Потерянные души

Когда глаза Ньюта вновь открылись, солнце нагревало остывшую за ночь землю. Оно мягко освещало лагерь, и казалось, что жизнь в нём была слишком медленной для группы ребят. Лагерь Потерянных мальчишек только-только начал просыпаться, и мальчики медленно бродили по территории. Кто-то ходил без всякой цели, лишь бы занять время до завтрака, кто-то пытался проснуться, а кто-то, будучи бодрым, будил мирно спящих товарищей. Ньют лежал под тем же самым деревом в новой одежде, которую для него раздобыл Чак. Даже деревья в Неверлэнде казались более реалистичными, чем в Глейде. Голова Ньюта раскалывалась, и он, воспользовавшись моментом одиночества, скрутился пополам, схватившись за черепушку. Опираясь на ствол дерева, широкоплечий парень, которого Чак прозвал Шнурком, смотрел на Ньюта и усмехался, будто бы мучения новичка казались ему детским лепетом. — Это пройдёт, — его веселый голос с восточноевропейским акцентом пронёсся над ухом Ньюта. Новичок резко поднял голову вверх, чтобы увидеть собеседника, и тут же об этом пожалел — боль сильным эхом отдалась в его черепной коробке. Шнурок весело улыбнулся, наблюдая за страданиями новичка. Казалось, что всё происходящее было для него игрой, выдумкой, иллюзией, сотканной из алых нитей. Улыбка Шнурка погрустнела. — Что с тобой стряслось? — он расправил плечи и осмотрел Ньюта с ног до головы, как то делаю врачи, разве что Шнурок не начал вертеть несчастную голову Ньюта, пытаясь обнаружить проблему. — Череп расшиб или с мозгами что? Вопрос его прозвучал так спокойно, будто подобные беседы он вёл каждый день. Будто сказать что-то в этом роде было для него так же обыденно, как съесть свой завтрак или пожать руку товарищу. — Прострелили, — после долго молчания, напряжение которого сгладилось от улыбки собеседника, ответил Ньют. Он ожидал смеха, недоверия и издёвок, но получил понимающие кивки. Парень, сидевший напротив него, убрал волосы цвета серебра с лица и показал на область сердца. — Сюда трижды попали, — заявил он и начал тыкать себя по всему телу, будто проверяя на месте ли он. — Где-то ещё здесь… Может, сюда попали разок, — спокойно говорил он, и сердце Ньюта замирало каждый раз, когда парень указывал на какое-то место на своём теле. Ньюту казалось, что мир сходит с ума. — Твоя черепушка поболит пару недель и перестанет, — Шнурок добродушно улыбнулся. — Не волнуйся. Они сидели под старым деревом, и утреннее солнце мягко грело их головы. Уверенность Ньюта в собственном безумии только укреплялась. Глядя на широкоплечего парня с серебряного цвета волосами, сидевшего напротив него, бывший глейдер думал о том, что, наверное, вспышка совсем разъела его мозг. — У тебя имя есть? — Ньют выпрямился, стараясь держаться настолько уверенно, насколько мог. Со стороны это, должно быть, выглядело жалким. Шнурок протянул широкую ладонь для рукопожатия: — Пьетро, — парень усмехнулся, его восточноевропейский акцент сильно отличался от произношения Ньюта. — Пьетро Максимов. — Ньют, — бывший глейдер пожал крупную руку нового знакомого и вдруг почувствовал себя неловко. Всё, что он знал о себе, укладывалось в три предложения: «Ньют. Подопытная крыса ПОРОКа. У меня вспышка, возможно, я уже сошёл с ума». — Просто Ньют. Без фамилии. Пьетро усмехнулся, оглядывая Ньюта ещё раз, будто рядом с ним был невидимый остальным ребятам друг, с которым они общались посредством ужимок и нелепых жестов. Глаза Пьетро были грустными. — Будь внимателен тут, просто Ньют, — Максимов поднялся на ноги, и только тогда Ньют действительно понял, насколько крупнее его был Пьетро. — Чтобы тут выжить, — продолжал парень, — нужен глаз да глаз. Пьетро подмигнул новичку, словно старому другу, с которым он делил тайну, и через секунду исчез, оставив после себя только тонкий серебряный след. И тот продержался недолго — через пару мгновений растворился в воздухе. Ньют прерывисто выдохнул, ощущая жгучую боль в голове. Он только больше верил в то, что всё происходящее — влияние вспышки на его мозг. Лагерь медленно просыпался, а Ньюту становилось всё страшнее и страшнее. Вдруг он сейчас был в лаборатории ПОРОКа, совсем как тот несчастный с видео, которое они увидел, выбравшись из Лабиринта? У Ньюта участилось сердцебиение. Он с трудом поднялся на ноги, чтобы осмотреться. Лагерь всё также был в чаще леса — значит, его галлюцинация (если она таковой была) не менялась. Здесь были мальчишки разных возрастов: кому-то ещё и не было десяти, кто-то проходил через переходный возраст, а кто-то смотрела на всех вокруг свысока, будто прожил уже тысячу лет. Ньюту было не по себе. Мальчишеские голоса нарастали, превращаясь в гул, накрывающий всю территорию лагеря. Ньют шёл вниз, к потухшему костру, к месту, где он впервые ступил на земли Неверлэнда. Всё вокруг говорило прошедшем вечере: пустые миски, сделанные из кокосов, валялись повсюду, словно мальчишки игрались с ними после ужина. На большом камне сидел рыжий высокий парень. Его голубые глаза с интересом разглядывали фею, летавшую вокруг, но было ясно — он мало что понимал из её речей. — У нас с братцем Форджем выходили фокусы и покруче, — заявил он, и Ньюту показалось, что он услышал нотки обиды в голосе парня. Рыжий весело улыбнулся фее, будто пытаясь её очаровать, но та только пропищала что-то в ответ, оскорблено вздёрнула носик и улетела. Ньют был в шаге от того, чтобы поверить в то, что всё происходящее было галлюцинацией. Он шёл дальше, всё ближе и ближе к пепелищу. Кудрявый Чак вместе со светловолосым парнишкой лет семнадцати перекидывали друг другу непонятно из чего сделанный шар. Парнишка был чуть старше Чака и, кажется, крепко привязался к рыжему, сидевшему на камне, будто они были родом из одного места и пришли в лагерь вместе. Ньюту подумалось, что этот мальчишка и рыжий были в той же ситуации, что он, Алби и Чак. — Это Колин, Ньют, — Чак отвлёкся от игры и получил шаром по лбу. Всё та же весёлая улыбка сияла на пухлом лице мальчишки. Колин, попавший товарищу в лоб, неуверенно посмеивался, переглядываясь с рыжим парнем и другим, темноволосым, который успел подойти к пепелищу. Ньют кивнул мальчишкам и обошёл потухший костёр, разглядывая лица мальчишек. Он надеялся заметить знакомое, родное лицо, но пока никого, кроме Чака, игравшего в мяч, и Алби, уходящего в лес, не заметил. К тому времени, как Ньют обосновался у пепелища, лагерь полностью пробудился. Каждый из ребят занимался своим дело: кто-то отправился в лес, вооружившись копьём или луком и стрелами, как Алби, кто-то — к берегам Неверлэнда, прихватив с собой внушающих размеров книжал, кто-то остался в лагере, выполняя монотонную работу — например, Чак и Колин собирали хворост и складывали его под навес. Впервые, находясь в лагере мальчишек, Ньют был без дела. — Лови, Ньютон, — знакомый голос донёсся до его ушей, но к тому моменту, как Ньют повернулся к источнику звука, небольшое яблоко прилетело ему в живот. Бен, которого, насколько Ньют знал, разорвали в клочья гриверы, с самодовольной улыбкой шёл к нему, держа в одной руке большой кинжал, а в другой — только что взятую с земли связку крепких веток. Ньют не знал, что делать — обороняться (но чем?) или бежать прочь. Лицо Бена было добродушным и спокойным, словно когда-то глейдеры не отправили Бена на погибель в Лабиринт, словно Ньют не был одним из тех, кто обрёк Бена на мучительную смерть. — Строители нужны везде, — с гордостью заметил Бен и прошёл мимо. Он направлялся к хижине Питера Пэна. — Клетки сами себя не сделают, — он сказал это так, будто за словами пряталась угроза. Ньют понял — Бен не забыл предательства. Он шёл вперёд, и походка его была лёгкой, словно в Неверлэнде ему не было причин беспокоиться за свою жизнь, к чему когда-то его приучили условия жизни в Глейде. Навстречу Бену шёл Питер Пэн. Он похлопал бывшего глейдера по плечу и тот выпрямился, только больше загордившись. Питер шёл медленно, все его движения говорил о том, что главным в лагере был он. Пэн остановился, чтобы что-то сказать Чаку и Колину, и те просияли улыбками и захохотали. Питер шёл дальше, здороваясь с оставшимися в лагере мальчишками. Ньют наблюдал за главой лагеря и пытался рассуждать логически: если Питер Пэн привёл их всех сюда, то он, безусловно, должен был знать, что с ними случилось. Но, казалось, этой информацией Питер не делился ни с кем, потому что, несмотря на то, как тепло он общался с мальчиками, он держал каждого из них на расстоянии вытянутой руки. Пьетро, встретившийся Ньюту утром, показался ошибкой в коде, белой вороной, тем, кого все сторонились. Ньют не знал, был ли он прав насчет странного парня с сильным восточноевропейским акцентом, но его история до сих пор вызывала у Ньюта мурашки. Закончив свой утренний ритуал — приветствие мальчишек — и выслушав речь обиженной и оскорблённой феи, Питер остановился около Ньюта. Он будто ждал, когда новичок поднимется, чтобы выказать уважение. Этого не случилось. — Эта одёжка лучше прежней, — сказал Питер, оглядывая новичка, и сел рядом с ним. — Так на тебя хотя бы смотреть можно. Ньют осознавал, что им обоим было неприятно. Питеру — оттого, что новенький не вёл себя должным образом, Пэн будто показывал, что тот ему что-то должен, а Ньюту — оттого, что не понимал происходящего. Они сидели рядом, и Питер, указывая на мальчишек вокруг, говорил их имена. Фред, Колин, Томми (с ним легко найти общий язык, словно давая совет, сказал Питер), Седрик, Кёртис, Кит, Доналд (эти двое постоянно ходили вместе, у них была одна беда на двоих), Крис. Эти и множество других имён смешались в голове Ньюта и он с трудом мог сказать, кто был Китом, а кто — Доналдом, он запомнил только троих: Колина, которого ему представил ещё Чак, Фреда, рыжего парня, когда-то обидевшего фею, и Томми — просто потому что он был тёзкой того самого Томми, которого Ньют считал своим лучшим другом. Питер поднялся на ноги и вдохнул полной грудью. — Как насчет экскурсии? — спросил он, делая шаг по направлению к своей хижине. Кажется, он не спрашивал, а приказывал Ньюту идти за ним. Бывший глейдер поднялся на ноги и с недоверием посмотрел на Питера. Ньюта не покидало ощущение, что он уже где-то встречал либо самого Питера, либо упоминание о нём. Отправляясь за Питером Пэном на обещанную экскурсию, Ньют ожидал, что они останутся на территории лагеря, а ему покажут все необходимые для жизни места: то, что служило кухней, склад с оружием… Чёрт возьми, было бы неудивительно, если бы ему просто показали кучу кланка! Но вместо того, чтобы остаться на почти исследованной Ньютом территории, они отправились к хижине Питера. Они поднимались по узкой тропинке на высокий холм и поднимались так долго, что Ньют засомневался в остроте своего зрения — сперва ему показалось, что до хижины Пэна было всего-то пять минут ходьбы. На протяжении всего пути оба мальчика молчали. Оказавшись у лестницы в хижину Питера, Ньют предположил, что они поднимутся наверх, но вновь оказался неправ — они продолжили свой путь. За деревом, которое служило опорой для жилища Питера Пэна, проходила та же тропа. Таким образом, хижина будто служила границей между двумя частями лагеря. Спуск вниз по холму оказался чуть быстрее, чем подъём на него, но молчание, сопровождавшее мальчиков на пути, только усложнило дорогу. Они шли долго, но всё это время Ньюту казалось, что они шли по одним и тем же десяти метрам — Ньют не мог сориентироваться в лесах Неверлэнда. Когда мальчишки, наконец, остановились, Ньют глубоко вздохнул и задержал дыхание, будто собираясь нырнуть под воду. Они были в середине небольшой площадки, окруженной деревьями с мощными стволами и густой листвой. Посреди площадки стояли две клетки, сделанные Потерянными мальчишками. Третья, не доделанная до конца, стоял поодаль, будто спрятанная в углу. — Зачем ты привёл меня сюда? — спрашивать, что это было за место, было глупо: Ньют понимал, что они стояли перед своеобразной тюрьмой или просто камерой задержания Неверлэнда. Что-то подсказывало ему, что на острове есть места и похуже, чтобы сдерживать пленников. Ньют пытался рассмотреть лицо человека, находившегося в ближней клетке, но ему не удавалось — заключенный сидел к ним профилем и старательно закрывал своё лицо связанными руками. Питер положил руку на плечо Ньюта. — Ты не первый глейдер, поселившийся на моём острове, вступивший в мой лагерь, — спокойно говорил он. Ньют понял — всё уже было решено за него, ему самому оставалось только следовать указаниям, быть покорным слугой, совсем как того когда-то просил от него ПОРОК. — Если ты не соблюдаешь правила, если ты нарушаешь порядок, ты оказываешься здесь. Две просторные клетки разделяли между собой около десяти метров, и Питер привёл Ньюта прямо в середину площади. Пэн подошёл к первой клетке и постучал по её крыше. Ответа заключенного не последовало. — Ты можешь оказаться на месте Малакая, — голос Питера был спокоен, и Ньюту от этого стало неуютно. Питер пытался показать заключённых, словно они были его ручными животными. Ньют старался разглядеть парня, сидевшего в клетке. На вид ему было слегка за двадцать, и тёмные короткие волосы открывали молодое лицо. Его можно было бы принять за обычного юношу, ему можно было бы легко довериться, если бы его карие глаза не были лишены каких-либо эмоций, словно они были стеклянными. Но глаза были настоящими, и заключенный обратил свой взгляд на посетителей, подходя ближе к крепкой решетке. — Дружище, я ведь тебе уже говорил, — парень тяжело вздохнул. Казалось, они с Питером были давними знакомыми. — Зови меня Кай. Руки Малакая были связаны лианой, переливавшейся на свету, точно крылышки той феи, с которой Фред разговаривал на площади. — Колдун, — небрежно бросил Питер, даже не глядя на Кая. Он повёл Ньюта дальше, ко второй клетке, будто не предавая никакого значения заключенному, сидевшему в первой. — Или вампир. Или всё вместе. Впрочем, неважно. Ньют решительно ничего не понимал. Речи Питера казались ему бредом сумасшедшего, а мысль о том, что он сам сходил с ума, растворилась и ей на смену пришла другая — о сумасшествии Питера Пэна. Вторая клетка была немного больше первой. И лицо человека, сидевшего в ней, было куда добрее и приятнее лица Кая. Это был рослый парень лет двадцати со светлыми кудрями на голове. Его волосы были чуть темнее волос Ньюта, а голубые глаза его безучастно смотрели на руки, связанные той же лианой. — Калеб, — громко произнёс Питер, и заключенный обернулся, чтобы посмотреть на посетителей. — Он, кажется, ведьмак. Калеб едва заметно кивнул головой и внимательно посмотрел на Ньюта. Казалось, он пытался понять, из какого теста был сделан парень. — Мой тебе совет, приятель, — Калеб развернулся и пододвинулся очень близко к краю клетки, так, что лицо его оказалось очень близко к лицу новичка. Его большие голубые глаза смотрели прямо в тёмные глаза Ньюта. Он был серьёзен и, в отличие от Кая, не был намерен ни шутить, ни развлекать посетителей. — Не шути с Майклсоном, лады? Ньют кивнул, будто понимал, о чём говорил заключенный. Тот не был похож на преступника или просто нарушителя правил, он казался самым обычным парнем. Ньюту подумалось, что в эти клетки можно было попасть не только из-за нарушенных правил. Питер усмехнулся то ли смелости, то ли отчаянию Калеба и встал за Ньютом, поворачивая его лицом к клетке Кая. Рука Пэна тяжелым грузом лежала на плече новичка. — У нас всего две клетки, — Питер задумчиво посмотрел сначала на одного заключенного, затем на другого. — Но Бен уже строит третью. Он предположил, что с твоим появлением здесь, — мальчишка вздохнул, — она может нам понадобится. Ньют оглянулся, чтобы взглянуть на Питера, и заметил, что в глазах мальчишки, который прежде казался ему его ровесником, горел недобрый и очень старый огонёк. Питер Пэн — странный мальчишка. Ответа Ньюта он не ждал, только размеренной походкой направился к узкой тропинке, приведшей их сюда. Перед тем, как исчезнуть в лесах Неверлэнда, Питер обернулся: — Ты идёшь? Или решил остаться здесь? Бен ещё не достроил клетку. Слова, вылетавшие из его рта, казались Ньюту издевательством. Но он только кивнул и, в последний раз вглядевшись в лица Кая и Калеба, ступил на узкую тропу. Обратная дорога в лагерь Потерянных мальчишек казалась бесконечно долгой, и молчание, всё также сопровождавшее путников, превращало путь в самую настоящую пытку. Ньюту хотелось бежать, бежать, бежать — словно он опять был в Лабиринте или в Топке или в лагере для хрясков. Хотелось верить, что просто побежав, можно было сбежать с острова. Но боль, нараставшая в черепной коробке, заставляла Ньюта медленно идти позади Питера Пэна. Когда они вернулись в лагерь, солнце уходило за горизонт, и костёр разгорался с новыми силами. Мальчишки, вернувшись в лагерь, столпились у выхода к северному берегу Неверлэнда. Они окружили что-то (или кого-то?) плотным кольцом, и до Ньюта и Питера доходили громкие возгласы возбуждения и улюлюканья. Пэн, подхватив с ближайшего пня кинжал, прошёл через толпу и скрылся в её середине. Ньюту оставалось только следовать за маленьким Чакки, который махал товарищу рукой, подзывая к себе. Они стояли в середине толпы, и Ньют никак не мог разглядеть, что же было в её середине. Светловолосый Колин, представленный Ньюту утром, с возбуждением вскрикнул: — Они выловили его прямо из воды! — казалось, этот факт радовал его. — Вот был бы здесь мой фотоаппарат! Я бы такое… — Криви! — Фред дал подзатыльник мальчишке и вытянул шею, чтобы посмотреть на очередного новенького. В его голубых глазах было столько надежды, когда он, отталкивая мальчишек, старался хотя бы краем глаза взглянуть на новичка. К Фреду подошёл такой же высокий парень, который, наверное, был на пару лет младше него. Ньют уже видел его. Кажется, утром, когда Питер «знакомил» его с обитателями лагеря. У парня была светлая кожа и каштановые волосы, аккуратно уложенные, что было удивительно в подобных условиях. Седрик — имя всплыло в голове у Ньюта, и картинка в его голове сложилась воедино: Фред, Колин и Седрик знали друг друга ещё до острова, до Питера Пэна и всей этой чертовщины. — Что-то они зачастили, — с грустью заметил Седрик, и Фред оглянулся. В его глазах был коктейль из грусти и непонятной радости. — Это не он, Сед, — Фред растерянно улыбнулся и положил руку на плечо друга. У Ньюта не осталось сомнений в том, что они дружили. — Не Джордж. Это ведь хорошо, да? Седрик улыбнулся и закивал в ответ головой. Ньют стоял по правую руку от них и понимал, что Седрик пытался успокоить товарища, убедить, что Джорджа тут быть и не должно. Высокий и крепкий тип, показавшийся Ньюту нахальным, вышел в середину кольца и тем самым оказался над вымокшим до последней нитки новеньким. Деревянным концом копья он ткнул тому в бок. — Как ты здесь оказался? — он был требователен, в его движениях и голосе было заметно некое высокомерие, будто он происходил из знатного рода, но всё же он казался немного бунтарём. У него был британский акцент, похожий на акцент Ньюта. «Кол Майклсон», — словно читая мысли товарища, прошептал Чак. Не шути с Майклсоном, лады? Слова Калеба эхом отдались в памяти Ньюта, и его лицо, наполненное тревогой, всплыло перед глазами. Новичок, лежавший на земле, резко сел и, держась за бок, выплюнул воду изо рта. Он тяжело откашлялся, затем поднял голову. И прямо перед его носом остановился наконечник копья Кола. Новичок совсем того не ждал — глаза его округлились, и корпус подался вперёд, будто новенький был готов нападать, но быстро опомнился, осознав, сколько людей было вокруг. — Последний раз, когда я был в воде, вроде тонул, шанк, — парень отплёвывался, оглядываясь. Взгляд его, подобно взгляду Ньюта прошлой ночью, остекленел, остановившись на Алби, стоявшем в первом ряду. — А вы меня вытащили и притащили сюда. Кол всё также держал своё копьё наготове у лица новенького, но тому, кажется, уже было всё равно. — Минхо, — на выдохе произнёс Алби, и по толпе прокатился недовольный возглас. Видимо, Потерянных мальчишек уже начало раздражать то, что к ним в лагерь прибывать глейдеры. — Вы там что, сговорились все? — недовольно заметил русый мальчишка и вышел вперёд, оттолкнув на своём пути товарища. — Кит, замолчи, — его друг, стоявший прежде рядом, лысый и похожий чем-то на картошку, толкнул его в спину. Американец Кит обернулся, невольно морща нос. — Твой рак сделал из тебя такого слюнтяя, — скривился он. — Я даже не знал тебя до него, Доналд… Но всё же. Доналд, похожий на очищенную картофелину, закатил глаза и потянул друга к себе, заставляя встать на прежнее место. Потерянные мальчишки напряглись, и воздух снова превратился в натянутые нити. Ньют не мог заметить ни одного лица, на котором бы не читались отвращение и недовольство. — Почему вы все оказываетесь здесь? — восточноевропейский акцент Пьетро резал Ньюту слух. Максимов появился так же резко, как и утром покинул Ньюта. Но здесь это никого не удивляло. Будто бы парень, бегавший со скоростью звука, был в порядке вещей. Толпа вновь перешептывалась, словно решая, то делать с новеньким. Все, безусловно, знали, что решение всегда принимает Питер Пэн. Но тот стоял, крепко сжимая кинжал, и смотрел на Минхо скорее с детским задором, чем со злобой или недовольством, как то делали мальчишки. — Создатели снова пытаются нас достать? — предположил Бен и, накинув на спину Минхо то, что служило ему одеялом, посмотрел на Ньюта. — Вы же выбрались из Лабиринта? Тот кивнул. — Да мы прошли все три чёртовы фазы, — недовольно ответил Минхо, — потом Томас взорвал здание ПОРОКа, а мы сбежали, — вдруг он посмотрел на Бена, и глаза его наполнились неподдельным удивлением. — Тебя разве не разорвал гривер? Бен легко пожал плечами. Этот вопрос совсем его не огорчил, не то что утром. — Мы с Томасом нашли то, что от тебя осталось, — упрямо твердил Минхо, пытаясь встать. Бен только пожимал и пожимал плечами, словно всего того, что описывали ему Ньют и Минхо, не было. — Это долгая история, — наконец, заявил он, и у Ньюта кольнуло сердце. Он вдруг осознал: из-за него и ему подобных на протяжении всех трёх фаз эксперимента ПОРОКа гибли невинные люди. Минхо вновь огляделся и, зацепившись взглядом за Ньюта, произнёс: — А ты что-то на хряска больше и не похож, — он растерянно осмотрел товарища. Ньют всё ещё не мог понять собственную историю попадания в Неверлэнд. — Мне стало лучше, — коротко ответил он и, находясь под давящими взглядами Потерянных мальчишек, прошёл к Минхо, помогая ему подняться на ноги. Питер Пэн кивнул ему и Алби. И те, вооружившись поддержкой Бена, помогли Минхо найти место для ночлега, одежду и ужин, пока Чак и Колин пытались вытащить из них истории об эксперименте ПОРОКа, взрыве, устроенном Томасом, и, что было самым главным для Чака, побеге в далёкое место. Чак расспрашивал Минхо о том, сколько из ребят осталось в живых, и неподдельно удивился, узнав о существовании второго лагеря, наполненного девчонками. Фред и Седрик постоянно окрикивали Колина, словно они были родителями, а он — непослушным ребёнком. Лагерь Потерянных мальчишек буквально содрогался от разговоров о новичках. Все, включая Питера Пэна, не ленились обсуждать странный и достаточно неприятный для них «наплыв» глейдеров. Пэн смотрел на Ньюта и Минхо пристально, будто теперь собирался запереть их в клетки просто за то, что они дышали. — Чего этот шанк так пялится? — наконец, Минхо не выдержал. Алби вновь опёрся спиной о ствол дерева и взглянул на небо. Солнце почти зашло за горизонт. — Знаешь, Неверлэнд — странное место, — повторил вчерашние слова Алби Ньют и, задумавшись, добавил: — Питер Пэн — странный мальчишка.