Моя прекрасная Луна

Как часто в жизни мы совершаем роковые ошибки, последствия которых могут быть настолько непредсказуемыми или же весьма неблагоприятными. Порой, не обдумав до конца своих действий, мы бросаемся в омут с головой, явно переоценивая свою возможности. Все кажется, было бы желание, а остальное приложится. Однако на деле все выходит далеко не так. Хоть фортуна и любит рисковых, но не всегда и не всех награждает своей благосклонностью. Такова уж суровая реальность, в лицо которой мы смотрим каждый раз, когда в очередной попытке что-то доказать, оступаемся, и без надежды на чью-либо поддержку, падаем, разбиваясь о холодные уступы жизни. И в эти мгновения в голове проскакивает лишь одна мысль: «Где... Где была допущена ошибка?». И хочется вернуться назад, чтобы найти ответ на сей вопрос, но, увы, простому человеку неподвластно время. Ни прошлое, ни настоящее, ни будущее... Все мы рабы судьбы. И, стало быть, следуем своему заранее предначертанному пути. А те испытания, что выпадают нам на долю, высшей волей ниспосланы для преодоления, потому, что кто-то там явно уверен в наших силах справиться с ними. Никто, конечно, не обещает легкого избавления. Но любой пройденный этап жизни - спокойный и умиротворенный, или же полный опасности и борьбы за свое существование - делает нас более выносливыми в дальнейшем, прибавляет опыта, учит на примере собственных же оплошностей. Ведь все в этом мире развивается и совершенствуется с годами. Уходит прошлое, навстречу смело шагает будущее... И даже не зная, что нас ждет при пересечение с ним, мы с надеждой уповаем на завтрашний день, если сегодняшний с таким трудом, но все же удалось пережить. А с приходом нового рассвета, обязательно явится золотая птица удачи, наконец, изменив все к лучшему. В это стоит хотя бы верить... И держаться, пусть даже на крошечных остатках силы... *** Стоя напротив этих троих демонов, стараясь ни на секунду не выпускать ни одного из поля своего зрения, Мизуки в напряженном ожидании, готовилась к их ответным действиям. Видя эти гневные выражения на их лицах, ниндзя почувствовала, как где-то глубоко внутри, сокрытое даже от нее самой, так робко, но уже ощутимо, шевельнулся легкий страх. Прекрасно понимая, с кем имеет дело, девушка не переоценивала свои личные возможности и силы. Слава об этих дьяволоподобных существах бежала далеко впереди своих обладателей. Отчего не каждый воин из ее клана посмел бы бросить им вызов, тем более в одиночку. Это же верный и весьма безрассудный шаг навстречу неминуемой смерти. Однако у нее выбор был невелик изначально. А теперь уж не осталось и его, ведь совершив сей опрометчивый поступок, выйдя им наперекор, она сама отрезала себе все пути назад. И пока еще не до конца осознавала – зачем? Зачем ей это все было нужно? Так подставлять себя под захапущую руку "старухи с косой"! Так уж видимо изначально уготовано судьбой. И быть посему! Ведь ничего в жизни не случается беспричинно. А каждое принятое решение играет свою немалую роль в истинности всего нашего существования. Лишь одним мимолетным взглядом на рядом стоящего Амагири, Казама отдал безмолвное распоряжение, чуть кивнув головой. Мизуки, конечно же, уловила сей жест, и только было выставила саи для защиты от готовящейся атаки, но не прошло и нескольких секунд, как мощный удар от внушительного кулака высокого мужчины в черном, подобно грому, что, казалось, даже создал характерный эффект и звук, пришелся ей в район живота. Она не смогла даже проследить за передвижениями в пространстве этого демона, словно он преодолел расстояние между ними с молниеносной скоростью, которую глазами не зафиксировать. Удивление и ошеломление проскользнули в небесно-голубом взоре, впоследствии перекрытые волной столь внезапной, резкой, пульсирующей боли, в мгновение охватившей хрупкое тело, тут же сковавшей его путами слабости. Дыхание словно оборвали, рассудок стал мутнеть. А с губ ниндзя сорвался негромкий полу-стон, полу-вскрик, вперемешку с немалым сгустком сплюнутой крови, так и застывшей в ткани маски, пропитавшей материю насквозь. Стальной запах резко наполнил обоняние, сознание постепенно стало ускользать в небытие. От подобной мощи Мизуки откинуло назад, где она безвольно обмякла на земле. Руки перестали слушаться, пробиваясь крупной дрожью, когда в бесполезной попытке она потянулась к своему оружию, упавшему чуть поодаль. Послышались тихие шаги, а затем тяжелая ступня опустилась на трясущееся запястье, с силой прижав ее к твердой почве. Девушка скривилась от новой порции мук, издавая лишь едва слышные хрипловатые звуки. Все та же мощная рука, что нанесла сокрушительный удар, сомкнулась на тонкой шее, безжалостно сдавливая кожу пальцами, окончательно перекрывая хоть какой-то доступ кислорода в легкие. Ее ослабленное тело с легкостью подняли в воздух, не встретив ни малейшего сопротивления с ее стороны. На это у ниндзя в данный момент не было ни сил, ни возможностей. Внутри, по всему организму словно разливалась адская боль, фокусируясь в районе живота. Можно с уверенностью предположить, что у нее не только были сломаны кости, но и повреждены жизненно-важные органы. Амагири прекрасно владел своей силищей и умело направлял ее в самые уязвимые места на теле человека. А она ведь знала об этом! Чертовски хорошо знала, а теперь довелось, так сказать, прочувствовать на собственной шкуре. Уже полностью затуманенным взглядом, едва приподнимая свинцовые веки, она встретилась с довольным, ухмыляющимся лицом Казамы. Он и Ширануи стояли рядом с Кюдзю, который все так же удерживал Такаси на вытянутой руке, не ослабляя стальной хватки на ее шее. - Жалкое зрелище, - шипящим голосом произнес светловолосый демон, явно наслаждаясь моментом. - И это отродье посмело возомнить, что сможет с нами потягаться. Как же низко пал ваш клан, что отправляет по наши души таких слабаков. Но люди сами по себе низшие и бесполезные создания. Удел ваш должен быть именно таков - смерть! Она уже плохо различала его слова, улавливая лишь какие-то обрывки, отчаянно цепляясь за все ускользающее сознание. Но было видно, что у нее это весьма скверно получается, ибо отяжелевшие веки то и дело прикрывали усталые очи, грозясь сомкнуться уже навсегда. И эту участь она выбрала для себя сама! Так безрассудно, так самонадеянно! И что же теперь? Столь легко сдаться на милость судьбы, приготовиться к неминуемому отбытию в мир иной? Ее не пощадят, да она и не уповала на это. И будто в доказательство, Казама вынул меч из ножен, но не спешил пронзать им врага, а вместо этого, кончиком стали легко прикоснулся к лицу, сокрытому окровавленной тканью маски. Лезвие плавно рассекло материю, во второй раз смахнув ореол таинственности с шиноби. - Женщина?! То ли показалось, то ли в голосах Казамы и Ширануи, воскликнувших в унисон, прозвучало неподдельное удивление. И лишь Амагири сохранил привычную беспристрастность. - Немудрено, что ты так слаба и беспомощна. Глупое создание, какой же из тебя воин? - Чикаге даже покачал головой, почему-то продолжая тянуть с последним ударом. А куда в принципе торопиться? Жертву перед началом конца нужно хорошенько помучить. Но вот в этом на сей раз была оплошность самого демона. Он просто не ожидал никаких внезапностей, но вмешалась воля судьбы. С разных сторон, почти в одно и то же мгновение, появились два, не схожих между собой, отряда воинов. Одни были облачены в темные одеяния, как и эта ослабевшая девчонка - стало быть, ниндзя. А другие — самураи в светло-голубых хаори. Непонятно, по каким все же причинам сюда вернулись «волки Мибу» уже с подкреплением. Предположительно для устранения беспорядков на улицах Киото, которые они обязаны были контролировать и предотвращать, как военно-полицейское подразделение. Но куда более неожиданным и внезапным было пришествие соплеменников этой выскочки с серебренными волосами. Явились в самый неподходящий момент и словно бы из ниоткуда. Из последних сил приподнимая веки, направляя будто потухший взор на других ниндзя, Мизуки пересеклась мимолетными взглядами со знакомыми, серыми глазами сестры. Она вновь пришла ей на помощь! Как и всегда! Однако во взоре Уназуки затаилось столько гнева и злобы, что младшую Такаси едва ощутимо передернуло, и уже не по причине ее плачевного состояния. На кого именно направлены были эти ярые эмоции старшей, среброволосая так и не поняла, ибо мир для нее все-таки погрузился во тьму... Не теряя ни секунды времени, люди в темных одеяниях в тот же миг стали атаковать демонов с расстояния. Одновременно запуская волну сюрикенов, кунаи (*) и других стальных орудий дальнего боя. Тут же и самураи обнажили мечи, но, не получив четкого приказа от своего командира, не рвались понапрасну в битву, которая, к слову, самих "волков Мибу" касалась лишь косвенно. Ослабив жесткую хватку рукой, Кюдзю выпустил, наконец, свою изможденную жертву, отчего та безвольно ухнула вниз, снова ощутимо приложившись о землю. А сам демон, увернувшись от летящих стальных лезвий, тут же словно растворился в пустоте. Его примером поспешил воспользоваться и Ширануи, но напоследок пробурчав какое-то нелестное ругательство в сторону вездесущих шиноби. И лишь Казама еще пару мгновений взирал на лежащую неподалеку куноити. - Я запомню тебя, будь уверена, мы еще встретимся, среброволосая. А пока поживи еще чуток. - Его слова потонули в порыве внезапно налетевшего ветра, кружащего по воздуху дорожную пыль. И с этим пущим эффектом последний из троицы демонов аналогично растворился в пространстве, как будто и не было его вовсе. Совсем обессиленная, утопающая в бессознательности, Мизуки будто падала куда-то в пустоту, захлебывалась во тьме. Разум перестал воспринимать действительность, и девушка даже не почувствовала, как ее обмякшее тело подняли на руки и понесли. Уназуки быстрыми жестами распоряжалась своими воинами, торопя, чтобы как можно скорее доставить сестру в их временное укрытие, дабы оказать той помощь. Но сама сероглазая ненадолго задержалась, обернувшись на самураев, что так и не проявили себя до сей поры. Она внимательно вглядывалась в их хмурые, незнакомые лица, в их напряженные позы, в угрожающее оружие в их руках. Они по-прежнему не предпринимали никаких действий, но весь их внушающий вид, будто без слов давал понять, что с этими воинами лучше не связываться понапрасну. В этот раз они выступили лишь в роли наблюдателей, но кто сказал, что сейчас оные не продолжат то, что начали исчезнувшие демоны. Серые очи пересеклись с прищуренными аметистовыми, принадлежащими статному мужчине, который стоял чуть впереди остальных, являясь, видимо, лидером отряда самураев. Тюнин (*) выдержала этот зрительный контакт лишь для того, чтобы понять, что шиноби все-таки дадут шанс спокойно покинуть сие место, не воспрепятствуют и не кинуться спонтанно вдогонку. И когда Уназуки уверилась в своих предположениях, то даже слегка качнула головой, будто бы в знак некой благодарности. А потом быстро развернулась, более не боясь подставить спину под удар, и стремительно помчалась за своими подчиненными. - И Вы их отпустите, Хиджиката-сан? - Вдруг подал голос самый юный из Шинсенгуми - Тодо Хейске, недоуменно глядя на своего командира. - Смею напомнить, одна из них не так давно проникала в наш штаб, чтобы убить... - Я в курсе, - нахмурившись, ответствовал фукутё, спокойно убирая катану в ножны и направляясь в противоположную сторону, в штаб Шинсенгуми. - Возвращаемся. – Так и не дав никаких вразумительных объяснений, не посчитав это нужным, приказал он своим воинам. Никто перечить больше не стал, поэтому все молчаливо поспешили обратно в казармы. Совсем не понимая, зачем тогда вообще было срываться и лететь сюда на всех парах? Ведь сражающиеся здесь не так давно, изначально были недругами, что демоны, что ниндзя. Их личные стычки между собой никоим образом не касались самих самураев. Но такова уж обязанность военно-полицейского подразделения - поддерживать порядок в городе, предотвращая разного рода разборки. Видимо, это и есть причина, по которой несколько командиров отрядов были созваны Хиджикатой-саном, когда начался весь этот переполох. Однако странно все-таки, что «дьявольский» вице-командующий так и не повелел атаковать зарвавшихся ниндзя. Очень странно. *** Какой же легкой, воздушной она себя ощущала, как никогда ранее в жизни не доводилось. Будто раскачиваясь на невидимых волнах, что уносили ее все дальше, дальше... Словно бы уже и не живой человек, а невесомая бестелесная оболочка, парившая где-то в пространстве. Нет боли, нет никаких чувств, мыслей. И пусть так и будет... Однако так внезапно опалила горло горячая, обжигающая жидкость, со зловонным запахом и не менее жутким вкусом. Это пойло против воли было залито в ее рот, отчего она едва не захлебнулась, пытаясь откашляться. Сие беспардонное действо не просто вернуло рассудок девушке, а обострило до невозможности все ее рефлексы. Она тут же попыталась сопротивляться, желая сплюнуть этот мерзкий напиток, но чьи-то пальцы предусмотрительно, плотно сжали ее губы, не позволяя выполнить задуманное. Резко откликнулся первый рвотный позыв, затем второй, третий. Хрупкое тело ее под данным воздействием непроизвольно задергалось, отчего несчастную немедля растянули за руки и ноги, пригвоздив намертво к твердой поверхности, лишая всякой возможности двигаться. Она еще плохо соображала, что вообще происходит, но именно в этот самый миг небесно-голубые очи распахнулись с диким ужасом, когда столь ярко она ощутила, как все ее органы внутри будто обдало волной жара и всепоглощающего пламени. Эта вспышка была настолько жгуче-болезненной, что трудно описать словами! Но уже вскоре ее муки закончились. Адский огонь затухал, медленно тлея. Девушку, наконец, выпустили из кольца рук, а потом уложили на что-то более-менее мягкое, сверху накинув теплое покрывало. Все существо ее билось в непонятных конвульсиях, словно в противовес внутренним ощущениям. И хоть глаза ее оставались открытыми, однако трезвого сознания в них по-прежнему не наблюдалось. Лишь расширившееся зрачки, лопнувшие сосуды на белых оболочках, стеклянный взор... Рядом присела темноволосая девушка-куноити, с беспокойством и надеждой глядя на сестру, судорожно подергивающуюся в бессознательности. Они сделали все, что могли, чтобы помочь Мизуки. И теперь только время и судьба вынесут окончательный вердикт, поставив точку или же запятую в жизни среброволосой. *** Я снова, уже второй раз встретилась с ней. С той самой ниндзя, что не так давно пыталась меня убить. Но в этом пересечении наших путей, я была настолько ошеломлена, что до сих пор не могу прийти в себя, не до конца веря тому, что произошло. Когда нас с Хейске-куном застали врасплох Казама-сан и остальные демоны, я уже была готова к самому худшему из возможных вариантов. Мы были в меньшинстве. А зная о том, как сильна та троица, на благополучный исход событий рассчитывать не приходилось. Мне хотелось уберечь своего друга, что я даже почти согласилась уйти с демонами… Но в тот самый миг, когда ловушка почти захлопнулась, когда тщетная попытка бежать за помощью не увенчалась успехом, опять пред мои очи явилась Она! Та самая неизвестная куноити. И, казалось бы, положение дел еще сильнее усугубилось. Мне стыдно признавать, но я так испугалась, увидев ее вновь. Небеса явно жестоко испытывают меня на прочность! Тогда мне казалось, будто кто-то свыше предлагает сделать выбор, но с печальным исходом в любом случае. Либо добровольно отдаться Казаме-сану, тогда он убережет меня от этой ниндзя. Либо смело принять смерть от среброволосой, но при этом сохранить свою честь и непорочность. И ни единой возможности, чтобы просто остаться с теми, кто мне дорог и мною любим. Боже, как же в тот момент все внутри сжималось, я не хотела и не хочу покидать отряд, где люди стали так родны для меня и важны. Ну почему судьба моя так безжалостна? Я разве многого прошу? Лишь быть рядом с теми, кто дорог мне. Помогать им во всем и быть полезной. Я привязалась к ним и ни за что не желаю их оставлять. Хотелось кричать, взывать к небесам, что оставались равнодушными к моим мольбам. В душе зарождалась обида, но в тот момент я все равно могла лишь беспомощно трепетать от неизвестности того, что со мной станет. Но как же я была обескуражена, когда та самая шиноби, нареченная моей убийцей, вместо того, чтобы выполнить свою миссию, вдруг прикрыла меня собой, направляя оружие в сторону демонов. Она не пыталась покончить со мной, наоборот... защищала? Неужели это возможно? Что заставило ее так перемениться в своих целях? В итоге незнакомка не просто отпустила нас с поля боя, вместе с Хейске-куном. Она еще и переключила все внимание Казамы и его собратьев полностью на себя, тем самым подставившись под смертельный удар. Я совсем запуталась. Что же связывает ее с демонами? Откуда ей вообще известно о существовании таких, как я? И почему она стремится уничтожать нас? В ту нашу первую встречу, темной ночью, она сразу раскрыла мой секрет. И мне показалось, или же так и есть, что за мной она приходила именно по причине того, что я являюсь чистокровным потомком своих демонических предков. Есть, видимо, какая-то связующая нить между этими ниндзя и нами - демонами. Но как бы я ни силилась понять мотивы и поступки этой среброволосой, ничего так и не вышло. Я пыталась воскресить хоть что-то в памяти, дабы отыскать на задворках воспоминаний ключевые моменты. Но, увы. Я плохо помню свое детство, и прошлое для меня как бездонная, затягивающая пропасть, без единого проблеска. Меня не хило трясло, когда мы с Хейске все-таки прибежали в штаб. Меня тут же отправили на кухню, скорей всего, чтобы я просто была как можно дальше от всего происходящего, ведь я заметила, куда именно устремился мой юный друг. Ничего не закончилось, этот переполох лишь набирал обороты. Но лично мне требовалось отвлечься ото всех мыслей и тяготящих дум, поэтому я приступила к готовке ужина, стараясь вести себя так, будто ничего и не случилось. Однако руки дрожали, не слушались, а сердце все еще учащенно билось. Я пыталась успокоиться, пыталась заставить себя не думать об этом. Но перед глазами так и вставал образ той ниндзя, которая сама подписала себе смертный приговор, выступив в одиночку против Казамы-сана и остальных, так безрассудно рискуя собой. Неужели она не знает, что те демоны весьма сильны и искусны в бою, ей вряд ли выстоять, хоть я и была когда-то впечатлена ее боевыми навыками. Но она одна, она в меньшинстве. Ее не пощадят, ее убьют... Почувствовав, как внутри встрепенулось легкое, необъяснимое волнение, я прикрыла глаза, прислонившись спиной к дверному косяку. Неужели я переживаю за эту незнакомку? Разве должна? Но ведь она защитила меня в этот раз, и только благодаря ей нам с Хейске-куном удалось уйти оттуда невредимыми. Как нельзя вовремя она явилась в наши жизни вновь. И за это я не могу быть не благодарной. Пусть мне непонятны ее мотивы, ее цели, эти опрометчивые действия, но она стала нашим спасением, в ущерб самой себе. В этот момент с улицы раздались громкие возгласы самураев, которые с легкостью перекрывал один-единственный - голос Хиджикаты-сана. Я, очнувшись от своих дум, выскочила на крыльцо, беспокойно глядя в спины спешащим воинам. Харада-сан, Сайто-сан, Окита-сан, Нагакура-сан, Хейске-кун и, конечно же, во главе — замкомандир Шинсенгуми. Последнему, видимо уже доложили о произошедшем, и так как военно-полицейский отряд обязан устранять любые беспорядки на улицах Киото, они все и выдвинулись к месту действий. Провожая их взглядом, я сама не заметила, как руки сложились на груди, в подобии молитвенного жеста. А в голове проскочила настолько ошеломляющая мысль: - «Только бы они не опоздали, и та девушка еще была жива!» *** Возвращаться в сознание было настолько мучительно и нежеланно. Она словно сорвалась с огромной высоты, падая вниз с такой скоростью, что, казалось, при столкновении все ее существо разобьется, как тонкий хрусталь. Голову будто сдавило в тисках, что боль отчетливым молоточком стучала в висках. Во рту все пересохло, так хотелось пить. Тяжелые веки едва приподнялись, открывая измученный взор голубых глаз. И тут же улавливая какое-то движение поблизости. Пока еще не четкое, расплывчатое, подобно призрачному силуэту. - Держи, - голос был узнаваем, и только так она определила, что перед ней ее же сестра, которая протягивала ей небольшую флягу с водой. Приложив неимоверное усилие, поджав губы от пронзившей боли, она взяла сосуд с живительной влагой. Но не набросилась на него с жадностью, а принялась пить потихоньку, с каждым глотком морщась от покалываний в горле. Уназуки присела на корточки возле только что пришедшей в себя Мизуки, подождав, когда та утолит жажду хоть немного. Однако каких трудов темноволосой далось это ожидание. Каких трудов! Внутри нее на тот момент творилось что-то невообразимое. Столько эмоций ей, наверное, еще в жизни не приходилось испытывать в один и тот же миг. Это были и радость, облегчение от того, что сестра все-таки выжила, что лекарство подействовало! Но гнева и ярости к этой не в меру самоуверенной девчонке было не меньше. Безумная младшая посмела бросить вызов сразу трем могущественным демонам! В одиночку! В голове не укладывалось такое! Желание самолично придушить строптивицу за доставленное волнение и нервный всплеск у Уназуки все крепчало. Когда же эта выскочка научиться понимать и различать, что в ее силах, а что ей неподвластно? Пора бы уже оценивать свои возможности трезво, не завышая их. Сколько раз среброволосая, по своей же глупости, подставляла себя опасности, сероглазая куноити уже даже припомнить не могла. Младшая всегда пыталась что-то и кому-то доказать, забывая о том, что ее смерть никому утешения не принесет. А тем более родной сестре, которая была единственным родственником в этом мире, повязанным с ней одной кровью. Как можно быть такой безрассудной? Игры играми, но в этот раз, не успей отряд ниндзя вовремя, и Мизуки точно бы не дожила до следующего дня. Хорошо еще, что шиноби со своим тюнином, коей и являлась Уназуки, заранее были посланы следить за Казамой. Их миссия заключалась в том, чтобы попытаться выявить слабые стороны этого демона и его собратьев. И только поэтому теневые воины оказались в нужное время, в нужном месте. А вот если бы обстоятельства сложились не так благоприятно... Что было бы тогда? Сделав внушительный вдох, напившись воды, младшая Такаси отставила в сторону флягу, снова откидываясь на походный футон (*). И почему-то молчала, видимо чувствуя, предугадывая надвигающуюся бурю, что так и клокотала в ее сестре. Она ждала, когда же анэ-тян (*) начнет с привычных нравоучительных нотаций. Даже решила вновь приподняться, дабы показать, что готова все выслушать, смело встретившись взглядами с Уназуки. Но вместо слов, Уназуки сделала то, что никак не ожидалось, даже ей самой от себя. Наверное, все-таки сдали нервы, и так захотелось хоть немного, но проучить зарвавшуюся строптивицу. Старшая резко замахнулась рукой, припечатав звонкую пощечину по бледной щеке среброволосой. Не так уж сильно, но довольно ощутимо. И этого выпада хватило, чтобы Мизуки покачнуло в сторону, а боль в ее голове будто удвоилась. Даже резь прошлась по глазам. Она приложила ладонь к месту удара, почувствовав, как моментально вспыхнула кожа под прикосновением. Тут же за грудки ее схватила сестра, едва сдерживая себя от крика, шипя срывающимся полушепотом: - Запомни эти муки хорошенько, чтобы в будущем больше не совершать подобных неразумных поступков, глупая девчонка. - Сказав это, Уназуки так же внезапно ослабила хватку. И, поднявшись на ноги, сделав несколько шагов в сторону, отвернулась, дабы вторая не заметила, как исказилось ее собственное лицо от только что содеянного. Перед взором ее так и застыл измученный лик Мизуки, с отчетливо проступившим следом от пощечины… И хоть сердце брюнетки ныло от жалости к своей имото-тян (*), но именно сейчас она должна была оставаться твердой и не делать никаких поблажек несносной сестрице. Раз среброволосая так заигралась в непобедимого воина, то пусть будет сильной и стойкой. Пусть терпит все! И может, таким образом, наконец, научится мыслить и действовать с умом. Но, конечно же, Уназуки уже догадывалась, что своенравная девица никак не отреагирует на столь неожиданное применение к ней силы. Даже несмотря на то, что это было впервые. До этого дня, как бы старшая ни злилась на свою младшую, но никогда не позволяла себе бить ее. Они не проводили спарринги друг с другом, не устраивали показательных боев перед главами клана. Эти двое никогда не выступали противниками даже в учениях. И так понятно, что заботливая сестра всячески старалась оберегать непокорную родственницу. А в этот день просто не сдержалась. Обернувшись через плечо, брюнетка, как и предполагала, узрела все ту же картину. Мизуки по-прежнему сидела в той же позе, словно замерев, с поднесенной ладонью к лицу. Небесно-голубой взгляд ее в данную минуту не выражал ничего. Она смотрела куда-то в пустоту, с полностью отсутствующим видом. И ничего не говорила! Не закричала, не заругалась, что ее посмели ударить, что применили силу, когда и так состояние ее было весьма плачевным. Нема, как рыба. Все еще ждала продолжения монолога сестры? И тюнин откликнулась, разворачиваясь, и уже не сдерживая тональность голоса, заговорив на повышенных нотках: - О чем ты вообще думала? Как смела так рисковать собой?! Мало того, что ты нарушила приказ дзенина, пошла наперекор его воле, так еще и дерзнула выступить против самого Казамы Чикаге и его приспешников! В одиночку! - Как припечатала старшая Такаси, уже начав бесконтрольно расхаживать взад-вперед, нервно вскидывая руки. - Ты же прекрасно знаешь, что собой представляют эти демоны. Как тебе хватило наглости и напыщенной самоуверенности возомнить о себе, что ты способна сама справиться с ними?! Глупая! Глупая! Глупая! Никогда бы не подумала, что ты настолько безумна. Так захотелось побыстрее попасть к праотцам?! А обо мне ты подумала? Обо мне, Мизуки? Ты для меня единственный на этом свете родной человек, которого я люблю и очень боюсь потерять! Когда это дойдет до тебя, Мизуки? – На последних фразах пыл поутих, видимо, истратившись на столь гневном выплеске вначале, и темноволосая куноити заговорила уже тише, с некой незримой болью в голосе. - Зачем ты так со мной поступаешь? - Ее даже слегка затрясло, когда она опять представила, что было бы, если бы они опоздали. Даже думать о смерти собственной сестры невообразимо мучительно. Сделав несколько глубоких вдохов, дабы окончательно успокоить разбушевавшиеся эмоции, старшая Такаси на миг прикрыла глаза, чувствуя странную легкость от того, что все же высказалась. Однако твердолобая среброволосая так и продолжала сохранять полное безразличие и невозмутимость на лице. Выслушав столь цветастую брань, Мизуки по-прежнему не проронила в ответ ни звука. А взгляд все так же был направлен в пустоту. Можно подумать, вся такая из себя непоколебимая. Но это не так. Конечно же, свою вину она признавала. Допустила большую оплошность, когда не рассчитала собственных сил и возможностей. И опять стояла на грани между смертью и жизнью. Но смысл сейчас об этом говорить? Перемусоливать, переобдумывать? Прошлое с чистого листа не перепишешь, свершенного не изменишь! Да и характер, какой уж есть, не переиначишь. Сама зачинщица всех неприятностей уж давно смирилась со своим нравом, со своими спонтанными повадками, хоть и понимала, что все это до добра ее не доведет. Да, она не всегда была готова к последствиям от своих же безрассудных действий. Но что толку в сотый, а то и в тысячный раз перетирать эту тему? После того, как дело уже сделано, вновь и вновь пытаться что-то изменить в ней? Всему их клану, за исключением заботливой сестрицы, давно уже было понятно, что на строптивицу-Мизуки никакие слова положительного действия не возымеют. Да и всяческие другие методы, похоже, тоже. Среброволосую либо принимать такой, какая она есть. Либо все-таки позволить умереть, когда в очередной раз она будет заигрывать со смертью. Горбатого могила исправит. И никак по-другому. - Откуда вы взялись там? - Так резко сменив тему разговора, заговорив еще столь слабым голосом, обратилась младшенькая к своей сестре. - Вы же были посланы на другое задание. - Это оно и было, - не до конца обдумав, сразу же выдала Уназуки, видимо еще не совсем придя в себя после своего нервного выплеска. - Нас послали следить за этой троицей, выявить их слабые места и попытаться по возможности покончить с ними. Или хотя бы загнать в ловушку одного из них. Ох, не стоило это все сообщать. Вот теперь сказать, что взор небесно-голубых глаз был отсутствующим, язык бы не повернулся. Мизуки воззрилась на вторую Такаси, поражая таким спектром эмоций, застывшим в самых недрах ее зрачков. Непонимание, удивление - и это только малая часть того, что можно было прочитать в этих очах напротив. - Что? - Голос еще сильнее надломился, переходя на едва различимый сип. - То есть, ты хочешь сказать, что дзенин, посылая меня убить Юкимуру Чизуру, следом отправлял вас за Чикаге? Замечательно. А ты не подскажешь мне тогда, в чем смысл ее-то смерти? Ведь всем нам изначально было известно, что она сама по себе угрозы не представляет. Ни для нашего клана, ни для людей. Ее решили убрать только потому, что не желали пока связываться с Казамой. Объясни же мне то, что я никак понять не могу. Будь так добра. – Девушка не повышала тона, но последние слова произнесла сквозь плотно стиснутые зубы и с легкой долей издевки. А во взгляде уже промелькнула горечь и некая непонятная обида, что ее явно дезинформировали о задуманных операциях. - Юкимура Чизуру такой же демон, которых мы поклялись искоренить. Не забывай об этом. И в отличие от тебя, мы не настолько уверены в своих силах, чтобы возомнить, что нам так легко удастся одолеть Казаму. Поэтому твое задание было необходимо, как запасной вариант. Но ты его провалила, а из-за тебя мы - свое! В ответ среброволосая только хмыкнула, как-то ядовито усмехнувшись. И тут же, все еще подрагивая всем телом, попыталась встать. Но лишь со второй попытки у нее получилось. Хоть и подкашивались ноги, но она решительно подняла свое оружие и пошла в сторону сестры. Правда, больше не глядя на нее и желая пройти мимо. - Ты совсем с ума сошла? Куда ты направилась? Тебе еще сил набираться нужно. Попытка остановить строптивицу была встречена весьма неодобрительно. И хоть Мизуки все же остановилась рядом с девушкой, так похожей на саму себя, однако было видно, что ничто и никто не помешает ей в итоге уйти. - Вы слишком много на себя берете. Ты и весь наш клан ниндзя. Не считаете? Какой же слепой нужно быть, чтобы не замечать этого раньше. Давно бы стоило понять, что в вас нет ни капли сочувствия и жалости к тем, кто слабее. Дзенин спокойно отдает приказания уничтожать не только взрослых демонов, но и детей. А так же немощных стариков, которые век свой прожили, но никому ни разу не навредили. Беременных женщин, носящих под сердцем младенцев, зачатых от простых людей. Всего лишь полукровок! Совсем не цените чужие жизни, не так ли? Конечно, кто-то же дал нашему клану право вершить судьбы! Вот только, кто все-таки заигрался, Уна? Вы не вершители судеб! Не Боги этого мира! Казалось, эти речи застали Уназуки врасплох, но растерялась она лишь на мгновение, опять же рассердившись на свою имото-тян. Нахалка еще смеет что-то такое говорить! Сама же подчинялась подобным приказам, выполняла все указания! И до этого дня не сомневалась в своих действиях. Тоже не малому количеству демонов являлась в облике смерти! И что таить, бывало убивала и людей, которые по глупости своей, по любви ли, защищали этих дьявольских существ. А теперь смеет еще тут разглагольствовать про сочувствие и жалость?! Надо было все-таки придушить эту девицу! - Ты свои грехи считай, мы за свои ответим сами. Эта война была начата задолго до нашего рождения, мы следуем пути, что избрали наши предки. И не тебе поучать нас. Вспомни хотя бы, кто участвовал в резне целого клана Юкимура. Вот теперь осадили Мизуки. Оная резко отвела взор в сторону, не желая в данный миг поминать свои прошлые убийства. Сколько ей тогда было? Одиннадцать, двенадцать? Совсем еще юная, не закончившая должного обучения. Однако дзенин пожелал, чтобы при нападение на этот древний род демонов, она так же обнажила оружие в первый раз. Наверное, хотел проверить ее возможности, испытать ее волю и дух, беспрекословное следование принципам и убеждениям клана ниндзя. Тогда она даже не посмела что-либо возразить и участвовала в той кровавой бойне, четко зная для себя лишь одну истину — все демоны должны быть стерты с лица земли! Внезапность появления убийц сыграло решающую роль - семья Юкимура была разгромлена. Из выживших осталась лишь молодая женщина в положении, которая испуганно жалась по углам, не в силах себя защитить. Это был роковой момент в жизни среброволосой. Вспоминая об этом в настоящем, внутри все сжималось и сдавливало. Повзрослев и многое осознав, она смотрела на мир уже другими глазами. Полными сомнения и противоречия против устоев собственного клана. Но тогда она слепо исполняла приказы, поэтому, когда дзенин велел докончить начатое именно ей, ее юная рука даже не дрогнула, отнимая чужую жизнь. Кажется в памяти до сих пор сохранился перепуганный стеклянный взгляд той демоницы... И даже иногда во сне он являлся убийце в последствии. Наверное, тот миг и стал началом зарождения того, что среброволосая понемногу стала идти наперекор своему дзенину и его приказам. Но все не решаясь до конца поступиться принципами и тем путем, что избрали еще их предки. Стряхнув словно наваждение, Мизуки вернула все так же недоброжелательный взор сестре, решив продолжить: - Что ж, и меня есть во что ткнуть. Я тоже вся погрязшая в крови. И действительно, не мне распинаться, что-то пытаясь доказать. Но, по крайней мере, я могу сослаться на то, что всего лишь гэнин (*). Я всегда была марионеткой в чьих-то руках. Моего мнения никто не спрашивал. И не давал собственной воли. Не спорю, это не умаляет моей вины. Но все мы были юными и наивными, что свято верили во все, что бы не сказал дзенин и старейшины клана. Но теперь я кое-что уяснила исключительно для себя. Я всегда считала, что демоны — это кровожадные твари, что мечтают уничтожить человеческую расу, так меня зомбировали. Но одно поразило меня той ночью, когда я напала на Юкимуру Чизуру. Эта, казалось бы, беззащитная девушка, что почти явственно дрожала от страха, готова была несмотря ни на что, все равно до последнего бороться за жизнь тех самураев. Людей! Простых людей! Она хотела принять смерть от моей руки, умоляя напоследок, чтобы я только не причиняла вреда тем, кем она дорожит. Сможешь ли ты понять это, Уназуки? Что подскажет твое сердце или же холодный разум? Есть на свете демон, как оказалось, желающий защищать простых смертных! Так в чем ее вина? Видно, что истинная сущность не радует и ее саму. Она никогда не пользовалась своей силой демона, я сомневаюсь, что она вообще сможет это хоть когда-то сделать. Она будто отреклась от своих корней и облика по праву рождения. И ее приговорили к уничтожению только потому, что ее возжелал этот чертов Казама? Где справедливость, а, Уна? В чем наша хваленая честь ниндзя, если мы боимся выступить против того, кто сильнее, решая убить слабого? Или же у нас ее все же нет, как и считается другими воинскими кланами? - Что ты собираешься делать? - Только это и смогла вымолвить, пораженная всем сказанным, темноволосая куноити, тщательно скрывая в те мгновения, какой незримой мукой было искажено ее лицо. Рука незаметно легла на область сердца, что нещадно ныло в груди. Нет больше смысла что-либо еще говорить, доказывать, переубеждать. Ее имото-тян явно уже решила свою участь. И легче в таком случае гору попросить подвинуться, чем остановить строптивицу. - Пока не знаю. Но не препятствуй мне. Сама понимаешь, только убив меня - сможешь удержать. - С последними словами младшая решительно зашагала прочь, и походка ее уже почти обрела былую твердость. Не зная услышит ли ее уходящая, но не в силах противиться себе, Уназуки приняла последнюю отчаянную попытку, чтобы… спасти несносную сестрицу, в который раз. Нужно ли пояснять, чем грозило этой выскочке отступление от пути их клана ниндзя? - Тебе многое спускали с рук, Мизуки, многое прощали. Но предательство будет наказано. И даже я... не смогу тебя уберечь от этого. Надеюсь, ты это понимаешь. Если ты пойдешь против воли дзенина и старейшин, отречешься от своих соплеменников, то станешь для нас ничем не лучше демонов. И тебя будут преследовать, пока ты не предстанешь перед расправой. – Взглядом она умоляла другую девушку обернуться, передумать, пока не поздно. Что поделать, брюнетка слишком привыкла жить верой и вечной надеждой, что ее нерадивая родственница все же когда-то изменится. Но ответом ей стала лишь тишина, а силуэт Мизуки уже скоро растворился в дали ночной. - Что же ты творишь, глупая девчонка? - Запрокинув голову к звездному небу, с отчаянием в голосе, прошептала оставшаяся одна, боясь даже представить, что теперь ждет эту безрассудную среброволосую. Где-то сбоку раздались тихие, еле слышные шаги, и старшая Такаси даже поморщилась, словно от ощутимой боли, опуская взор на стоящего неподалеку человека в темных одеждах, что почтительно преклонился перед ней. - Как велите доложить? - Только это и сказал он, на что Уназуки задумчиво оглянулась по сторонам, будто еще надеясь, что все произошедшее несколькими минутами ранее окажется лишь ее расшалившемся воображением, и сестра будет рядом. Но, смирившись с неминуемым, ответила: - Я сама обо всем отчитаюсь перед дзениом. Собирайтесь, мы возвращаемся. *** А где-то уже на выходе из лесной чащобы, в которой и скрывался этот небольшой отряд ниндзя, все-таки остановилась Мизуки, аналогично воздев глаза в поднебесье, замирая на мгновения, и будто запоздало отвечая на вопрос своей анэ-тян, хоть и не могла ее тогда уже слышать: - Только то, что велит мне мое сердце... И пусть сейчас я у судьбы на перепутье, но выбор остается за мной. Я больше не марионетка, подвластная и слепо идущая за призраками прошлого. Отныне и впредь, я буду сама выбирать свой путь, какой бы трудный он ни оказался. Времена меняются, люди, нравы... и даже демоны. Война наша давно стала бессмысленной и безжалостной кровавой резней, и ниндзя утратили самое важное в ней с веками — свою воинскую честь! И хоть слова ее были столь решительны, но сделав еще один шаг вперед, среброволосая вдруг вновь замерла на месте, только сейчас в полной мере осознавая, что же она все-таки задумала сделать. Внутри шевельнулся испуг перед неизведанными переменами, и в душу закрались сомнения по поводу предательства клана. Правильно ли она поступает? Оправдан ли риск? Не ошиблась ли опять в своих собственных доводах? Что если, совершив эту оплошность, она вскоре пожалеет о таком выборе? Как можно доверять незнакомой, тем более демонице, которая всего лишь парой слов, смогла поменять все устоявшиеся с годами принципы и убеждения. А если это призрачный обман? И Юкимура Чизуру не такая уж невинная душа? Просто хорошо маскируется. Тогда в чем смысл пребывания этой шатенки с самураями столь длительное время? Да и не могли эти карие, бездонные глаза, да еще в такой момент, солгать! Девчушка могла перепугаться за свою жизнь, убежать и бросить своих же защитников. Но не сделала этого. Наоборот, готова была броситься на острие стали, лишь бы убийца оставила в покое воинов из Шинсенгуми. Здесь не должно быть ошибки. И, наконец, разобравшись с внутренними противоречиями, Мизуки натянула черную маску на лицо, готовая продолжить свой новый путь. Но напоследок, обернулась еще раз на густую чащу, ненадолго задержав взгляд на безмолвных деревьях, всматриваясь в них, словно ожидая чего-то. Но нет, никто не преследовал, ее отпустили, пусть не с миром, конечно же, но вдогонку не кинулись. - Спасибо за все, Уна. Шелестящий ветер пронес послание до противоположной опушки леса, где только что показался небольшой отряд ниндзя. Их тюнин внезапно замерла на месте, будто прислушавшись к звукам природы. Воины напряглись в ожидании возможной атаки со стороны, но ее не последовало. Только тишь и спокойствие в эту лунную ночь сопровождало их поход. А сероглазой, видимо, просто показалось… *** Подсознательно я знала, что это должно было когда-то случиться. И, наверное, я даже сама ждала этой встречи. Снова та самая куноити, моя не состоявшаяся убийца явилась, отчего у меня возникло непреодолимое чувство «дежавю». Страх шевельнулся в душе, а далее медленно потек по венам, подобно яду гадюки, парализуя конечности. Я боюсь! Да, я все еще очень боюсь ее. Ведь не могу знать наверняка, зачем она опять пришла ко мне. Все это напоминает мне игру в сёги (*) , когда твой ранг не выше пятнадцатого кю (*) или вообще едва дотягивает до любительского. Когда ты пытаешься предугадать дальнейший ход противника, а он лишь одним махом уничтожает все твои игровые фигуры. Он умело манипулирует оппонентом, как будто наслаждаясь своим превосходством. Схожие ощущения меня в данную минуту одолевали. А эта шиноби все стоит совсем неподалеку от меня, не совершая пока никаких действий. Просто, кажется, наблюдает. Я же, замерев, жду дальнейшего развития событий. Что-то в ней изменилось или это мой обман зрения? Этот взор небесно-голубых глаз, что так поразил меня еще при первой нашей встрече, какой-то неестественно блеклый в данный миг, без каких-либо эмоций лишних. Что на этот раз ей могло потребоваться? Или же, решив все же завершить начатое, она опять пришла убить меня? Я совершенно запуталась в ее поступках. То хочет отнять мою жизнь, то защищает, то снова... Замкнутый круг. Однако, отчего же медлит? В это предрассветное утро я специально встала пораньше, чтобы успеть постирать вещи самураев, и свои, а уж потом приниматься за приготовление завтрака. И снова на том же месте, возле дерева сакуры, под которым располагался колодец, я увидела ее. Как же ей удается все-таки так незаметно проникать на нашу территорию, минуя даже дозорных? А она все молчит, ни звука не проронив. Выжидает? Может, думает, что я буду убегать или кричать о помощи? Нет, на этот раз не стану. Я уже столько подвергала опасности людей, кои мне дороги, что обозлилась на саму себя. Я не могу больше позволить себе быть такой слабой. Я ведь все-таки демон, значит должна уметь сама за себя постоять. Трясущимися руками дотягиваюсь до своего кодати (*), высвобождая его из ножен. Я знаю, что не справлюсь с ней, но хотя бы попытаюсь. И не бесполезными рыданиями наполню предрассветную тишь, а свистящим пением стали. Ниндзя вдруг изумленно округляет глаза, проследив за моими действиями. Замирает в таком состоянии на несколько мгновений, а потом... А потом случается то, что вообще выбивает меня из колеи. Она смеется. Негромко, чтобы ненароком никто не услышал, кроме, разумеется, меня. Я не улавливаю явной издевки в ее смехе, но все равно, немного уязвленная подобным, угрожающе направляю кончик меча в ее сторону, решив прервать непонятное веселье. - Не стоит думать, что я так уж слаба. Пусть Вы искуснее и явно выносливее, раз все еще живы, даже после боя с Казамой-саном, но я больше не хочу быть трусихой или обузой для тех людей, что мне так важны. Не хочу доставлять им ни лишних забот, ни трудностей, ни боли. Я встречу свои страхи и свою участь сама! Если Вы здесь опять по мою душу, то я готова умереть, но на сей раз только в сражении. Как и начала резко и неожиданно, так и прекратила усмехаться моя несостоявшаяся убийца. И вновь взор ее глаз стал задумчиво-удивленным. А я всем своим видом стараюсь показать решимость и хотя бы мизерную толику храбрости. Ниндзя склоняет голову набок, на устах ее все еще легкая полуулыбка, и отчего-то она кажется мне такой теплой, мягкой. - Надо отдать тебе должное, Юкимура Чизуру. В глубине души — ты истинный воин. Хоть и не имеешь нужных навыков и сил. Однако доблесть твоя похвальна. Опусти свой кодати, я здесь не для этого. - Тогда зачем Вы снова пришли? - Еще сомневаясь, но я убираю меч в ножны. Хотя по сути не должна бы вот так легко доверять ей. Что если тут подвох? Ниндзя ведь славятся своей подлостью и отсутствием чести и достоинства. Но все равно не могу противиться. Она не приказала, она так... робко попросила. Кажется, мне стоит поблагодарить ее за оказанную услугу в нашу предыдущую встречу. Вернувшись тогда, ребята рассказали мне о том, что произошло между ней и троицей демонов. А ведь я так и предсказывала, иначе и быть не могло. Казама-сан и остальные очень сильны, и ей повезло, что она смогла хотя бы выжить. - Я, конечно, благодарна Вам за то, что в тот день Вы вмешались, и дали нам с Хейске-куном шанс уйти. Но впредь, пожалуйста, не нужно делать для нас ничего подобного. - Мой голос зазвучал несколько неуверенно, я запиналась в произношении, а она все так же внимательно глядела на меня, не прерывая, давая высказаться. - Просто... Мне непонятны Ваши поступки. То Вы преследуете цель убить меня, то защищаете. А сейчас пришли вообще для того, чтобы просто поговорить? Или же за моей благодарностью? Может, считаете, что я Вам теперь чем-то обязана? - Послушай, я не настолько старше тебя, и явно не заслуживаю твоего уважительного обращения. Так что перестань через слово «выкать». Отвечая на твои вопросы, - нежеланная гостья облокотилась о ствол дерева, скрываясь в ускользающей тени, когда на горизонте забрезжил первый луч солнца. Скоро должны были подняться все Шинсенгуми. А что если они опять заметят нас вместе? Снова разразиться бой? А среброволосая меж тем продолжает говорить, словно и не торопясь никуда, не боясь, что вновь может быть обнаруженной: - Я сама еще не до конца понимаю, почему так поступаю, и зачем вообще распинаюсь тут перед тобой. Все слишком запутанно. Но одно могу сказать точно - спи спокойно, я более не охочусь за тобой. И, может, в этом моя ошибка, но пусть будет так. Просто знай, таких демонов, как ты на моем пути еще не встречалось. И, наверное, я слегка обескуражена этим странным открытием. Или совсем лишилась ума, - последнее предложение куноити добавила пониженным тоном, однако, я ее все же дословно услышала. - Боюсь, мы встретимся еще не раз, даже если тебе претит сама мысль об этом. Но теперь у меня нет выбора, кроме как... Досказать свою мысль у нее так и не получилось, потому что из казарм начали доноситься голоса, пробудившихся ото сна, самураев. Я непроизвольно «ойкнула», тут же обернувшись назад, но, сообразив, что нельзя подставлять спину под возможный удар противника, вновь вернула взгляд туда... где еще секундой назад стояла таинственная и странная шиноби. А ее уже и след простыл. - Чизуру, ты уже проснулась? - Хейске-кун, конечно же. Он показался на энгаве (*), помахав мне рукой, а потом легко соскочил на землю, направляясь в мою сторону. - Чего здесь стоишь? Да еще и без накидки, простыть захотела? Я растерянно вперилась в пустоту перед собой, не зная, как и что ему ответить. Сказать правду или утаить? Вглядываясь в исчезающие ночные тени, затаившиеся в листве древа, я словно пыталась разглядеть уже ставший знакомым силуэт в темной одежде. Но тщетно. Она ушла, как и всегда - неожиданно и незаметно, как и любила появляться. Одним словом — ниндзя. - Все в порядке, Хейске-кун. Я только встала и решила немного подышать свежим воздухом. С добрым утром. – Я улыбнулась своему другу, хоть вышла улыбка моя слегка натянутой. Я все еще в замешательстве от ее прихода, от этих непонятных излияний, ее речей. Пусть меня настораживают ее действия, необъяснимые поступки, но отчего-то я верю тому, что она сказала... Отныне в моей смерти она больше не заинтересована. Вот только что же теперь ей нужно?