Поцелованные войной

Матушка и леди Вестерлинг настаивали на том, что Жиенне необходимо остаться в Риверране, а не отправляться в Близнецы, как стремилась она сама. Это было, конечно, разумно, поскольку лорд Фрей не упустит возможность ее унизить, в то время как Робб не сможет этого унижения стерпеть. «Я знаю, что ты злишься, и обязательно будешь скучать по ней, — устало заметила леди Кейтилин. — Оставь свою королеву в этих надежных стенах с Бринденом и обними покрепче перед отъездом». Робб почему-то подумал о Сансе и заверил мать, что так и сделает. Он раз за разом продолжал мучиться во сне от кошмаров, будучи только днем сосредоточенным на попытках продумать дальнейшую стратегию в войне. Приходили мысли даже о союзе со Станнисом, но он пока не делился ими с кем-либо, желая первым делом отбить родной Север после предательства Теона. Жиенна ласково успокаивала его, обнимая белыми руками, целовала в лоб и сухие губы. Ночью король Севера видел многое: змей в кубке вина, снова замок Крэг с пыльным зеркалом в комнате, плачущую леди-мать, Арью, даже Брана с Риконом. Затаившиеся, они убегали от огромных львов по снегу. Очень редко он видел Сансу: с растрепанными волосами и в рваном шелковом платье, на теле ее были видны багровые отметины с кровоподтеками. Сестра шептала: «Спаси меня. Я так стараюсь быть храброй. Спаси меня». Однако Робб затыкал уши и улавливал знакомый аромат борского золотого с неизвестной добавкой. Запах, который преследовал его почти всегда. Обдумывать эти сны всерьез не было сил, к тому же часть из них вовсе забывалась поутру, за исключением по-настоящему разрывающих сердце (Спаси меня, спаси меня). Жиенна и леди Сибелла освоились в Риверране, чувствуя себя как дома. Юная королева была всем довольна и даже попросила мужа сделать точно такую же корону, как у него, чтобы после отъезда в Близнецы она могла вспоминать о муже. Сам он был в последнее время уставшим, крайне бледным и изможденным. Это не прошло мимо глаз леди Кейтилин. — Ты мало спишь и подозреваю, что почти не ешь, — волновалась мать. — Нам всем нужно набраться сил, Робб. А тебе еще необходим наследник… — Все в порядке, матушка, — заверил он со слабой улыбкой. — Я знаю, что делаю и сейчас действительно не время для отдыха. Все внутри будто притупилось и замерзло. Правда в редкие моменты невольно появлялось сожаление о грузе ответственности в столь юные годы, отчасти давившем титуле Короля Севера, хотя раньше все это вызывало гордость и стремление соответствовать, ровняясь на покойного отца. Робб не проиграл ещё ни одного сражения, но падение Винтерфелла, победа Ланнистеров и Тиреллов на Черноводной говорили о неудаче в войне в целом. А были еще Речные Земли… Однако по-настоящему переломилось что-то после новости о браке Тириона Ланнистера и Сансы. Мать была сама не своя: Робб почти физически ощущал ее тревогу и волнение за любимую дочь. Сам он тогда ушел в их с Жиенной покои, стараясь никому не показываться на глаза, и тупо уставился на пестрые гобелены напротив. В комнате было куда темнее, чем обычно из-за хмурости бессолнечного утра. В вещах супруги легко нашлась завернутая в плотную ткань бутылка, видимо, то самое борское золотое, привезенное ею с собой. «Сансу убьют Ланнистеры, как только Бес получит от нее ребенка», — понял Робб, ощущая ком в горле и дикое раздражение. Последнее захлестнуло так сильно, что мешало сосредоточиться. Он быстрым движением откупорил вино, желая налить себе полный кубок, но жест вышел неуклюжим из-за трясущихся рук — бутылка выскользнула, и ее содержимое разлилось по полу. Собственные ноги казались тяжелыми, а все тело неповоротливым — Робб опустился прямо на пол, облокотившись на деревянный комод поблизости. «Вот бы убить мерзкого Ланнистера, — сопротивляться бессильному гневу юноша не мог, тем более это была его первая яркая вспышка за долгое время. — Отрубить ему голову и отдать тело Серому Ветру». Запах разлитого напитка ударил в нос, невольно заставляя отвлечься от невеселых мыслей. Поразило, каким знакомым он показался: Робб уже улавливал его во сне, но само по себе вино никогда так не пахло. Эта была та самая непонятная добавка, сопровождающая все ночные кошмары о жуткой старухе, превращающейся в Жиенну. Робб удивленно уставился на этот, по-видимому, отвар с терпким ароматом — по спине пробежал холодок. «Глупо придавать значение кошмарам», — попытался убедить он себя, но неприятные сомнения закрались в сердце. После того случая супруга стала грустной и скрытной: увидев, как прислуга убирает в их покоях, она пунцово покраснела и нервно стала переводить взгляд с мужа на пол, будто чего-то опасаясь. — Что с тобой? — заботливо спросил Робб, заметив ее тревогу. — Все хорошо, мой король, — заверила та. — Просто это было… прекрасное вино. Еще я вспомнила, как мы были здесь только вдвоем, и теперь понимаю, насколько буду скучать по своему мужу. — Напитки все равно будут подавать на свадьбе, так что не беда. Я попробую другое вино. В целом они стали куда меньше проводить время с Жиенной в силу занятости Робба, да и внутренне он чувствовал неладное со своим браком, хоть ни одного доказательства всех этих странностей с его снами не нашел. За исключением злополучного вина, к которому король предпочел бы больше не прикасаться. После очередной вынужденной супружеским долгом близости — им нужен был наследник — Робб сквозь сон ощутил нежный поцелуй. Тогда он снова находился в снежном родном Винтерфелле, а рядом была сестра: как и в последний день перед расставанием она обнимала его, и снежинки таяли в ее волосах. Робб схватил ее за запястье, пытаясь прижать к себе и не отпускать. Но она с силой вырвала руку и побежала прочь сквозь метель. Снега было так много, что силуэт быстро скрылся из виду, заставляя догонять сестру как в детстве, но теперь уже безрезультатно. — Санса, — вырвался сам собой стон. — Не уходи. — Что? — тревожный шепот окончательно вырвал его из сна. Они не на Севере, мгновенно вспомнилось. Рядом его леди-жена, а прошлого больше никогда не вернуть. — Ничего, — отрывисто произнес Робб. — Просто дурные сны. — Просто ты назвал меня другим именем, — Жиенна была явно задета и расстроена, а обвиняющий тон намекал на то, что в Крэге она уже слышала его «Санса» первой ночью. — Именем одной из своих сестер, Робб! Когда я целовала тебя. Как же между ними все поменялось со дня свадьбы, просто удивительно. Теперь общество супруги вызывало странное раздражение, невольно проскальзывающее в его голосе: — Мне приснился сон. Успокойся, — она молчала, грустно опустив глаза. Понимая, что к жене стоит относиться уважительнее и вежливее, пришлось добавить куда мягче: — Тебе не стоит принимать близко к сердцу, поверь. — Робб, — умоляюще произнесла Жиенна, нервным жестом поправляя прядь темных волос, спадающих на открытую грудь, — не злись на меня. Я ведь все понимаю: ты волнуешься из-за визита в Близнецы и еще Винтерфелла. Знаешь, я хотела бы поехать с тобой на свадьбу Эдмура Талли, хоть и матушка настаивает ждать здесь… — Она права. Мы с леди Кейтилин поедем к старому хорьку — ни к чему там твое присутствие, — отрезал Старк, давая понять, что разговор на эту тему окончен. Еще не так давно он почти поддался на ее уговоры, но не теперь. — Пожалуй, — горькая усмешка на губах была видна даже в потемках комнаты, — еще кое-что: когда будешь оправдываться перед Уолдером Фреем из-за нашей свадьбы, не забудь сказать, что полюбил другую. Кого именно, можешь точно не называть. Пусть все хотя бы думают, что это я. — Подготовлю речь получше, не беспокойся. Жиенна отвернулась от мужа, не стараясь сдерживать слезы. Робб знал, что она любила его всем сердцем и пошла бы на многое ради своего короля, но стоило ему перестать принимать этот странный дурманящий напиток из снов и столь непринужденно предлагаемое борское, как все разом рухнуло, словно карточный домик. Он не мог ненавидеть эту молодую особу, поскольку даже не знал, что конкретно она сделала, но чувствовал себя обманутым и опустошенным. Неужели так всегда происходит в браке? Казалось, его предали и просто обвели вокруг пальца. Робб именно в эту ночь решил: после свадьбы в Близнецах он спасет Сансу из Королевской Гавани, пока с ней не случилось что-нибудь страшнее мужа-карлика. Можно отправить доверенных людей к этому скользкому пауку Варису, подкупить даже королевского шута, в конце концов. Да, так он и сделает. Иначе велик риск просто сойти с ума. Он не осознавал главного, надеясь быть в первую очередь Королем в своих решениях — эта корона стала теперь мукой. Вдалеке от сестры стало по-настоящему ясно: никто и никогда не может заменить ее, но Робб понял это слишком поздно. Почему он был так слеп, начиная с того злополучного утра, когда они с Жиенной наспех стали мужем и женой? «Я достану тебя оттуда, даже если мне всю оставшуюся жизнь придется извиняться за то, что тронувшись рассудком, не сделал этого раньше». Возможно, тогда ему снова начнут сниться волчьи сны. Надо только переждать свадьбу Эдмура Талли с одной из дочерей старого хорька, да послушать привычные издевки последнего. Завтра они отправляются в путь…

***

Все эти надежды и планы были так реальны, пока Робб вскоре не попал в настоящее пекло: гудящие барабаны, звон стали о сталь, арбалетные выстрелы один за другим, отрубленная голова огромного лютоволка где-то далеко, глаза матери и крики северян в том месте, которое погребло под собой множество жизней разом — Близнецах. Печальнее всего был звон маленьких колокольчиков, тонко раздавшийся на фоне гимна жестокости Тайвина Ланнистера под названием «Рейны из Кастамере». Раз за разом мелодия затягивала вновь. Дейси Мормонт и Маленький Джон Амбер прикрывали короля, жертвуя собой — это очень ярко запомнилось Старку. Вся земля, казалось, принимала в себя, словно на жертвоприношении, вязкую кровь — у него гудела голова, тошнило от привкуса железа во рту. Где-то далеко послышался нетрезвый смех и бранная речь, переходящая в крик. Снятая с покойника одежда была мала в руках Роббу, к тому же пропитана потом и кровью — своей и чужой. Огни, от которых он перебирался на четвереньках, контрастировали с темнотой ночи впереди, где видны были лишь какие-то кустарники. Несмотря на гам сзади, как ни странно, самым отчетливым звуком теперь был стук его еще бьющегося сердца и прерывистое дыхание… Тело бросало то в жар, то в дикий озноб, а перед глазами сквозь реальную темноту Робб видел другую: последний взгляд матери и безумный крик перед тем, как сталь поцелует ее шею.