого монстра, в разинутой пасти сверкнули огромные острые клыки. Могучие когти пронзительно заскрежетали о каменный пол. Рассвирепевшая волчица развернулась, быстро оглядев большой зал, но свою жертву не увидела. Только вот прятаться было бесполезно – у монстров есть не только клыки или огромная сила, но ещё и нюх... То и дело вздрагивая из-за грохота, доносящегося из большого зала, Карл усердно готовил зелье, постоянно поглядывая в замысловатый рецепт, написанный на латыни. Стараясь не смотреть в сторону большой дубовой двери, ведущей в зал, химик-самоучка бормотал себе под нос, словно шептал заклинание: – Держись, Ван Хельсинг, я один не справлюсь. Девушка в гневе – ещё полбеды, но взбесившийся оборотень – это перебор. Прошло совсем немного времени, а в большом зале была разгромлена почти вся старинная мебель, некогда бывшая очень прочной, добротной и, несмотря на свой немалый век, прекрасно сохранившейся. До этой ночи. Теперь же единственное, на что годились её величественные обломки – быть преградой на пути злобного чудовища, отделяя сумеречного охотника от его беспощадных клыков. Сам же Ван Хельсинг, перезаряжая ружьё в укрытии, мысленно заметил: «А это у нас, видимо, новый способ охоты – не попасть, а промахнуться. Только убедительно, не то догонит – и придётся мне проститься с избавлением от проклятия... А ведь с её стороны это будет всего лишь возвратом долга».