Друзья по переписке.

Дни тянулись медленно подобно холодной застывшей жвачке, прилипнувшей к подошве кроссовка. Герард полностью погрузился в учёбу и тренировки, выжимая из себя максимум сил, чтобы после приходить в комнату и засыпать без задних ног. Потому что иначе его мысли сожрут его заживо. Хватало ему того, что это всё накрывало его днём, и не важно, был он на лекции или на тренировке. Герард кидался из крайности в крайность – то обижался на Олли, то тут же прощал и люто ненавидел Закари, но кончалось всё всегда одним и тем же самобичеванием. Он понимал умом, что нельзя так замыкаться в себе и абстрагироваться от жизни, нельзя сдаваться и опускать руки после восьми лет ожидания, он должен бороться за Оливера. Но чертово сердце ныло, как подстреленное, когда он видел, как Зак сидит рядом с Оливером на лекциях и семинарах, как они ходят вместе в столовую или гуляют по аллее в студенческом парке. Это останавливало его. Несколько раз в день он решался пойти к нему, порывался, но в итоге видел старосту рядом, сдавался и, скрипя зубами, отступал. Однажды он уже почти решился окончательно, но увидел, как Олли улыбается Закари и всё внутри просто умерло в нём. Сил для борьбы не осталось. Да и Оливер его теперь обходил десятой дорогой. Герард и не удивлялся – после того, что он устроил, он на его месте тоже бы боялся себя. Каждый день стал серым и неприглядным, начинавшимся с борьбы и заканчивавшимся угрызениями совести, ненавистью к себе. Порой Герарду казалось, что он вернулся в прошлое, где была потеряна связь с Олли, и он чувствовал себя пустым, разбитым и никому не нужным. Те же самые чувства и ощущения были и сейчас с той лишь разницей, что тогда парень смог заставить себя погрузиться в учёбу и стать лучшим в плавании ради Оливера. А теперь ради чего ему стараться? Оливера рядом с ним нет, так что и смысла не было в этом плавании. Герард завалил важный тест, на тренировках тренер постоянно срывался на него, и приходилось оставаться допоздна, чтобы не опозорить команду на соревнованиях. А потом немец приходил в общагу, зарывался лицом в футболку Оливера и пытался заснуть, отгоняя мысли и плохие воспоминания. Существование рыжего стало невыносимым до боли. Герард выжал из себя максимум на заплыве в межуниверских соревнованиях, но в итоге зацепился ногой за буйки, затормозил на старте и пришёл последним. Когда парень стащил с головы очки и поглядел на табло, то ни капли не удивился. Это было пустое плавание, не ради кого-то, так что неудивительно, что проиграл. С карьерой пловца было покончено. Подтягиваясь на руках за бортик бассейна, чтобы выбраться, Герард ощутил жуткую слабость, и ему понадобилось два подхода, чтобы вытащить себя на холодный кафельный пол и подняться на ослабевшие ноги. - Гер, ты чего это, парниша? Как себя чувствуешь? – обеспокоенный тренер подскочил к нему и принялся оглядывать, как курица-наседка. Ещё бы. Герард был лучшим из команды и потому сейчас на него смотрели так, словно он родину предал. - Я в порядке. Просто сегодня не в форме. - В порядке…? Не в форме?.. – мужчина разразился гневной тирадой, стараясь сильно не унижать Герарда перед всеми, но ясно давая понять тому, насколько сильно он ранил его мечты и надежды на него. Пожилой мужчина был в таком разочаровании, что Герарду пришлось низко опустить голову, скрывая волосами красные веснушчатые щеки. Он мог бормотать только неслышное «извините», но свою репутацию потерял. Да, было стыдно за своё равнодушие и за такой позор перед всеми. Однако едва Герард вышел из здания, как понял, что ему всё равно. И от этого тоже стало дико стыдно. На следующий день немец впервые в жизни прогулял занятия, оставшись в своей комнате и накрывшись одеялом с головой. Не хотелось никого видеть сегодня. Мало ему собственных переживаний, так теперь ещё и каждый второй будет тыкать носом в поражение. Без посторонней помощи знал, какой кретин. Ближе к полудню Герард поднялся с постели, принял душ и привёл себя в порядок. Он решил отправиться в столовую на завтрак, но понял, что совершенно нет аппетита. Поэтому немец вернулся к себе в комнату, закрылся и решил исправить свой тест. Почти две недели как они поругались с Олли, а он наломал дров столько, что и за год не разгрести. Нужно было взять себя в руки. Но как бы не пытался парень погрузиться в учёбу, его мысли всё равно возвращались к лучшему другу и в итоге за два часа он не написал ни строчки. В конце концов, его всё доконало, и он решил пойти к Олли и поговорить. Пусть даже он его пошлёт, ударит и выскажет всё, что думает о нём, но уж лучше так, чем мучиться в неведении. Морально Герард был настолько сильно выжат, что даже не было сил ненавидеть Закари больше, чем обычно. Он дождался по времени окончания занятий, собрался с духом и отправился к Оливеру в комнату. Не дав себе остановиться и подумать, рыжий постучал в дверь и, повернув ручку, осторожно открыл: - Олли, я… - он осекся, заметив перед собой не менее изумленного Дениела – соседа Оливера по комнате. Герард застыл на пороге, оглядел комнату и снова посмотрел на парня. - Герард? - Привет… А где Олли? Я думал, у них занятия закончились уже. – Растерянно ответил Герард. - А ты что, ничего не знаешь? – Денни ещё больше удивился. - А что я должен знать? – насторожился рыжий – тон Дениела ему не понравился. - Так ведь Олли с утра ещё увезли в больницу. - В больницу? Нашу? – аквамариновые глаза немца расширились. Дениел кивнул и что-то начал говорить ему, но Герард уже не слышал его. Он быстро развернулся и поспешил из общежития, забыв даже накинуть куртку. Едва не поскользнувшись на мокрых от талого снега ступенях, Герард поспешил в сторону университетской больницы. Первая мысль, которая пришла на ум немцу, что Оливер решил наложить на себя руки. И всё из-за него, подумав, что лучший друг его ненавидит за то, что он гей. «Плевать уже на всё! Плевать на Закари, на всех, лишь бы с тобой было всё в порядке, глупый ты мальчишка! Не дай Бог, и правда руки на себя наложил, я сам тебя прибью!» - страх пульсировал в висках, легкие жгло от быстрого бега. Он взлетел по ступенькам, цепляясь за перила и распугивая случайных прохожих. Забежал внутрь и сразу потребовал сказать, куда определили Оливера Эммерсона. Получив от перепуганных медсестер сведения, Герард побежал сломя голову по коридору и даже не успел подумать о том, что направили его вовсе не в ужасную реанимацию, которую парень себе нафантазировал. Он рывком распахнул двери и сразу же заметил на постели Оливера. - Олли! Господи! – рыжим вихрем немец пронесся к нему и с разгону заключил в осторожные объятия, прижимая к себе. - Ты что, с ума сошёл так делать?! Не смей так поступать! Это того не стоит! Я не стою, и мои слова не стоят такого!