Интерлюдия 2. Дверь
1984 год. В парке было тихо и свежо, пусть, вместе с тем, и холодно. Вздымающий ковер гнилых листьев ветер и не думал успокаиваться. Народу, пусть было уже и позднее утро, сегодня почему-то было мало - обычно в это время тут часто гуляли, что с детьми, что с собаками, но сегодня начинающиеся холода, по всей видимости, отвадили многих от визита на улицу. Многих, но не всех, конечно же: редкие прохожие все же встречались, и Сергей с матерью были в их числе. Последняя, пребывавшая в крайне паршивом настроении, шла так быстро, что он еле поспевал за ней, а ведь поспевать он не очень и хотел, учитывая, что тащили его сегодня к зубному врачу - через этот холод, по ковру из гнилых листьев. Впрочем, когда они были на середине парка, удача улыбнулась мальчику, пусть и ненадолго - увидев вдали старую телефонную будку, мать оставила его на такой же старой и холодной скамье, вспомнив, что ей в очередной раз нужно срочно куда-то позвонить… Он не протестовал. Он давно уже привык. И знал он, что говорить она будет, пока автомат не проест целую кучу денег. Сидя на шершавой скамеечке, Сергей следил за падающими листьями, за редкими прохожими, что пересекали мостик через бурлящую холодную речушку - там, впереди - и, конечно, ежился от холода, выше и выше натягивая постоянно сползающий воротник. Одним словом, дел у него было много, так что не было ничего удивительного в том, что он и не заметил толком, как на скамеечку подсел другой человек - в старом штопаном пальтишке и с торчащей из кармана книгой. -Нет возражений, если я здесь почитаю? - поинтересовался он - голос человека был холодным и сухим. Сергей ничего не ответил - человек, пусть и выглядел совершенно безобидно, чем-то пугал. Это невозможно было объяснить никакими словами - в нем просто было…что-то. Что-то неправильное. Что-то…холодное и страшное. Не в силах вглядываться в его лицо, он отвернулся, продолжая следить за падающими листьями. Мать все не возвращалась. Молчание длилось еще несколько минут, и вот, человек с книгой вновь заговорил - все таким же холодом веяло от каждого его слова. -Я понимаю. Разговаривать с незнакомыми людьми в таком месте это не самая лучшая идея, - человек захлопнул книгу, и, убрав ее в карман, уставился в землю. - Могу с этим помочь. Мое имя…. Человек назвался - и слово, что он произнес, все же пробудило у его невольного соседа по скамеечке интерес. Пусть он даже и слышал это самое слово, когда был совсем-совсем ребенком, когда не умел даже читать, и когда читала ему мать, еще не бывшая такой холодной, нервной и злой, как сейчас. -Как в “Снежной королеве”? - почти что против своей воли спросил мальчишка, повернувшись к странному человеку. -Да. Как в “Снежной королеве”, - человек попытался улыбнуться, но получилось у него что-то совсем жуткое - словно лицо его скрутила судорога. - Ты ведь хорошо знаешь эту сказку? -Мать читала. Давно. Он не понимал, что происходит. Он еще никогда не использовал это слово. Никогда еще не называл ее этим холодным, взрослым и отстраненным “мать”. Но, глядя в усталые глаза человека с книгой, ему почему-то хотелось сказать именно так, что он и сделал. Пусть он даже до сих пор не мог понять, почему вообще с ним говорит, с этим странным незнакомцем посреди почти что безлюдного парка. -А где твоя мать? Дома? -Нет… - Сергей неопределенно махнул рукой в сторону, куда та ушла, где она все торчала в своей телефонной будке. - По телефону говорит. -Понятно, - вздохнул человек. - А тебя оставила ждать, пока не наговорится вволю. -Как вы угадали? -Я хорошо знаю людей. К сожалению, - очередная улыбка-судорога. - Знаешь, они все врут. -Кто? -В сказке, о которой мы с тобой говорили. Хочешь, расскажу тебе, как было на самом деле? -Мама скоро вернется… - сейчас, когда он догадался отвести взгляд, стало снова возможно говорить, как он говорил всегда. -Я думаю, я успею, - произнес человек. - Скажи мне вот что. Как ты думаешь, разве могут простые слезы вымыть из глаза осколок? Как ты думаешь, разве можно вытащить его из сердца, чтобы то не остановилось, потому что уже к нему привыкло? Если оно уже стало с ним одним целым? Каждое слово человек выговаривал медленно и четко, с нажимом, с такой невероятной усталостью и болью, что Сергей даже испугался - и ничего так толком и не ответил. -Мы с тобой знаем ответ, - продолжил человек. - Нельзя. Зря они обманывают. -Вы кто? Простой, простой и понятный вопрос. Почему он догадался задать его именно сейчас? И где же его мать? -Я уже сказал свое имя, разве нет? Я складывал свою вечность из осколков, и, в конце концов, сложил, - грустно ответил человек. - И мне не очень понравилось то, что я увидел, когда завершил работу. Он…он явно какой-то странный. Как там…сумасшедший, точно. Надо уходить. Надо немедленно уходить, позвать мать… -Я ничего тебе не сделаю, - словно прочтя его мысли, вздохнул человек. - Только расскажу свою сказку. Она короткая. Знаешь, о чем? -Н-нет. -Каждый человек всю свою жизнь сидит на двери. Эта дверь есть у всех, но очень мало кто ее открывает. -Почему? -Потому что открывать ее вовсе не стоит. -Но…что за дверью? -Ты не сможешь этого увидеть, пока не научишься видеть, как я. Он не мог точно сказать, что изменилось в человеке, но страшным он больше не был, по крайней мере - для него. Его лицо внушало доверие, его голос был приятным и успокаивающим, он говорил этим голосом очень интересные вещи…таких не рассказывала даже мать. -А чему я должен… -Видеть людей, как вижу их я, - стянув с руки перчатку, человек потер правый глаз, словно туда попала какая-то соринка. И верно, на пальце его, когда он убрал руку от лица, осталась некая блестящая крошечка - почти незаметная. -Что это такое? -Частичка вечности. Хочешь посмотреть? Он не должен. Он определенно не должен. Но почему он тогда радостно протягивает руку? -Поднеси к своему глазу и брось туда. -А… -Больно не будет. Действительно, больно не было.***
Усталая женщина средних лет - заспанная, с растрепанными ветром волосами - шлепала по листьям, удаляясь от телефонной будки. Вывернув за высокую живую изгородь и, зацепившись взглядом за пустующую скамью, недовольно поморщилась. Неужели домой сбежал? Остановив шедшего мимо человека в ветхом пальто, из кармана которого торчала книга, она поинтересовалась: -Простите…вы не видели тут мальчика лет… -Он открыл свою дверь. Ему не понравилось, что он за ней увидел, - не сбавляя шага, ответил человек, и, легонько толкнув ее плечом, скрылся за высоким кустарником, растворился в тишине парка, оставив ее стоять и недоумевать. Недоумение меньше чем через полминуты сменилось страхом, а тот - дикой, неконтролируемой паникой. На крики никто не отозвался, хотя кричала она, бегая по парку, добрых минут десять, пока не сорвала голос. Но когда она забежала на мостик через речку, когда взглянула - совершенно случайно - вниз, когда разглядела тот предмет, что лежал там, на камнях, в окрасившейся алым холодной воде - то закричала так, как не кричала еще никогда. Человек в старом пальто, с книгой, торчащей из кармана, вышел из парка, поднимая повыше воротник. -Внутри. Всегда внутри, - печально пробормотал он, и поплелся к остановке. Не прошло и нескольких минут, как автобус уже унес его прочь.