Amalgama

Два дня Доминик зализывал раны, нанесенные безжалостным ультрафиолетом. Он мог бы пожаловаться на свою незавидную участь, но дополнение в виде полупокорного Беллами вытеснило всё напрочь. Он ворчливо приносил ему еду, потому что Мэрилин наотрез отказалась от того, чтобы "бедный" Доминик вставал с постели без крайней на то надобности. Однако Мэттью сразу же забывал об этом, когда она уходила из дома. Нет, может быть, он и не забывал, а только нагло игнорировал строгий наказ матери. После её ухода Беллами закрывался в своей комнате, выходя оттуда лишь для того, чтобы заказать еду на дом. Паста на обед и ужин. Всё же даже эти несчастные завтраки в постель доставляли Ховарду непередаваемое удовольствие. Но он бы соврал, если бы сказал, что не удивился такому внезапному равнодушию со стороны того, кто спас его от ожога первой степени. Да, Мэттью был непредсказуем. Легче выиграть в лотерею, чем предугадать его действия. Наверное, Доминик не должен был удивляться тому, что Беллами снова стал отчужденным и безразличным к нему. Хотя, с другой стороны, в этом нет ничего странного. Мэттью не был его другом и не пытался им быть. Он просто помог ему, не требуя у него ничего взамен. Настоящий рыцарь без страха и упрека. Конечно, Ховард не стал принимать всерьёз те слова, которые Мэттью обронил перед тем, как он ушёл спать. Ухмылки были постоянными спутниками Беллами, так что их можно не брать в расчёт, несмотря на страстное желание Доминика отблагодарить его как следует. Помимо Мэттью Ховард не переставал думать о Мэрилин. Целыми днями и ночами она пропадала на работе, что немало расстраивало Ховарда. Присутствие Мэрилин невидимыми нитями окутывало дом светом и теплом. Да, банально до ужаса, но лучше и не скажешь. Доминик терпеливо ждал её возвращения каждый вечер, т.е. ночь. Это заканчивалось тем, что он засыпал на диване, скрючившись в позе эмбриона. Приходя домой, Мэрилин прогоняла его в спальню, а наутро отчитывала Ховарда, словно пятилетнего мальчишку. Доминику ничего не оставалось, кроме как пожелать ей доброго утра и снова провалиться в глубокий сон, но уже в своей кровати. Тем временем Беллами все так же ни на что не реагировал. Спал, ел и занимался неизвестно чем, запершись в своей спальне. Завеса тайны приоткрылась на пару сантиметров за прошлым ужином, когда Доминик почувствовал, что от Мэттью пахло разбавителем для масляных красок. Поначалу Ховард морщил нос, но постепенно привык к запаху сосны, который стал неизменным атрибутом Мэттью. Доминик усмехнулся, услышав топот Беллами, спускающегося по лестнице. Ховард, конечно, напустил на себя вид человека, уж очень интересующегося передачей про обычаи норманнов: - Свои жилища норманны строили из дерева. В Исландии, где не было деревьев, строили жилье из камня и дерна. Грохот тарелок ознаменовал приход неуклюжего Мэттью на кухню. Чаще всего Доминик восхищался его природным изяществом, проявлявшимся в его походке или жестикулировании при общении. Но в быту он был невероятно неуклюж. Ховарду стоило немало усилий, чтобы не начать биться в истерике, глядя на то, как Мэттью пытается шинковать капусту, которая почему-то разлеталась у него во все стороны. На этот раз он просто пытался дотянуться до тарелки, застрявшей среди стопки других. Видимо, Мэттью задумал очередной кулинарный шедевр, потому что паста успела им обоим порядком надоесть. Краем глаза Доминик следил за движениями Беллами, когда он начал отделять болгарский перец от семян. Кажется, ему не нужна была чья-либо помощь, но Ховарду осточертело целый день гипнотизировать плазму. Мэттью, покончив с перцем, принялся за чеснок. Наверное, он хотел нарезать его очень мелко, но, орудуя поварским ножом, Беллами мог запросто лишиться ногтя или даже пальца. Ховард не вытерпел и ловко отобрал из его рук нож. - Ты что творишь, мать твою?! - рявкнул он, обернувшись к довольному собой Доминику. - Спасаю тебя, - неуверенно улыбнулся тот, убирая нож как можно дальше от взбешенного Беллами. - Спасибо, блять, конечно. Но как ты хочешь, чтобы я разрезал овощи? Силой мысли? - Займись чем-нибудь... более безопасным. Мэттью, мстительно улыбаясь, отодвинул от себя недорезанный чеснок. Настоящий дьявол во плоти. Ховард, чувствуя грядущую бурю, с опаской наблюдал за ним. И не зря, потому что вскоре он оказался в плену цепких рук Беллами. - Чем-нибудь более безопасным? - ухмыльнулся он, прижимая Доминика к посудомоечной машине. - Я не это имел в виду, - процедил Ховард, злясь на своё тело, которое почти обмякло от его напора. - А что же тогда? - Мэттью забавлялся, борясь с жалким сопротивлением Доминика. Он завёл его руки за спину, пресекая вялые попытки Ховарда ударить его. Доминик закрыл глаза, надеясь и страшась того, что Беллами исчезнет. Это было уже третье по счету домогательство за последний месяц (он не поленился посчитать). Но, в отличие от предыдущих, домогательство Мэттью не вызывало возмущения за свою поруганную честь. Доминик вздрогнул, почувствовав лёгкое касание большого пальца на своих губах. Ховард задышал часто и рвано, когда Мэттью надавил на них, заставляя его немного приоткрыть рот. Однако Доминик не был бы Домиником Ховардом, если бы не сказал: - Не смей. - Скажи мне это, глядя в глаза, - поддразнил его Мэттью, задев пальцем кончик его языка. Серые глаза встретились с пронзительно-голубыми. Палец тотчас же исчез с губ Ховарда, оставляя после себя вкус сладкого перца и чеснока. - Я займусь помидорами, а ты закончи с чесноком и луком, - проговорил Мэттью, резко отстраняясь от Ховарда. Доминик словно во сне взялся за нож. И что это, чёрт возьми, было? Рядом с Беллами никогда нельзя расслабляться. Это опасно для жизни. Низ живота приятно потянуло от воспоминаний о близости бедер Мэттью, о пальце во влаге его рта. Беллами не производил впечатление легкомысленного человека, но некоторые его действия разительно отличались от общего поведения. Не поддавшись такому искушению, Доминик чувствовал себя гребаной крепостью, которая окружена рвами и земляным валом. Он не мог понять, чего добивается этим Мэттью. Может быть, это всего лишь шутка. Тогда Доминик единственный, кому совсем не смешно. Тишина совсем не была комфортной. Так, по крайней мере, казалось Доминику. Насчёт Беллами нельзя быть уверенным. Вскоре очищенные от кожицы помидоры полетели в блендер. Следом за ними перец, лук, чеснок и огурцы. Аппетитной эту смесь язык не поворачивался назвать. Беллами ещё пару минут кружил над ней с солью и оливковым маслом. Наконец, удовлетворившись результатом своих трудов, он перелил эту адскую смесь в пластмассовый контейнер и поставил его в холодильник. - Через несколько часов будет готово, - мечтательно заявил Мэттью. Доминик рассеянно кивнул, убирая остатки этого шедевра со столешниц. Скоро столешницы вновь засияли благородной белизной. Ховард особо не отличался чистоплотностью, но кухня у него всегда была в полном порядке. Даже в общежитии он умудрялся сохранять ее в безукоризненной чистоте. Может быть, потому что именно кухня была его самой любимой частью дома в Стокпорте. Закончив с уборкой, Ховард пошёл в гостиную, чтобы быть как можно дальше от чудаковатого Беллами. Все мысли о сближении с ним попросту испарились. Своим поведением Мэттью только отталкивал его (мда, только нужно сообщить это своему телу, которое явно не в курсе происходящего). Хотя люди, выделяющиеся из общей массы, всегда привлекали Доминика. Но Доминик очень редко привлекал их. Зато для извращенцев он был лакомым кусочком. ББС убаюкивал Ховарда своим бормотанием о затонувшем в 17 веке корабле. Доминик не смел перечить всемогущему Морфею. Расположившись на диване, он погрузился в полудрему, отмечая про себя еле уловимое шуршание. Наверное, он проспал бы весь день, но что-то разбудило его. Опять этот звук. Ховард приоткрыл левый глаз, чтобы найти источник этого назойливого шума. Долго искать не пришлось. Нарушитель золотого сна Доминика сидел в кресле. Беллами истерзал карандаш, растушевывая (как он недавно заметил) что-то у себя в блокноте. Доминик недовольно засопел, когда понял, что Беллами не собирается уходить в свою спальню. Жаль, что он недооценивал последние два дня, проведённые в одиночестве. Ховард уже не смог заснуть, поэтому стал буравить взглядом Мэттью. Беллами, как и в случае с едой, полностью ушёл в себя. Изредка он дотрагивался до кончика носа, будто его мучил нескончаемый насморк. Доминик умилился бы этой привычке, если бы не был так раздражён. Мэттью не переставал терзать карандаш, сосредоточенно думая над чем-то. Ховарду показалось, что ещё чуть-чуть и он услышит его мысли. Беллами тихо ругнулся и вырвал лист из блокнота. Смяв, он кинул бумагу на пол. Неудавшееся творение скромно приземлилось около журнального столика. Оно будто умоляло о том, чтобы на него взглянули. Доминик потянулся за бумажкой, надеясь, что она стоила его прерванного сна. Но Беллами поразительно быстро среагировал, увидев её в руках Доминика. Одним прыжком он оказался на Ховарде, который слегка опешил от его действий. - Отдай. Немедленно, - прошипел он, сжимая коленями недоумевающего Доминика. - Да что с тобой не так? - выпалил Ховард, незаметно разворачивая лист. - Со мной все будет прекрасно, если ты отдашь мне это, - Мэттью сделал ещё одну попытку, но Доминик вовремя отвел руку назад. Ховард упивался яростью, сквозившей в глазах Беллами. Первый раз он почувствовал, что контролирует ситуацию. - Это код Энигмы? Или план по захвату мира? - рассмеялся он. - Тебя это не касается. Это всё, что тебе нужно знать, - холодно произнёс Беллами, поднимаясь с дивана. На губах Доминика застыла улыбка, которая моментально перешла в горькую усмешку. - Отлично. Мне этого будет достаточно, - съязвил он, бросив бумагу в лоб остолбенелого Мэттью. Опомнившись, Беллами поднял несчастную бумажку и снова смял её в своём кулаке. - Гаспачо на столе, если ты голоден, - проговорил он. Но Доминик уже не слушал его, повернувшись спиной к нему, он продемонстрировал, что разговаривать с ним он не собирается. Мэттью не сказал больше ни слова. Он поднялся наверх, мягко закрыв за собой дверь. Доминик с тоской выглянул окно. Это был последний день его заключения. Покрасневшая кожа почти вся слезла, и боль уже давно не беспокоила его, но из-за палящего солнца он не мог выйти из дома. Побродив по дому, он заглянул на кухню. Желудок заурчал, напоминая о том, что неплохо было бы поесть. На столе, как и сказал Мэттью, стояла тарелка, полная гаспачо? Доминик никогда бы не догадался, что это, если бы о нем ранее не упомянул Беллами. По виду это был вполне обыкновенный томатный суп, только посыпанный хлебными сухариками. Ховард на секунду устыдился своего поведения. И всё же Мэттью был неподражаемым мудаком. Гхм... тогда можно считать, что они квиты. Естественно, гаспачо, после двух часов в холодильнике, был до ужаса холодным, чему Доминик несказанно обрадовался. Он прикончил тарелку супа меньше, чем за пять минут. Да, Мэттью не преувеличивал свои кулинарные способности, когда говорил о его приготовлении. Первым желанием Ховарда было пойти к Беллами, чтобы... поблагодарить или извиниться? Он сам не знал, но сначала он хотел бы просто увидеть его. Медленно поднимаясь по лестнице, Доминик думал над тем, что он скажет ему. "Отличный суп" и "прости, я идиот" были пока его лучшими вариантами. Он нерешительно посмотрел на дверь. Сколько бы он ни сверлил её взглядом, она не хотела открываться. Ховард нервно повернулся в сторону своей комнаты. Может быть, лучше поговорить с ним завтра? Доминик машинально разблокировал свой телефон, не думая ни о пропущенных звонках, ни об смс, которых не могло быть. Но он чуть не выронил из рук телефон, увидев сообщение со старой работы. Ховард, хватит уже дурака валять. Завтра жду тебя у себя в кабинете. А насчёт Уильяма даже не думай. Его уволили сразу же после твоего "побега". Я предлагаю тебе место администратора, потому что ты как никто другой его заслужил. P.S: И можешь называть меня боссом. Доминик перечитал сообщение несколько раз и все равно не мог поверить своим глазам. Он хотел немедленно перезвонить Николлзу, чтобы убедиться, что это происходит на самом деле. Но понял, что дозвониться до него у него нет шансов. Он был так рад, что сердце начало отплясывать бешеную чечетку. Ссора с Беллами показалась ему такой глупой, что он незамедлительно отправился в его комнату. Предварительно постучавшись, Доминик приоткрыл дверь. - Можно? - спросил он, выглядывая из-за двери. - Конечно, - Беллами, сбитый с толку его приходом, застыл, держа в руках свои вещи. - Ты куда-то собираешься? - Доминик оглядел комнату, которая была больше похожа на мини-планетарий, чем на спальню. Стены были расписаны звёздами и всеми известными планетами солнечной системы. Особенно Ховарду понравился Нептун, цвет которого был так похож на цвет глаз Мэттью. - Красиво, - добавил он, закончив рассматривать причудливые обои. - Спасибо. Я сделал это, когда мне было шестнадцать, - искренне улыбнулся Мэттью. - Я так увлёкся астрономией, что подумывал всерьёз заняться этим в будущем. Эм, мда, - вспомнив о вопросе Доминика, он задумчиво посмотрел на свои вещи. - Я еду домой. Скоро будет выставка моих работ, поэтому нужно подготовиться к открытию. - А я думал, что ты живёшь... - Доминик замялся, понимая как глупо это должно прозвучать. - Здесь? - Мэттью заразительно засмеялся, вызвав у Ховарда извиняющую улыбку. - Что ж, ты имеешь полное право так думать. Сегодня я повёл себя как большой тридцатилетний ребёнок. Кстати, я прошу прощения за это. - И ты меня прости, - непроизвольно выдохнул Доминик. - Это ещё за что? - удивился Мэттью, аккуратно складывая одежду в дорожную сумку. - Я тоже повёл себя не лучшим образом. - Перестань, и давай на этой дружелюбной ноте закончим наш обмен любезностями, - сказал Беллами, возвращая себе обычную ухмылку. - Может прогуляешься со мной до машины? Доминику оставалось лишь завороженно кивать и последовать за ним, вдыхая терпкий аромат его парфюма. Солнце уже давно село, что позволило Ховарду, первый раз за эти два дня, выйти на улицу. Мэттью, одетый в легкую чёрную рубашку и такие же брюки, почти сливался с темнотой, опустившейся на город. Подойдя к "Форду", он небрежно закинул сумку на заднее пассажирское сиденье. Приятно заурчал мотор, и Доминик, поддавшись внезапному импульсу, подошёл к машине. - Удачи тебе с выставкой, - пожелал Ховард. - Спасибо. Я пришлю тебе приглашение, - напоследок сказал Мэттью, прежде чем скрыться во всепоглощающей лондонской тьме. Уехал. Доминик не знал, что и думать. Может быть, и знал, но эти мысли пугали. Если разложить все по полочкам, то получится громоздкий такой шкафчик. Не прошло и недели, а Мэттью неумышленно сделал всё возможное, чтобы он считал дни до его возвращения. Ховард скривился. Анализируя Беллами, можно сойти с ума или же превратиться во впечатлительную четырнадцатилетнюю девочку, пускающую слюни на единорогов и сказочных принцев. В данном случае Мэттью Беллами был единорогом. После отъезда его существование оказалось под вопросом. Устав от бессмысленного созерцания дороги, Доминик зашёл в дом. Испытывая совсем детский страх перед темнотой, он включил почти во всех комнатах свет. Одному в доме было как-то не по себе. Пытаясь отгородиться от мрачных мыслей, Ховард заглянул в холодильник. Хм... еда всегда успокаивает. Не найдя ничего стоящего, кроме пакета молока, он решил сделать блинчики. Доминик плохо ориентировался на кухне, несмотря на то, что уже несколько раз вымывал её дочиста. Ему не составило труда найти посуду и столовые приборы, но с мукой и солью пришлось поиграть в прятки. Он одержал над кухней маленькую победу, в скором времени обнаружив их. Может быть, Ховард перепутал, что и за чем следует, однако результат нисколько его не огорчил. Он был рад и тому, что получилось. Доминик почувствовал невероятную гордость за своё первое творение. Когда на кухне стало невероятно жарко, он настежь открыл окна, приглашая в дом вечернюю прохладу. Заканчивая печь н-ый блинчик, Ховард услышал цоканье каблуков, доносящееся из коридора. Вскоре появилась и сама их обладательница. Мэрилин была в хорошем настроении, вопреки бессонной ночи и отсутствию душа. - Привет, мой лучик солнца, - улыбнулась она, наблюдая за орудующим на кухне Домиником. - Привет, - ослепительно улыбнулся в ответ он, ставя перед Мэрилин клубничный джем и блинчики, пока ещё пышущие жаром. - Поздравляю с пятницей. - Спасибо, это самые прекрасные слова, которые довелось мне сегодня услышать. Исключение составляет Дебби, сообщившая мне о своём божественном выздоровлении, - с иронией проговорила она, щедро размазывая джем по блинчику. - Я рад, что чудеса всё ещё случаются в вашей больнице, - хохотнул Доминик. - Негодный мальчишка, - вторя ему, проговорила Мэрилин. - На самом деле, всё не так уж плохо, - отсмеявшись, заметила она. - Сегодня в отделении обошлось без драм. Это, конечно, редкость в травматологическом отделении. - Безусловно, - полусерьёзно поддакнул ее словам Ховард. Он почувствовал себя несравненно лучше с приходом Мэрилин. Одним своим присутствием она могла бы излечить все душевные раны, даже не подозревая об этом. Так что здесь было вполне уместно говорить о божественном выздоровлении. Доминик слушал о новых лаборантах, проверке начальства, галантном старичке Майкле. Он бы мог слушать об этом вечно, наслаждаясь приятным голосом миссис Беллами. Миссис. Ховард нахмурился, осознав, что её мужа он ни разу не видел. Хотя обручальное кольцо на безымянном пальце свидетельствовало о его наличии. Доминик задался целью спросить об этом у Мэрилин, как только это будет уместно. - А знаешь, какой сюрприз уготовил мне сегодняшний вечер? - она вдруг прервала своё повествование о перепутанных анализах. - Вечером приехал Мэттью, поставив на уши всех женщин в нашем отделении. Я, конечно, не спешила разбивать их ложные надежды на задницу моего сына. Ховард покраснел лишь при одном упоминании о Беллами. Он пребывал в недоумении от такой реакции, но всё-таки продолжал слушать Мэрилин. - Попрощался и пообещал вернуться, - со вздохом закончила она. - Корю себя за то, что не взяла выходные. Вместо того, чтобы проводить время с сыном, я снова ушла с головой в работу. - Вы же живёте в одном городе. Что тебе стоит приехать к нему домой? - пошутил Доминик, пытаясь взбодрить Мэрилин. - Домми, если бы было всё так просто. Приехав к нему домой, я бы нашла только пыль и пауков, - покачала головой она. - Он неделями может ночевать в студии перед открытием своей выставки. - Кстати, насчёт выставки, - сконфузившись, обмолвился Ховард. - Он сказал, что пришлёт мне пригласительный. - Оу, замечательно. Вы так быстро поладили. Ты не представляешь, как я опасалась того, что Мэттью будет просто игнорировать тебя. Он любит испытывать таким образом людей, - закатила глаза Мэрилин. - Да? Просто не верится, - в притворном удивлении проговорил Доминик. - Мэтти тот ещё проказник, - улыбнулась она, как всегда потрепав его волосы. - Ох, я просто валюсь с ног от усталости. Ещё немного, и подушкой мне послужит твой толстый блинчик. - Он не толстый! - оскорбился Доминик. Может самую малость, но он решил твёрдо отстаивать свои блинчики. - Хорошо-хорошо, - засмеялась Мэрилин, обмакнув блинчик в джем. - Спокойной ночи, мой милый рататуй. - Спокойной ночи, - засиял Доминик, увидев, что блинчик ей пришёлся по душе. После ухода Мэрилин Ховард прибрался на кухне, параллельно думая о завтрашнем дне. Он был взбудоражен новой должностью, но нелепые сомнения закрались в его голову, нашептывая, что он не справится и вылетит к чертям собачим. Выключив свет, Доминик совсем забыл о своем страхе перед темнотой. Он на ощупь пробрался к лестнице, отмечая её чересчур высокие ступени. Комната приветливо встретила уже такой привычной ему тишиной, которую он был бы не прочь разбавить звуками надоедливого карандаша. Ховард подавил в себе смешок, вспомнив, что ещё несколько часов назад он думал иначе. Доминик уснул, желая проснуться на следующее утро от шуршания графита по бумаге.