Такая вот история - 2

- Ну, и куда ты теперь? - настойчиво интересовался Серега, оседлав свою черную бестию. Мы вышли из больницы, когда врачи убедили нас, что все будет в порядке. Я не хотел, правда, никуда уходить, но Серега меня чуть ли не силой потащил к дверям, убедив, что Марку я ни чем помочь не смогу, а вот самому успокоиться не помешает. Над его вопросом я задумался. Подходящий вариант был, пожалуй, только один. Как же уже надоело решать эти вечные проблемы с жильем. Голова от них пухнет. - Туда же, откуда ты меня забрал, Серег. - На крылечке магазина будешь спать? - Почти. Подбросишь или как? Байкер задумчиво смотрел куда-то вдаль. Не хочет подвозить, и не надо. Сам доберусь. Бросив холодное "Пока", я решил отправиться на поиски такси. Но мимо байка пройти не удалось, меня схватили сзади за футболку и потянули в обратную сторону. Блять, как же меня раздражает, когда он так делает! Никто права не имеет, а этот Рэмбо, который, появляется снова и снова, в каждой части наших с Марком отношений, подобно своему прототипу, тем более! Я отбросил его руку и зло посмотрел в глаза. - Чего надо? - Ты мне одно скажи, - так же задумчиво изрек он. - Вы помирились? Что можно ответить на вопрос, если сам не знаешь ответа? - Иди нахуй, Серег. Не твое это дело. - Все не так плохо, насколько я понимаю. И что, ты опять отправишься жить к своему мудаку? Хочешь все испортить? Все, что вашу мать, мы лепим из ваших ебаных осколков? "Мы лепим" - во как. Серегин силуэт я узнаю с любого расстояния, несмотря на проблемы со зрением. "Ему негде жить", - слышал я столько раз, что, игнорируя проблемы с памятью, запомню навек. Почему бы сейчас не козырнуть тем же аргументом? - Есть тебе куда идти, - не дал договорить мне Серега. - Туда, где ты и жил раньше. И где должен жить. - Там сейчас другой человек живет, как я успел заметить, - раздражение накатывало волнами. - Так вместе пока поживем, если не против. Чего? Я? Да с ним? Под одной крышей? Да никогда в жизни! О чем и поспешил его известить, не скрывая эмоций, подхлестываемых последними событиями, красочно и на высоких тонах. Но он нацепил такое похуистическое выражение лица, что за одно только это я готов был раскровить ему нос. В такие моменты я просто чувствовал себя Моськой. Нарываешься на драку, кричишь, кулаками машешь, а "слон" смотрит на тебя, будто на недавно выписанного из отделения психиатрии - и понять необходимо такого человека, и простить, и даже злости он не вызывает. Самая худшая реакция из всех, с которыми я когда-либо сталкивался. Через полчаса такой мизансцены я перебесился и молча сел на байк, побольнее постаравшись вцепиться в Серегу. Он, не обращая внимания, также молча примчал нас к месту назначения. - Ты тут все-таки подольше чем я жил, напомни, что из вашего барахла можно постелить на пол? Эту наполненную сарказмом и глубоким смыслом фразу я озвучил, когда зашел в комнату и вспомнил, что кровать у Марка одна. Не то чтобы мне было очень противно спать рядом с Серегой, но морально-этические соображения рефлекторно атаковали мозг. Все-таки родной нам обоим человек в больнице, мы у него дома, и если, не дай бог, что-то на этой кровати случится в своей непревзойденной случайности, я себе ни в жизни не прощу. Не сказать, что я был в себе не уверен, в принципе, я немного другого типажа товарищей предпочитал, но все-таки было одно "но". Серега из тех людей, которые таких вот радикалов, как я, привлекают чисто физически. До московского Брэда Питта не дотягивает, конечно, но зато харизматичен, силен и хорошо сложен. Гоняя эти мысли время от времени, я чувствовал себя ущербным и не дотягивающим до его уровня. Возможно, если Марка поставить перед выбором конкретно, он состоится не в мою пользу. Если вопрос необходимо будет решить силой (я знал, что такого не будет, просто сама мысль была очень навязчивой и приводила в бешенство), то я снова в пролете. Вся моя решимость, мое отношение в его сторону могло оказаться никому не нужным и малозначимым. Такие грустные мысли посещали меня, когда я чувствовал рядом Серегу. Он мог находиться рядом, или его имя проскальзывало в разговоре, его вещь, валяющаяся в метре от меня, или качающееся в зрачках Марка чувство сожаления, которое я, возможно, в себе накручивал - все это помогало приблизиться к ощущению тщетности моего бытия. - Не парься, зай, раскладушка есть, - оторвал меня Серега от моих рассуждений. Я даже не сразу понял ни смысл его слов, ни то, как... - Как ты меня назвал?! - Раскладушку зацени, говорю. - Бля, Серег, не беси. Раскладушка стояла собранная и прислоненная к стене. Внутри снова что-то заболело. - Я смотрю, ею часто пользовались, - я провел пальцами по железке, оставляя за ними чистые от пыли тропинки. Серега не удостоил меня ответом и принялся разбирать раскладушку, после чего и сам улегся на нее, указав жестом на кровать. - Спать. Быстро. С утра в больницу поедем. - Не командуй. Я хотел продолжить и расставить, наконец все точки нашего совместного проживания над "И", но Серега повернулся на бок и закрыл глаза. И хрен его разберет, уснул он уже или притворяется. Пришлось тупо завалиться спать и отложить сей серьезный разговор на завтра. Завтра такого разговора не случилось. И послезавтра тоже. Были только мои "не командуй", "не беси", "не тупи" и "иди нахуй". Был Серегин ржач, который слышали все, кому не повезло расположиться на три этажа снизу и сверху от нас, его дружелюбное похлопывание по плечу и это бесконечно повторяющееся слово, от которого у меня начал дергаться глаз. - Да что мне сделать, чтобы ты перестал меня так называть?! - Я б сказал, зай, но ты ж не сделаешь. И еще этот бесконечно добродушный взгляд бессмертного и беспечного "слона". Самое странное, что при всем при этом я отлично понимал, почему он, не имея постоянного жилья, всегда находит крышу над головой. С ним не было скучно. Не чувствовались серые будни. Если бы я проводил это время дома или, скажем, у Никиты, мне бы не давала покоя мысль о том, что Марк там в больнице, ему невесело, ему делают уколы, и из-за этого больно уже сидеть. А может, и вовсе поселился бы у его палаты. Серега ничего этого делать не давал, он поднимал настроение, причем неважно - радовал или бесил, неважно, потому что это отвлекало. Это путало мысли, и хорошо. Не знаю, чем его забавлял я, но он тоже утверждал, что мы с ним "неплохо так живем". И при этом, стыдно говорить, но я медленно и совсем незаметно обрастал какими-то маленькими и противными комплексами. Самым страшным для меня моментом оказался день, когда Серега поехал к Марку один. Каких только мыслей не передумал, чего только в голове не перебрал, и курил, курил синий «Winston», который так любит Марк. Зато я понял, что так дело не пойдет, за эти несколько дней я уже переставал чувствовать себя полноценным мной, и надо было выбираться из этих четырех стен. А тут кстати вспомнилось, что у меня как бы диплом уже есть. И работу можно найти подходящую. - Ого, мать, ты чего? – присвистнул Серега, вернувшись домой и заценив меня, напяливающего на свое худое тело черную рубашку. – На свидание, что ли, собрался? - Пригласили тут трое мужиков в сауну сходить. Ну, как отказать? - Дело говоришь, ща я соберусь и четвертым буду. Не, серьезно? Куда лыжи навострил? Я понял, что просто так он от меня не отстанет. - Собеседование. На работу хочу устроиться. - Кем, если не секрет? - Учителем. - Ахахах, - другого ожидать не следовало. – А, может, воспитателем в детском саду? Ты себя в зеркало видел, зай? Нет, не в том смысле, ты не подумай. Но черная рубашка тебя точно не спасет. - Спасет, - раздраженно ответил я, отучить его надо мной глумиться не получалось. – И вообще, иди нахуй, ты знаешь почему. - А хуль, я тогда сдам документы на пост Патриарха всея Руси. Небось, и меня белая ряса выручит, – не унимался Серега. Его бы ничто не выручило. Пришлось объяснять долго и муторно, что у меня есть знакомый, который обещал мне в этом деле помочь, и что учитель иностранного языка – не самая официальная должность, на которой в школе можно работать. И еще, что устроиться-то я устроюсь, документы соберу, и все дела, вот только вся работа начнется только ближе к концу августа. Придется пока искать подработку, ведь стипендия после окончания университета на карточку больше не поступала, и я на время оказался совсем без денег. - Так я давай помогу, зай. У меня тоже знакомые по всему городу, веришь? Верить я ему верил, но о помощи просить не собирался. Сам найду, помыкаюсь, умру раза два от адского пекла, что процветает на улице, и когда, наконец, окончательно отчаюсь, под руку обязательно что-нибудь подвернется. Всегда так, насколько я себя помнил. Сейчас бы устроил любой вариант. От курьера до продавца-консультанта. Кроме одной-единственной профессии к которой я обещал себе и близко больше не приближаться. Официант. Работал когда-то совсем щеглом, и понял, что это не для меня. Не с моим характером. - Принеси что-нибудь, что сегодня особенно удалось, да побыстрее… Фу, это же рыба. Ненавижу рыбу. - Почему на моем столе еще лежат грязные салфетки? - Как так, бутылка водки стоит две тысячи рублей, а сто грамм – пятьсот? Вас математике не учили? - Администратора позови, мальчик! - У вашего заведения будут большие проблемы. - Я сама работала – я знаю, как должно быть! - А почему к нашему столику никто не подходит? Если учитывать, что заведение было довольно-таки приличное, и люди ходили туда не бедные, то эти фразы обладали двойным эффектом. Меня хватило до того момента, когда какой-то вдупель бухой тип положил руку на мою задницу. Повезло тогда, что не покалечили, и в качестве штрафа за разбитое окно подошла моя месячная зарплата. Ну, и хорошо, что это было в моей жизни. Зато больше не полезу. - Рад тебя видеть, приятель! Как жаль, что ты вспоминаешь обо мне, только когда нужна помощь. Передо мной стоял, раскрыв объятия, невысокий коренастый молодой мужчина. Его звали Валерой, и он был младшим братом моего отца. Младше он был на десять лет, поэтому общались мы практически на равных. Если я и мог называть его дядей, то только в шутку. В отличие от своего братца он вел примерную жизнь, не пил, не курил, растил двух дочек на пару с умницей-женой и работал завучем по воспитательной работе, а по совместительству учителем литературы в школе номер тридцать девять. Этакий пример для подражания, образец добропорядочности и чистоты. Но, хулиганские нотки в нем тоже бывало проскальзывали, благодаря чему нам и удавалось ладить. - Валер, не бузи, - похлопал я его по спине, обнимая. – Телефона у меня нет, без связи двигаюсь пока. - Да ты что? – наверное, такие слова для любого московского человека казались полнейшим шоком. - Совсем все плохо? Помочь, может, чем? - Да нет, ну ты че, - отмахнулся я, - все нормально, просто отдыхаю от некоторых благ цивилизации. - Смешной ты, Макс. Чудишь, как всегда. Волосы точно перекрашивать не будешь? - Нет. - А подстригаться? Блять, ну, я пирсинг из языка вытащил и одну татуху рубахой прикрыл, две даже, ну, че вам еще надо? - Ничего не буду с собой делать, - я был непоколебим. – Не возьмут, и не надо. Для языковедов работа найдется. Валера охнул и картинно покачал головой. В глазах сверкнули азартные искорки. Он уже давно решил, что я буду работать с ним в одной школе. Скучно ему, видите ли, с тем коллективом. Собеседников ему не хватает. А раз уж решил, то… В том, что меня он устроит, будь я хоть с раздвоенным языком и рисунками на лбу, я даже не сомневался. - Я думал, ты хоть немного поменялся, Макс. Так нет – все еще в детстве, оказывается. - Это огорчает? - Радует, Максим, радует! В школе он проработал семь лет и показал себя только с лучшей стороны. Директор взял резюме, странно покосился на меня, повертел в руках диплом, задал несколько стандартных вопросов. Потом кинул вопросительный такой взгляд на Валерку, а тот кивнул. Ему доверяли, и он говорил о том, что доверять можно мне. Не подвести бы теперь. Виталий Сергеевич, то бишь директор, согласился взять меня на испытательный срок. - Ну что, Максим Викторович, поздравляю, - протянул мне руку Валера, когда мы снова оказались на улице. – Документы собирай теперь, список вот. Через два дня чтоб лежали в кабинете директора! Ну, а потом жду тебя в августе. Приятно будет с вами работать, коллега! Я только радостно кивал головой. - Сколько тебе исполнилось хоть, а? Макс, я, конечно, в твоей порядочности не сомневаюсь. Но вот, смотрю на твою рожу и думаю, что надо кое-что напомнить. - И что же? – я предвкушал какой-то нереальный перл. - Статью о совращении малолетних, вот что, - он честно пытался не заржать. - Очень смешно, блять, Валер. - Да ладно тебе. Просто старшеклассницы будут посещать все твои уроки, поверь мне. Придется отбиваться ноутбуком. И ревновать… Ревновать есть кому, кстати? Я отрицательно качнул головой. Не думаю, что Марк будет ревновать меня к школьницам. Да и вообще, Валера преувеличивал. Ну, молодой преподаватель, ну, с красными волосами, и что? Может, засмеют наоборот, кто их знает. На практике разное бывало. И теперь тоже, скорее всего. Будущий коллега предложил выпить за новую должность, но я вежливо отказался, мотивируя тем, что отмечать пока вроде и нечего. А на деле, ну, куда мне гулять? Марк в больнице лежит, дома Серега ждет, не кушает без меня, я знаю, а я бухать? Нет уж, увольте. Какой же это скотиной нужно быть немыслимой. Серега и вправду ждал. Его кулинарные шедевры вызывали во мне эстетические чувства, и в итоге мы получали обоюдное удовольствие от ужина. Я - от еды, он - от моей довольной рожи и редких замечаний насчет удачного сочетания приправ. Потом он рассказывал свои байкерские истории, а я лежал на диване с журналом и делал вид, что мне это не интересно. Но он, сволочь, знал, что интересно. Поэтому и рассказывал. Только однажды осекся, едва начав и внимательно так посмотрел на меня. А я на него. И мы оба поняли, что эту историю мне слышать не нужно. Очевидно, что в ней фигурировал Марк. Он принялся рассказывать что-то другое, но теперь я его действительно не слушал. И это он тоже понимал. - Бля, я все удивляюсь, как она под тобой не разваливается, - эта мысль приходила мне в голову каждую ночь, когда я видел его, развалившегося на раскладушке, а сегодня меня пробило на разговор перед сном. - Она подстраивается под меня, зай. Оно все под меня подстраивается, - хохотнул он. - Заметно. - К себе пригласить хочешь? – мое больное воображение увидело в темноте два сверкнувших уголька. - Еще чего. Лежи, пока лежится, – фыркнул я. Мы замолчали. Меня мучил один вопрос, и я никак не мог заставить себя задать его вслух. - Серег? - Да, зай. - Может, лучше я Марка из больницы заберу? – пропустил я мимо ушей последнее слово. – Или вдвоем? Мы уже обсуждали это несколько раз. Серега должен был поехать за Марком, привезти его, я в это время очищаю дом от того бардака, который мы в нем навели, готовлю ужин и жду их верно и безропотно. Согласился я на такое исключительно по причине того, что наш байкер обещал свалить вечером, если увидит хозяина квартиры живым и более-менее здоровым, если довезет его до дома и отобедает с нами. - Да хватит тебе уже хандрить, Максимка. Я честное мотоциклистское даю, что и пальцем твою любовь не трону, раз уж вы вместе. А я что, по-твоему, слово могу не сдержать? Могу, скажи? Спорить с ним было бесполезно. Оставался один нюанс, который я обдумывал перед сном. Мы с Марком ведь опять непонятно в каких отношениях. Ни к чему не пришли, ничего не решили. Интересно, на такой вариант слово байкера распространяется? Я летал по дому и с такой злостью выполнял домашние дела, что это можно было сравнить с какой-нибудь разминкой перед кикбоксингом. Вот кто их знает, а, кто? Двадцать минут прошло, как он уехал. Полчаса. Сорок минут. Долго это было или нет, но я пошел на кухню перекурить свои нервы в форточку. - А после стольких дней заточения в замке тебя ждет прекрасный принц с красными волосами, спаситель твой! – запел Серега, открыв входную дверь. Не заржать было нереально. Я вышел в коридор, но не знал, как приветствовать Марка при этом внезапно открывшим свой талант оперном певце. Поэтому просто приподнял пальцами подбородок, посмотрел в глаза и заключил: - Слишком бледный. Как себя чувствуешь? Марк засмеялся и просто взял меня за руку. Вот как надо, оказывается. - Ты до сих пор дохлый после своей больницы, так что нечего на меня бочки катить. - Ну вот, епта, теперь вы оба переболевшие, перележавшие в больнице, повидавшие жизнь люди. Сколько совместного опыта, да ведь? – вклинился Серега. - Я хочу в душ, - заявил Марк. – В нормальный, человеческий, домашний душ. И пока он осуществлял свою фантазию, мы с Серегой совместно и, как ни странно, слаженно заканчивали то, что я не успел доделать в одиночку. Оставалось совсем чуть-чуть. Главной бедой, оказался телевизор, который, как считал Серега, необходим для восстановления здоровья после больницы. Все дела были закончены, Марк все еще наслаждался горячей водичкой, и этому энтузиасту приспичило именно сейчас лезть и подкручивать спутниковую антенну. Моей задачей было наблюдать и извещать о сдвиге в картинке, если таковой появится. Не появлялся. Уже очень долго не появлялся, и я слышал, как Серега втихую матюгается страшными словами. - Зай! - Ау, - машинально среагировал я. И в следующее мгновение заметил неоднозначный взгляд Марка, стоящего на пороге. Не, ну а что такого в конце-то концов? Безобидное же словечко. Мог он себе, конечно, что угодно надумать. Но ничего ведь не было, а значит, пронесет?