***
Гермиона начала с трудом приходить в себя. Голова казалась очень тяжелой, будто наполненной песком. Открыть глаза представлялось делом недюжинной силы. Веки были словно свинцовые. «Надо открыть глаза!» — приказало сознание непослушному телу. Картинка сфокусировалась не сразу. Какие-то серые стены, тусклая, едва горящая лампочка на потолке, связанный мальчик на полу… Стоп. Взгляд Гермионы снова наткнулся на неподвижно лежащего темноволосого мальчишку в круглых очках. Он был, по-видимому, без сознания. Надо было ему помочь. Гермиона попыталась приподняться и поняла, что ее руки и ноги тоже связаны, а рот закрывала липкая лента. Крик, который был готов сорваться с губ, застыл в горле. Гермиона вспомнила, что с ней произошло.***
— Надо звонить в полицию! — заявил Фриз и направился к телефону. Но путь ему преградил здоровый Сэм. — Стой. Может, их не похитили. Так что пока не надо звонить копам, — монотонно произнес он. — Вы не понимаете, это мой сын! С ним могло произойти что угодно! Его могли убить или ранить, как нашего консьержа. И это мог сделать один и тот же человек! — закричал Фриз. — Отойдите, а не то я сам вас убью. Малфой внимательно наблюдал за Николасом. Аура над его головой значительно потемнела, став ярко-синей. Она еще не была темно-синей, значит, пик опасности для «третьей души» еще не настал. И опасность канадцу угрожала не от разгневанного Гойла и его дружков. Опасность ждала впереди. — Николас, не надо никого убивать, — произнес Малфой. — Еще неизвестно насчет похищения. Сейчас я вернусь в гостиницу и узнаю, нет ли там Гермионы и твоего сына. Возможно, она уже там, а мы тут все переполошились. А если ее нет, то я расспрошу швейцара о таксисте, который вчера повез Гермиону к вашему дому. Возможно, он что-то знает. — И заодно чемодан отдашь, — добавил Блейз. — Я с тобой. А ты, Фриз, сиди здесь и жди звонка или от нас, или от похитителя. Гойл, Сэм, останьтесь с ним и проследите, чтоб он не наделал глупостей. Только руки в ход не пускать, — добавил он. Лицо Гойла приняло обиженное выражение, Сэм ограничился кивком; Фриз с белым как снег лицом плюхнулся в кресло. Сейчас его ровным счетом не волновало сегодняшнее ночное приключение, все его мысли были только о его пропавшем сыне. Блейз и Малфой поспешно покинули квартиру. Полиция внизу все еще работала. Волшебников попросили не выходить из дома, но тут подключился Забини со своим фирменным обаянием и уговорил лейтенанта пропустить их по важному делу. — Не ожидал встретить тебя здесь, Блейз! — произнес Драко по дороге в гостиницу. — А я все думал, куда ты пропал. — А чего ты ожидал? — резонно заметил Забини. — Это ты у нас оказался белым и пушистым двойным агентом. Не я. — Осуждаешь? — Нет, почему же? На деле ты оказался самым сильным из нас. Не побоялся выпутаться из этого дерьма. А я не смог, хотя знал, что рано или поздно Темный лорд умрет. Ведь все к тому и шло. И после войны я все равно остался с клеймом Пожирателя. — Мы все с ним. — Это точно, — согласился Забини. — Но тебе его Орден Феникса самолично «замазал телесной краской». То есть, не прибегая к метафорам, которые я создаю не особо красиво, они тебя обелили. А меня судили. Я проходил по делу как один из членов банды, участвующий лишь в различных погромах и запугиваниях. Хорошо, что мне ума хватило не ввязываться в убийства магглов и министерских. Ну да ладно, ты и сам все знаешь. В общем, приговорили меня к двум месяцам в Азкабане и к ограничению использования магии. К существенному ограничению, — добавил Блейз, — никаких боевых заклинаний, только по необходимости. Прямо как для несовершеннолетних. Тогда я и решил покинуть Англию. Вместе с Гойлом — у него была та же ситуация — мы приехали в Лас-Вегас. Раскрутились здесь по-быстрому, не без помощи магии, конечно. Хотя это и были самые безобидные заклинания. Теперь я владелец сети казино и гостиниц в Вегасе и огромного счета в банке. — Не скучаешь по волшебному миру? — Слишком много плохих воспоминаний… — Ты говоришь как моя мать. — Ну, я не совсем оторван от волшебного мира. И сразу заметил, что магия исчезла, — усмехнулся Блейз. — Просто я пока сижу в подполье и проворачиваю одну крупную махинацию с обменом маггловской валюты на галлеоны. Конечно, на магических банках стоят ограничения до десяти тысяч фунтов или долларов. Ну, в общем, потом расскажу, если время будет. Меня пока интересует вся эта история с четырьмя душами. И самое интересное, что вместо того, чтобы хорошенько покалечить этого Фриза, я должен помочь тебе спасти его, его сына и Гермиону Грейнджер. Малфой, с тобой не соскучишься. — С тобой тоже, — усмехнулся Драко. — Не думал, что ты опустишься до жизни среди магглов. — Ой, ну не надо. Сам же теперь живешь среди них, да еще и в обществе грязнокровки. И я чего-то не совсем понял, почему ты сразу не сказал, что вместе с ней занялся спасением нашего бренного мира? — Это тебя магглы научили философствовать? — Не увиливай. Я тебя слишком хорошо знаю, брат. Что-то тут нечисто, ну, кроме того, что Грейнджер грязнокровка. Хотя ты и Грейнджер — это… — На выход, Забини. Мы приехали! — прервал разговор Драко. Как они узнали на ресепшене, Гермиона не звонила и не возвращалась в гостиницу. Тогда Малфой и Забини отправились к швейцару — сегодня тот еще не сменился. Тот прекрасно помнил девушку в красном, для которой он ловил такси, и таксиста, который был ему хорошим знакомым и часто подвозил клиентов и посетителей гостинцы «Сахара». Швейцар дал им адрес таксиста Эда. Эд жил далеко не в фешенебельном районе Вегаса. Найти нужную улицу оказалось делом нелегким, пришлось даже спрашивать дорогу, потому что Блейз абсолютно не знал, в какую сторону им надо было двигаться. Наконец, нужный дом и та самая квартира нашлись. Дверь двум бывшим слизеринцам открыл сонный мужчина лет двадцати пяти в полосатой пижаме. — Что вам надо в такую рань? — зло спросил он. — Вы вчера подвозили девушку от гостиницы «Сахара»… — Вы с ума сошли, мало ли кого я подвозил? — воскликнул Эд и захлопнул прямо перед носом волшебников дверь. Малфой позвонил еще раз. Эд снова открыл, но не успел сказать что-либо, как Малфой взял его за кадык. Таксист захрипел. — Или ты сейчас вспомнишь, или… Эд сделал не очень удачную попытку кивнуть. Но Драко его понял и отпустил. — Проходите. Малфой описал ему Гермиону и назвал адрес, по которому она должна была ехать. — Ага, я помню эту девушку. Могли мне просто объяснить, нечего было сразу руками махать. Ладно! — примирительно произнес таксист, увидев выражение лиц Малфоя и Забини. — Я отвез ее по нужному адресу, она попросила подождать десять минут. Ну, я ее покорно прождал целых двадцать, а потом вижу, выходит она, ребенок какой-то и мужик с ней. И странная она мне показалась, как будто обкуренная. И мальчишка малой в очочках такой же. Мало ли, что они там все курили? Мужик этот их еле в машину запихнул. Ну, а я уехал. Какой смысл мне было оставаться? Все. — Как он выглядел? — Мужик, что ли? Ну, такой невысокий, худой, волосы вроде бы ежиком подстрижены… Я его шибко хорошо не разглядывал, мне до этого не было никакого дела. — Ну, и что об этом думаешь? — спросил Малфой, снова заводя машину. — Насколько я помню нашу «мисс я знаю все на свете», то не поверю, что она курила что-то. — Это я и без тебя понял, «любитель давать очевидные ответы». Блейз хотел было ответить что-то, но тут его отвлек звонок по мобильному телефону. — Гойл звонил. Это похищение, и похититель вышел на связь.***
Все произошло так неожиданно. Гермиона отправилась в квартиру Николаса Фриза, третьей души, чтобы забрать его сына. Ведь мальчишке могла грозить опасность так же, как и его отцу. И это было не единственной причиной, почему она вызвалась ехать в ту квартиру. Гермионе не хотелось видеть Малфоя. Ей было необходимо хоть какое-то время побыть в одиночестве и хорошенько разобраться в клубке своих мыслей и чувств. Гермиона доехала до нужного адреса всего за какие-то двадцать минут. Попросив таксиста подождать ее пару минут, она вошла в здание. Портье на месте не оказалось. Гермиона посмотрела на его стол: на столе красовался огромной величины сэндвич, надкусанный с одного края. Телевизор был включен и показывал что-то мыльно-успокоительное. «Скорее всего, портье пошел куда-то за чаем, кофе или еще за одним чудовищным бутербродом! Ждать его смысла не имеет. А мое время как раз поджимает!» Гермиона быстро поднялась на третий этаж и остановилась перед квартирой Фриза. Дверь была чуть приоткрыта. «Черт! Неужели опоздала?» Гермиона вошла в темную прихожую. В квартире было тихо, ни единого звука. Почти крадучись, Гермиона прошла в гостиную, нащупала выключатель. В гостиной никого не было: безмолвно стоял диван и два кресла, журнальный столик с разбросанными по нему чипсами, какая-то игровая приставка. — Томас! — позвала Гермиона. — Ты здесь? Я пришла от твоего папы! Она прошла в детскую. Здесь тоже был выключен свет. Неожиданно свет включился. Сумочка выпала из рук Гермионы. В центре комнаты стоял невысокий худощавый мужчина, его правая рука держала пистолет, приставленный к голове темноволосого мальчика в очках, левая же рука была скрыта за спиной. Гермиона перевела взгляд на испуганного мальчика, в глазах которого стояли слезы. — Не приближайся, а не то я ему мозги вышибу! — закричал мужчина. Его глаза безумно метались, цвет кожи был каким-то болезненным, неестественно бледным, словно восковым. Гермиона застыла, стараясь не шевелиться и даже не дышать. В голову пришла мысль о том, что будь у нее палочка и не исчезни магия, то разрулить эту ситуацию не представляло бы труда. Но чего не было, того не было… — Подойди, — произнес мужчина. — Медленно и без резких движений. Гермиона выполнила приказания. — Протяни руку! — произнес он, но она замедлилась с выполнением приказания. — Сейчас же! Хорошие у тебя вены. В левой руке мужчины, которую он до этих пор прятал за спиной, мелькнул шприц. Гермиона почувствовала укол в руку. — Хм, хорошо, что на всякий случай взял две ампулы, — задумчиво произнес мужчина. — Элис, ты как, еще соображаешь? Гермиона почувствовала головокружение и слабость в ногах. Она попыталась удержать равновесие, взявшись за край стола, но промахнулась и в буквальном смысле рухнула на колени. Гермиона перевела на взгляд наверх — мальчишке делали тот же укол. Гермиона попыталась сказать что-то, но язык заплетался; все вокруг расплывалось, окружающий мир казался искаженным, как в кривом зеркале; в голове был сумбур, мысли никак не складывались в слова. Что было дальше, Гермиона помнила смутно. Вроде бы ее тащили по лестнице, затем какой-то другой мужчина перекрыл им дорогу. Затем, кажется, был выстрел. Картинка была нечеткой, но Гермиона помнила что-то красное на полу — наверное, это была кровь. Дальше ее сознание отключилось, память больше не выдавала никаких подробностей.***
Малфой и Забини снова находились в гостиной квартиры Фриза. — Это действительно похищение! — прогнусавил басом Гойл, как только волшебники вошли. — Какой-то мужчина звонил на мой городской телефон, — похоронным тоном произнес Николас. — Сказал, что мой сын и Элис у него. А потом связь вдруг оборвалась. — Элис? — не понял Малфой. — Я и сам не понял. Мою жену звали Элис… Он никак не мог ее похитить. Ее нет в живых. — Тогда почему он сказал Элис? Грейнджер не меняла имя случайно? — выжидательно спросил Блейз. Малфой отрицательно покачал головой, продолжая наблюдать за Фризом. Николас выглядел плохо: его лицо было каким-то болезненно бледным, взгляд лихорадочно блуждал из стороны в сторону, руки сжимались в кулаки и разжимались, аура приобретала все более темный оттенок. — Как ни крути, надо звонить в полицию, — наконец, произнес Блейз. — Эти ребята в таких делах разбираются. Николас согласно кивнул. — Главное, чтобы они спасли Томаса. Если надо будет, то я жизнь отдам за сына… «Похоже, тебе это и придется делать, — промелькнуло в голове Драко. — Иначе аура над твоей головой сейчас была бы мне не видна». — Но почему он сказал Элис? — допытывался Малфой. — По словам таксиста, какой-то мужчина затащил маленького темноволосого мальчика в очках и девушку, которую этот таксист подвозил. То есть Гермиону. — Ваша подруга похожа на мою жену, — тихо сказал Николас. — Я вам сейчас покажу фотографии. Через пару минут Николас принес большой фотоальбом. Судя по виду, альбом не открывали долгое время. — Тяжело было смотреть на эти фотографии после ее смерти, — словно оправдываясь за пыль на фотоальбоме, сказал Николас. — Первые фотографии с нашей свадьбы. На фотографиях весело улыбались — и совсем не двигались — жених и невеста, их родители, друзья. Счастливые улыбки, горящие радостью глаза, бокалы шампанского, огромный белый торт с фигурками жениха и невесты… Волшебники внимательно рассматривали эти фотографии, особенно всматриваясь в лицо невесты. Она и вправду чем-то походила на Гермиону: каштановые волнистые волосы, карие глаза, немного смуглая кожа, невысокий рост. — Похожа, но не слишком, — констатировал Драко. — У Гермионы черты лица выразительнее и скулы более высокие, и разрез глаза немного другой, не такой. — Хорошо изучили, мистер Малфой! — хмыкнул Блейз и тут же получил за свою реплику тычок в бок. — Если этот человек думает, что Гермиона — это и есть ваша жена, то отсюда следует, что он знает вас двоих. И не знает, что Элис умерла, потому перепутал Гермиону с ней. И она ему не сказала… — Что-то слишком сложно, — недоверчиво произнес Малфой. Он посмотрел на одну из фотографий. — Николас! — Да? — произнес Фриз, выходя из своей спальни. — Я уже готов, едем в участок. — Да, сейчас. Скажи, а кто этот человек на фотографии? — Это мой свидетель, лучший друг. — Лучший? — сомнение сквозило в словах Драко. — А на лице-то написана такая ненависть, прямо как у Снейпа при взгляде на шампунь. — Я только что понял, когда ты спросил! — Николас остановился посреди гостиной как вкопанный. — Вот почему голос показался мне знакомым.***
Как Гермиона ни старалась, она не могла вспомнить, что было дальше. Последующие события были словно в тумане, словно кто-то намеренно стер эти события из ее сознания. Руки и ноги Гермионы затекли, веревки больно врезались в кожу. Мальчик все так же находился без сознания. И это уже начало беспокоить Гермиону. Она попыталась ползком приблизиться к нему. Это удалось с большим трудом: веревки сильно препятствовали ее движениям. Наконец, расстояние в несколько метров было преодолено. Гермиона внимательно посмотрела на Тома и прислушалась к его дыханию — оно было равномерным, по-видимому, он спал, но Гермионе не нравился болезненный цвет его лица. Видно, препарат, который вкололи Тому и Гермионе, плохо повлиял на его здоровье. «Главное, чтобы он проснулся!» — обеспокоенно подумала Гермиона. Она прислушалась. Послышались чьи-то шаги. Сердце Гермионы начало бешено колотиться. Дверь с каким-то зубодробительным скрежетом открылась. В небольшую комнатушку вошел тот самый худощавый мужчина. Его глаза скользнули по ребенку, затем по лежавшей на полу Гермионе. Он подошел к Гермионе и отлепил клейкую ленту с ее рта. Она поморщилась — ощущение было не из приятных. — Элис, — произнес мужчина, нежно касаясь ее щеки. — Я так скучал. «Какая еще Элис?» — Я не Элис. Мужчина улыбнулся. — Элис, — мужчина будто ее не слышал. — Я задержался, потому что мне пришлось уладить кое-какие неотложные дела. Прости, что пришлось связать тебя. Я не знал, хватит ли на тебя дозы для шестилетнего ребенка. Ведь проснувшись, ты могла снова сбежать от меня, а я этого не хотел, — он начал поспешно развязывать веревки. — Отпустите меня и Тома. — Нет, я не могу, — мужчина в отчаянии покачал головой. — Это как еще одна наша проделка в колледже, понимаешь? Я не хотел задействовать в этом всем тебя. Но ты ведь сама пришла, значит, ты согласна с моим решением… Гермиона попыталась встать, но окружающее пространство тут же начало кружиться, подобно карусели. Охнув, она снова села на пол. — Хм, а я думал, эта доза будет для тебя маленькой. Значит, я ошибся. Вот почему этот ублюдок, сын Фриза, все еще дрыхнет! — мужчина с отвращением посмотрел на Тома. — Отпустите хотя бы ребенка. Он же еще маленький! — Нет, Элис, и не проси, — он был непоколебим. — Ладно, только ради тебя я его тоже развяжу! — его лицо радостно просветлело. — А потом, Элис, мы с тобой поедем к моим родителям, ты же мне обещала, помнишь? Гермиона внимательно посмотрела на него. Он прямо-таки светился от радости. Казалось, его совсем ничего не беспокоит и все так, как должно быть. Он говорил Гермионе еще о каких-то вещах, которые, по его мнению, она должна была знать и помнить. «Скорее всего, у него какое-то психическое расстройство, — подумала Гермиона. — И он принимает меня за какого-то другого человека, с которым он учился в колледже». — Элис! Я так скучал, — произнес мужчина. Гермиона мгновенно очнулась от своих мыслей. Похититель сидел перед ней на корточках, его лицо находилось в паре сантиметров от ее лица. Гермиона сглотнула, почувствовав, как его рука скользнула по ее ноге. Его намерения были очень даже понятны. Гермиона вскочила, при этом рукой отталкивая его лицо. — Никогда так не делай! — закричал он, тряся ее, словно игрушку. В ярости похититель швырнул Гермиону об стену. И тут же его приступ ярости сменился апатией. — Мне надо идти, — произнес он и тут же вышел из комнаты, с тем же ужасным лязгом закрывая дверь. Гермиона стояла, прислушиваясь к удаляющимся шагам и собственному бешеному биению сердца. От удара о стену голова разболелась еще больше, на глазах выступили слезы. Она прикоснулась к холодной стене, пытаясь успокоить себя и боль в затылке. Положение было хуже некуда. Не было волшебства, которое сейчас в мгновение перенесло бы ее в любую точку планеты, подальше отсюда. И Гермиона не знала, что делать. Да и не знала, что делать маггле в такой ситуации. Хотя магглы тоже вряд ли имели четкую программу, как поступать, когда тебя домогается похититель, называющий тебя другим именем. — Дастин вас сильно ударил? — спросил тоненький голосок. Гермиона открыла глаза. Том все так же лежал на полу, но уже с открытыми глазами. Темноволосый мальчик в круглых очках. Он показался Гермионе очень похожим на Гарри, только вот глаза у Тома были голубые. — Не сильно. А ты как себя чувствуешь? — Бывало и лучше, — пожал плечами Томас. — Хуже было только, когда я на рождество лег в больницу. А кто вы? — Я знакомая твоего папы. Он прислал меня, чтобы я забрала тебя к нему. — Папа знал, что Дастин нападет на меня? — Откуда ты знаешь этого Дастина? — Дастин Хитч — это папин друг.***
— Вы уверены, что это был голос вашего друга, Дастина Хитча? — в который раз спросил полицейский. — У него были причины ненависти к вам, к вашему сыну? — Вообще-то, нет. Мы с ним дружим с колледжа, он тоже учился на врача, мы были в одной группе. Хотя была одна причина, но это было давно. И все уже давно забыли это. Я увел у него невесту, мою будущую жену Элис. Он был ей другом детства, и она думала, что любила его. Я узнал ее много позже, чем Дастин, но тоже влюбился. Сначала я не хотел открывать ей свои чувства, но потом… В конце концов, Дастин простил нас. Он хотел видеть ее счастливой. Но это было давно, около семи лет назад. И после смерти Элис мы даже стали общаться лучше. Я помог ему найти квартиру в Лас-Вегасе, когда он приехал сюда на заработки. — Возможно, он все еще хранит на вас зло, — внимательно выслушав Фриза, произнес лейтенант полиции. — Надо бы навестить вашего друга и провести обыск в его квартире. Но для этого необходимо обоснованная причина и ордер. — Подождите! — вспомнил Малфой. — Похитителя видел таксист, который подвозил Гермиону. — У вас есть фотография этого Хитча? — спросил полицейский. — Да, — согласно кивнул Фриз. — Вместе с другими фотографиями в фотоальбоме. Это старые фото, но Дастин за это время почти не изменился… Когда таксист Эд увидел полицейского на пороге своей квартиры, то сильно удивился, когда же он заметил стоящего сзади Драко, то нервно схватился за горло. — Я вам уже все рассказал! — фальцетом крикнул Эд. — Скажите, того мужчину, который вел девушку и мальчика, вы хорошо запомнили? — Ну, вроде бы. — Это он? — полицейский протянул фотографию. — Кажется, он. Во всяком случае, очень похож. Только тот был похудее. Еще что-то вам нужно? — Нет. Вы свободны, — произнес полисмен. Затем они снова отправились в полицейский участок, где получили ордер на обыск и задержание Дастина Хитча. Был уже вечер, когда они приехали к дому, где жил подозреваемый в похищении Дастин Хитч. Это был район не многим лучше, чем место, где жил таксист Эд. Серые, унылые, однообразные дома; разбитые фонари, переполненные мусорные баки, перевернутые урны; группы слоняющихся подростков бандитского вида, косо смотрящих на новоприбывшую компанию. Дастина дома не оказалось. Во всяком случае, обшарпанная дверь его квартиры не открывалась. — Кто тут балуется? — послышался старческий голос, соседняя дверь открылась и оттуда вышла недовольная старушка. — Ой! — произнесла она, увидев полицейского и еще троих взрослых мужчин. — Вы не знаете, когда вернется мистер Хитч? — спросил полицейский. — Дастин? Не знаю, он со вчерашнего вечера как ушел, так и не появлялся больше. Да и сегодня он вряд ли появится: у него смена. — Смена? — Да, он работает охранником в Малом Театре. Платят, конечно, гроши, но ему же надо как-то платить за квартиру, а не то я его выгоню! — Вы хозяйка квартиры? — Да. Он снимает у меня квартиру. — У нас ордер на осмотр квартиры мистера Хитча, — произнес полицейский. — Я бы попросил вас открыть нам дверь. Старушка не на шутку испугалась и поспешила за ключами. Малфой вошел в квартиру самым последним и тут же споткнулся о раскиданные по полу кроссовки. Чертыхнувшись, он последовал дальше. Длинный коридор был уставлен не только раскиданной обувью: прямо на полу стояли стопки книг, тут же рядом валялись пустые бутылки из-под пива, пакеты от чипсов. Было ощущение, что здесь не убирались, по крайней мере, неделю. Пыль летала в воздухе, заставляя то и дело чихать. Драко проследовал дальше, в единственную комнату, где жил Дастин Хитч. — Ничего себе! — произнес Блейз. Каждый сантиметр стен был оклеен фотографиями. И почти на всех фотографиях было одно и то же лицо женщины. Фотографии были разные: цветные, черно-белые, пожелтевшие, сделанные под старину и обработанные с помощью компьютера. Драко внимательно рассматривал лицо этой женщины, оно было ему знакомо. Он видел его на свадебных фотографиях Николаса. Это было лицо Элис Фриз. На фотографиях была запечатлена разная Элис: улыбающийся во весь рот, хмурящаяся, грустная, спящая, задумчивая, даже разгневанная. На некоторых фотографиях она была с невысоким худощавым мужчиной, некоторые фото были обрезанные — почти все, где девушка была в свадебном платье, — но в большинстве своем Элис на фотографиях была одна. — Посмотрите на это! — позвал полицейский, стоя около небольшой кровати. Там стоял женский манекен, на его голову был нацеплен парик с длинными каштановыми волосами. На манекене также был надет красный джемпер и черная юбка. — О, Господи! — произнес Фриз. — Дастин попытался воссоздать себе Элис. Она очень любила красный цвет, всегда носила красные вещи... — Посмотри на это, — произнес Драко, указывая на стену, противоположную стоящему манекену. Здесь фотографии были другие. Точнее, на этих фото не было Элис, но здесь было лицо Николаса и маленького мальчика в очках, его сына Тома. Фотографий было немного, но все они были измазаны в красной краске, словно имитирующей кровь. Фотографии, казалось, были сделаны с далекого расстояния, как у папарацци. В центре стены висело еще одно фото, на котором был изображен Николас под руку со своим сыном. Во лбу у обоих были дротики для дартса. — Налицо явная ненависть к вам и вашему сыну, — произнес полицейский. — И он так и не простил вам то, что вы увели его девушку. Это ведь ее фотографии? Николас молча кивнул. Он был в шоке. И этому человеку он доверял, доверял Том, и поэтому он спокойно впустил его в квартиру. И непонятно, был ли мальчик еще жив. От мыслей Фриза отвлек звонок его собственного телефона. — Скорее всего, это он. Номер скрыт, — произнес Николас. — Нажмите громкую связь, — приказал полицейский. — Мы должны слышать весь разговор. — Ну, что, уже догадались? — спросил вкрадчивый голос из динамика телефона. — Догадались, Хитч, — произнес Фриз. — Какие у тебя требования? Выкуп? — Ну зачем так прозаично? Это банально даже для тебя, Николас! — голос хрипло засмеялся. — У меня нет требований. Хотя, нет, не так. Есть одно — ты должен приехать ко мне. — Я нахожусь у тебя в квартире. — Наверное, здесь уже и полицейские есть, да? Вам понравилась моя фотосессия? Почему молчите? Да вы ничего не понимаете в искусстве! — голос стал раздраженным. — Куда я должен приехать? — А об этом ты сам должен догадаться. Это несложно, но тебе с твоими куриными мозгами... Не знаю, не знаю… Кстати, поспеши. Твой сынок вот никак в себя не придет, а я лишь сделал ему один укольчик! Слабак, такой же, как и ты! А Элис оказалась сильной, но и на нее он подействовал. Она такая беспомощная, такая красивая… — Если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя лично убью! — произнес Малфой. — Кто это говорит? — удивился похититель. — Я ее друг. — Друг? Единственный ее друг я! Но мне интересно на тебя посмотреть, — произнес Хитч задумчиво. — Я и тебя приглашаю на мое представление. Представление, устроенное в честь моей Элис. Итак, — после секундного молчания продолжил он. — Даю вам на раздумье полчаса. Если вы за это время не узнаете мое местоположение, придется сделать несколько подсказок. И знай, Фриз, я обменяю твоего ублюдочного сына только на тебя… Хитч снова хрипло засмеялся и отключился. В квартире наступила тишина. — Ну и где, по вашему мнению, этот Дастин? — спросил Блейз. — Вы там не проследили за звонком, или что вы там делаете? — Я знаю, где он, — неожиданно произнес Николас. — Эта загадка предназначалась для меня. Он знал о моей «удачливости», черт бы ее побрал. Дастин все просчитал. Я узнал его голос по телефону, затем отправился в его квартиру, увидев все это. — Фриз устало обвел глазами многочисленные фотографии. — А ждет меня он в совсем другом месте. И это место, которое я должен хорошо знать. Далеко он их не увез, это я точно знаю. Значит, это в Вегасе. — И что же это за место? — произнес Драко. Фриз закрыл глаза, сжимая руками виски. В таком положении он провел секунд двадцать. — Малый Театр. — Откуда вы знаете? — с сомнением спросил полицейский. — Я умею предсказывать такое. Этот театр очень любила моя жена, каждые выходные мы ходили туда. Дастин знал об этом. Господи, как же я в нем ошибался, считал другом! — воскликнул Николас. — Он же псих. Все эти фотографии, манекен, имитация крови на фото… Такое мог сделать только психически больной человек.***
Гермиона внимательно слушала Тома, сидящего у нее на коленях. Он уже вполне пришел в себя и рассказывал ей о папином друге Дастине Хитче. — Папа все не приходил, и я не мог заснуть. Я не могу спать, когда я один в квартире, — оправдываясь, произнес Том. — А папа последнее время часто задерживался. Я вчера весь вечер играл в приставку, прошел почти до последнего уровня! И вот я уже почти выиграл, и тут звонок. Я сперва посмотрел в глазок, как папа учил. Там стоял дядя Хитч. Я ведь его знаю, он папин друг… Я и открыл. Он спросил, дома ли папа. Я ответил, что нет. Тогда он отправил меня в мою комнату, чтоб я оделся, потому что папа сказал, что не придет, и я пошел ночевать к дяде Хитчу! Я быстренько оделся, а он вытащил пистолет! — голос Тома задрожал, Гермиона успокаивающе погладила его по голове. — А потом я услышал, как вы меня зовете. — Дальше я сама знаю, — произнесла Гермиона. — Не беспокойся, все будет хорошо. Нас обязательно найдут и спасут. «Хотелось бы верить», — подумала она. — Этот Хитч явно сумасшедший. Называет меня Элис. И кто это такая? — Это моя мама. Она умерла, — Томас вздохнул. — Вы на нее немного похожи. Гермиона удивленно посмотрела на Тома. Значит, в этой истории каким-то образом замешана миссис Фриз и ее сходство с Гермионой. Мысли Гермионы прервало появление их похитителя, имя которого она теперь знала. — Ну, что ж, самое интересное только начинается, — произнес Хитч. — Эти олухи наконец-таки начали догадываться, что я все это спланировал. И совсем скоро они будут здесь. Гермиона не смогла сдержать радостный возглас. — Элис, — недовольным тоном произнес Хитч. — Неужели ты думаешь, что я так прост? Я подготовил целое представление! И вы в нем тоже участвуете, в качестве моих актеров-марионеток, а для этого… Дастин вытащил шприц, уже заполненный жидкостью. Гермиона в ужасе попятилась. Непонятно было, что именно Хитч снова собирался ей вколоть. Она и от прошлого укола все еще чувствовала слабость и головокружение, а этого ее организм мог и не выдержать. — Или ты, или пацан. Хотя он этот укол не перенесет, а мне он пока нужен живой и в памяти, так будет интереснее. Гермиона молча протянула руку. Нельзя было подвергать Тома такой опасности. И кроме того, спасение души его отца напрямую зависело от спасения самого сына. Это были последние мысли Гермионы перед тем, как она потеряла сознание.***
На этот раз пробуждение было другим. Ее словно вырвали из сна, грубо, не спросив, хочет ли она вообще просыпаться и снова погружаться в человеческий мир, полный всяких проблем. Гермиона открыла глаза. Первое, что она увидела — огромный красный занавес, который в данный момент был поднят. Это показалось ей странным. «Странно, — пронеслось в голове. — Похоже на театр». Гермиона приподнялась, приходя в сидячее положение. Она действительно находилась в театре, причем сидела на деревянном полу сцены. Но здесь была не одна Гермиона. В метре от нее стоял Дастин, приставив пистолет к голове Тома. Теперь Хитч был одет в длинный черный плащ, придающий ему мрачный вид полуночного маньяка-убийцы. Сцена была освящена серебристо-голубой подсветкой и горящими факелами, которые стояли на полу. Зрительный зал был наоборот затемнен, но в нем все равно угадывались силуэты людей в форме и с оружием в руках. Представление «Заложник», начавшееся около двадцати минут назад, пришли смотреть немало людей. Хитч почти сразу заметил пробуждение еще одной пленницы. — Элис, — в его голосе звучала неподдельная нежность. — Мы как раз ждали твоего пробуждения. Первый акт моей пьесы закончился, господа. Во втором акте вы, наконец, увидите мою музу, ту, ради которой я устроил мою великую пьесу. Хитч отошел в сторону, грубо таща за собой мальчишку. В зале раздался шепот. — Мистер Хитч, вы окружены… — послышался голос одного из полицейских, говорящий в динамик. — Молчать! — рявкнул Хитч. — В театре во время представления должна быть тишина. — Отпустите заложников, мы гарантируем вам… — Да что вы мне можете гарантировать? Свободу? Жизнь? Мне она скоро будет не нужна. Единственное мое требование — это удовлетворение моей мести. Мести к человеку, который разрушил мою жизнь! Николас Фриз! Вот как зовут этого человека. Тот день в университете, когда ты сел со мной за одну парту на лекции, стал для меня роковым! — Хитч рассмеялся, но его смех больше был похож на хриплый стон. — Николас Фриз — мой лучший друг. Друг, который учился лучше всех на нашем курсе, которого обожали все преподаватели без исключения. Он пользовался невероятной популярностью среди всех студентов, особенно девушек. Ну, а как же — лучший ученик, спортсмен, самый удачливый человек во всем университете, переспорить которого просто невозможно! Но тебе и этого было мало. Ты решил увести у меня мою невесту. И это тебе удалось. Она меня бросила. Ведь я был неудачником, студентом со средними способностями, ничем не примечательным, да еще и вечно находящимся в твоей тени. И я стерпел это! Я простил ее, но не простил тебя. Я оставался твоим другом, был шафером на твоей свадьбе, каждый тост пил за твою скорейшую смерть. А вышло наоборот. Она умерла. Ты не уберег ту, что я тебе доверил. Ты виноват в ее смерти, виноват, что не уследил, когда она заболела! — Дастин сорвался на крик. — Тогда я решил, что ты должен понести вину за это. Но ты всегда был в окружении своих родственников, друзей. Подобраться к тебе было сложным делом. Кстати, ты даже считал меня другом. Какой же ты идиот! А потом ты очень на руку отправился в Лас-Вегас. Но убить тебя было бы слишком просто, банально, никакого удовольствия… А вот помучить тебя! Это было интересно. Поэтому я и решил использовать твоего уродского отпрыска. И Элис пришла помочь мне в этом, она вернулась ко мне! «Сумасшедший! Он принимает меня за умершего человека, так еще и думает, что я воскресла ради него!» В театре стояла тишина. Никто не прерывал монолога главного актера этого «представления». Хитч тоже молчал, переводя дух. В серебристо-голубом свете он казался каким-то полупрозрачным, больше похожим на призрака, чем на человека. — Отпусти Тома! — крикнул Николас из зрительного зала. — Ведь тебе нужен я. Ты достаточно меня измучил. Хитч расхохотался. — Ну, что ж, папаша, ты сам выбрал свою судьбу. Николас Фриз решительно поднялся на сцену, остановившись в метре от своего сына и бывшего друга. Он казался спокойным, ни один мускул на его лице не дрогнул, только руки в карманах были сжаты в кулаки. Движение в зале усилилось, полицейские были наготове. Приказ уже был дан. В критическую минуту — стрелять на поражение. — Какой момент! — на лице Дастина появилась ухмылка. — Я столько лет ждал этого момента. Заметь, ты сам пришел на свою смерть. Он перевел пистолет на Николаса. — Том, беги! — крикнул Фриз. Томас бросился бегом отсюда, в одно мгновение исчезая в полутьме зрительного зала. Действие на сцене снова изменилось. Теперь опасность угрожала Николасу. Аура над его головой уже стало не просто темно-синяя — она была практически черная. Такого не было ни у Джеффри, ни у Энн. Третья душа находилась на волосок от смерти, и вместе с ней весь волшебный мир. — Нет! — закричала Гермиона. Дастин удивленно обернулся. В своей жажде мести он забыл о ее «главной причине». И теперь он колебался: исполнить то, что так давно планировал, или… — Элис, но ведь он виноват, что мы так долго не были вместе! — Не убивай его, — Гермиона на трясущихся ногах подошла к Дастину, становясь между ним и Фризом. — Я простила его, и ты прости. Мы и так будем вместе. Ты и я. Навсегда. «Господи, что она делает? Зачем она так рискует?!» — пронеслось в голове Малфоя. «Это единственный выход», — Гермиона подошла ближе, упираясь грудью в дуло пистолета. — И я снова буду твоей девушкой, невестой, стану женой. — Только моей, — Дастин словно был заворожен, Николас был забыт. Хитч достал из кармана золотое кольцо. — Только моей невестой, только моей женой. И я снова надену на твою руку обручальное кольцо моей матери, как в тот февральский день, когда я впервые сделал тебе предложение. Хитч с благоговением надел Гермионе на безымянный палец тонкий золотистый ободок с большим кроваво-красным рубином на нем. С губ Дастина слетел радостный возглас, он сделал пару шагов назад, чтобы насладиться этой картиной. Он и не заметил, как полы его длинного черного плаща загорелись от стоящего на полу сцены факела. Пламя быстро распространилось по одежде. Огонь моментально объял мужчину. Когда Дастин обнаружил это, он даже не испугался. — Элис, мы все равно будем вместе! И после смерти! — Хитч поднял пистолет, намереваясь, наконец, выстрелить, но уже не в Николаса, а в Гермиону. Произошло сразу несколько выстрелов. Критический момент настал. Полиции была дана команда стрелять на поражение. Дастин Хитч повалился на сцену головой вниз. Огонь полностью объял его уже мертвое тело, начиная распространяться по остальной сцене. Гермиона истошно закричала. Нервы, в конце концов, не выдержали такого напряжения. Слезы ручьями текли по щекам. Затем она почувствовала, как кто-то обнимает ее. — Все кончилось. Все хорошо, — успокаивал ее Драко. — Идем — пожар начинается. Гермиона только еще больше зарыдала. Она физически не могла сдвинуться с места. Тогда Малфой, не долго думая, взял ее на руки. — Я с тобой, слышишь? Я тебя не оставлю. Гермиона в ответ на это только сильнее прижалась к нему. На выходе из театра их ждали полиция, кареты скорой помощи, журналисты, стремящиеся взять у них интервью, большая толпа зевак, наблюдающая за всем этим. Полицейские тут же оградили бывших заложников от надоедливых корреспондентов. Гермиону и Тома Фриза тут же повезли в больницу на обследование. У обоих наблюдалось обезвоживание и как следствие всех произошедших событий сильнейшее нервное перенапряжение, да еще и непонятно было, какой наркотик им вкололи. Врачи решили, что Гермионе и Тому придется ночь провести в больнице. — Я побуду с тобой, — произнес Драко, обращаясь к Гермионе. — Не надо. Иди сам отдохни, ты ведь, наверное, целый день не спал. У тебя синяки под глазами, — Гермиона осторожно прикоснулась к его лицу. — Ничего страшного. — Иди. Мне все равно дали снотворное, и я снова вырублюсь. А ты не нужен мне сонный и недовольный. Малфой рассмеялся. Гермиона улыбнулась ему и заснула. На этот раз пробуждение было на редкость легким и даже приятным. Гермиону разбудил скользнувший по ее лицу солнечный луч. Она открыла глаза. Напротив нее, удобно устроившись в кресле, читал газету Малфой. Гермиона внимательно исследовала каждую деталь его внешнего вида: белую футболку, черный пиджак, джинсы и совсем несвойственные Драко кеды. Она не припоминала, что когда-то видела его в подобной одежде. Его стиль на работе, в повседневной жизни всегда был строго-официальным: деловые костюмы, галстуки, всегда темные тона. — Может, хватит меня осматривать? — спросил Драко, не отрываясь от чтения газеты. — Мне твои кеды понравились. Модные такие! Малфой аккуратно сложил газету и сел рядом с Гермионой на больничную койку. — Могу подарить, — предложил он с лукавой улыбкой. — Я так думаю, размер мне не подойдет. А калоши мне пока не нужны… Они оба рассмеялись. — Что пишут в газете? — О вчерашнем инциденте с заложниками. Не знаю, как они разнюхали, но некоторая утечка фактов произошла. Кстати, театр наполовину сгорел, пожарные не успели потушить быстро. — Да уж, вчера был тяжелый день. — Не то слово. Не знаю, сколько я вчера сигарет выкурил. — Ты же вроде не куришь! — удивилась Гермиона. — В редких случаях, чтобы успокоиться. — Так переживал за «третью душу»? Магия ведь могла исчезнуть… — О, дурная! — Малфой закатил глаза. — Тебе что, так нравится меня оскорблять? — возмутилась Гермиона. — Я буду оскорблять тебя, когда ты будешь нести всякую чушь! — Драко казался раздраженным. — Плевать я хотел на Фриза! За тебя я беспокоился! И больше мне нравится не оскорблять тебя, а делать это. Малфой поцеловал Гермиону, его руки скользнули по ее спине, изо всей силы прижимая к себе. Поцелуй длился долго, пока они оба уже начали ощущать недостаток воздуха в легких. Гермиона отклонила голову назад, чувствуя, как губы Драко касаются ее шеи, спускаются ниже, оставляя на коже влажную дорожку. Гермиона вцепилась Малфою в волосы. — Молодые люди, чем вы здесь занимаетесь?! — послышался чей-то противный писклявый голос. Малфой на секунду оторвался от Гермионы, оборачиваясь в сторону двери. Там стояла медсестра с крайне возмущенным видом. — Извините, он сейчас уйдет, — примирительно произнесла Гермиона, выразительно посмотрев на Малфоя. — Я подожду вас за дверью. Вам сейчас необходимо сделать пару анализов. Драко чертыхнулся, как только за медсестрой закрылась дверь, он выглядел до нельзя рассерженным. Гермиона улыбнулась и прошептала ему на ухо: — Но ты всегда можешь прийти ко мне в часы посещения больных. — Обязательно, — ответил Драко, снова целуя Гермиону.***
Но в часы посещения больных, которые начинались в двенадцать часов дня и кончались в четыре часа, мистер Малфой так и не появился. Гермиона, прождав напрасно весь вечер, была страшно недовольной. Все-таки Малфой был странным типом. Сначала он всевозможно издевался и подтрунивал над ней, а потом его отношение кардинально изменилось. Хотя и не так, чтоб кардинально. С самого начала их путешествия по земному шару между ними чувствовалось сексуальное напряжение. «И этого отрицать я не могу, — думала Гермиона. — А также того, что он мне нравится. И это произошло не вчера и не позавчера. И самое интересное, как Драко ко мне относится. Как к очередной живой игрушке, с которой можно поиграть и бросить? Уж такого удовольствия я ему не доставлю». Ее далеко не веселые и радужные размышления прервала открывающаяся дверь. В палату вошел кто-то высокий в медицинском халате. Это был Драко Малфой собственной персоной. Гермиона пригляделась к бейджику на его халате. Там значилось «медсестра диагностического отделения, Саманта Смит». — Не знала, что тебя зовут Саманта Смит! — давясь от смеха, произнесла Гермиона. — Все это время я скрывал свою истинную сущность, — очень серьезно произнес Драко, внимательно глядя на нее. В полутьме больничной палаты его глаза опасно сверкнули. — Ну, я вижу, Саманта, что вы были очень заняты весь этот день. — Это точно. День выдался не из приятных. Сначала интервью журналистам, дежурившим у входа в больницу, затем допрос в полицейском участке, дача свидетельских показаний, опознание трупа в морге, патологоанатом задерживался... Блин, Грейнджер, я уже оправдываюсь перед тобой и рассказываю, что я делал! — И что бы это значило? — спросила она, хитро улыбаясь недовольному Драко. — Ко мне тут тоже следователь приходил, кольцо у меня забрал. Знаешь, а мне даже жаль Дастина Хитча. В общем-то, он не был виноват, он был болен, сошел с ума после смерти той, кого любил. — И отношения с Николасом у него не были натянутые. Дастин всегда находился в его тени. Сдается мне, это тоже послужило мотивом к его поступку. — Да уж. Это тяжело пережить кому-либо. Только если ты настоящий друг, то выдержишь такое, — произнесла Гермиона немного грустно. — Так, Грейнджер, попрошу не упоминать тут даже намека этого Рундила Уозлика! Ясно? — Я не Рона упоминала! — И чтобы я не слышал про рыжих, шатенов, брюнетов, других блондинов и седых? Тебе все ясно? — Обязательно найду себе седого! — со смехом в голосе сказала Гермиона. — Малфой, я не пойму, ты ревнуешь или как? — Ревную, черт побери! — произнес Драко. Он осторожно прикоснулся к ее лицу, проводя пальцами по нежной коже, шелковистым волосам. Такая хрупкая и в то же время сильная, такая красивая и загадочная. «И эту ее загадку хочется решать бесконечно. А еще более хочется прижать ее к себе», — пронеслось в голове Малфоя. Он целовал ее так, как ни одну женщину до этого, прижимая все ближе, будто она вот-вот исчезнет. Он сходил с ума от аромата ее волос, от запаха ее кожи. Ему жизненно необходимо было всем своим телом чувствовать ее неистовое сердцебиение. Поцелуи становились все более и более настойчивыми. — Драко, — задыхаясь, произнесла Гермиона. Она даже не успела заметить тот момент, Малфой оказался без рубашки. — Мы все-таки в больнице! — И что? — резонно заметил он. — Я ведь подонок, каким меня все считают, и мне абсолютно все равно. — Ты не подонок, — произнесла Гермиона. Ее взгляд упал на его левое предплечье. Черная метка — череп со змеёй, выползающей изо рта. Гермиона дрожащими пальцами коснулась этой ужасной татуировки. Тут же в голове появились воспоминания, которые давно хотелось забыть. Первый раз она увидела ее на Чемпионате мира по квиддичу, затем она висела над башней Астрономии после убийства Дамблдора, затем над каждым домом убитого людьми Волан-де-Морта волшебника. — Клеймо моей души, — грустно произнес Драко. — Не говори так, — твердо и уверенно сказала Гермиона. — Ты не такой. Я знаю. Драко посмотрел на нее долгим и внимательным взглядом. — Я тебя люблю. — Я знаю, — повторила она.